Невеста по случаю

– Хотел бы я знать! Я провел прекрасную ночь… хм… постигая искусство! Ах, мадонна, что это была за ночь! Затем, утром, я в ближайшей таверне узнал от сплетников, что мэссэр граф под арестом, поскольку готовил заговор. Даже не допив эль, я направился на рыночную площадь, где, по большому секрету, узнал, что весь Конклав отравлен коварным Алайстером, а пастырю Иеронимо удалось предотвратить захват Лаччио. Не поверив ни единому слову, я помчался к башне, где держат именитых узников, и стражники подтвердили, что мэссэр граф арестован и содержится в верхней камере! После этого я решил направиться сюда. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что дом окружен этими людьми в ужасных черных одеждах, которые именуют себя Гончими псами Создателя! Они не пустили меня на виллу, хоть я и старался быть убедительным!

Он всплеснул руками и поморщился, потер ребра, судя по всему, столкновение с Псами было достаточно бурным.

– Джерардо жив, но при смерти, - мрачно обронил Козимо, воспользовавшись тем, что Боно замолчал, - По мнению Лизы, его держат в комнате, где разлит гремучий металл!

– Это же смертельно опасно! – воскликнул художник.

– Именно! – подтвердил принц, - Какая гениальная мысль!

– Интересно, кому она пришла в голову? – Бононвенунто сделался очень серьезным, - Создатель, неужели Иеронимо все-таки решил пойти на сговор с Горгонзо, чтобы стать Истинным пастырем?

– Не знаю по поводу мнения Создателя, но очень похоже на то, что Горгонзо затеял все это, – мы с Лизой слышали разговор его и Иеронимо.

– Мы можем рассказать это Конклаву? – оживился Гаудани.

– После того, что поведал нам Боно, нам вряд ли поверят, - заметил Козимо. Я кивнула, соглашаясь с ним:

– На самом деле, единственный, кому действительно поверят, – пастырь Джерардо.

– Но он должен дожить до суда, - отозвался принц, - А это вряд ли возможно.

Я задумалась, потом прошлась по комнате, просчитывая варианты, затем обернулась к Боно:

– Ты сможешь мне подыграть?

Когда я изложила свой план, Гаудани и Боно смотрели на меня с ужасом, Козимо с уважением, а графиня – с восхищением.

– Знаете, я начинаю вас опасаться, - признался принц. Я улыбнулась, расценив это как комплимент.

– За дело! – поторопил нас Гаудани, - Времени мало!

Графиня вышла и приказала послать за Далией. Вскоре дверью послышались достаточно громкие голоса: удивленный мужской и сердитый женский. Препирательства длились недолго: стражник, карауливший графиню, отступил, и служанка вошла в комнату.

– Это ни в какие ворота, ведут себя, будто в борделе!
– Далия была явно не в духе, - Мадонна, что они себе позволяют! У нас, между прочим, приличный дом!

Она осеклась, наконец, заметив нашу компанию. Судя по лицу служанки, она слегка усомнилась в собственных словах.

– Мэссэры?

– Далия, любовь моя! – Боно шагнул вперед, явно сам намереваясь объяснить женщине, что от нее требуется. Та мгновенно нахмурилась и бросила быстрый взгляд в сторону графини, явно не желая устраивать сцену в присутствии хозяйки:

– Бононвенунто! Что ты здесь делаешь?

Далия быстро оглянулась на дверь, словно размышляя, мог ли охранник ее слышать. К счастью, стены были толстыми, а двери плотно прилегали к наличникам, почти не пропуская звуки.

– Я спешил к тебе, как мог! – фыркнул художник, - Испытывая лишения…

– Что, матрас у этой шлюхи был не так мягок, как в твоей кровати?

– Она не шлюха, а натурщица! – поправил её Боно, - Восхитительное легкомысленное создание, которое никогда не сравнится с тобой!

– Я давно говорила, что ни у одной женщины, которая соглашается спать с тобой, нет мозгов!

– Зато у нее другие выдающиеся достоинства! – отпарировал художник, - Хотя, повторяю, ни одна из них никогда, не сравнится с тобой, моя единственная любовь!

Далия замерла, недоверчиво смотря на него.

– Ты болен! – убежденно сказала женщина, - ты явно болен… или тебе что-то нужно, Бононвенунто! Вот почему ты такой!

– Это нужно не ему, а нам всем, - перебила я, понимая, что это общение может затянуться, - Далия, нужно, чтобы ты прошла в комнату пастыря Джерардо…

Коротко я объяснила ей задачу. Женщина задумалась, затем неуверенно кивнула:

– Я попробую!

– Хорошо. Боно, тебе лучше переодеться во что-нибудь менее пестрое! – я выразительно посмотрела на его полосатые одежды. Художник лишь рассмеялся.

– Мадонна, поверьте, мне лучше остаться в этом! Смотрите! – он скинул дублет, выворачивая его наизнанку, и сразу же надел, оказавшись в темно-синем.

– Наверняка надет на случай побега от ревнивого мужа, - фыркнула Далия.

– Ну что ты! Так я обычно скрываюсь от женщин, жаждущих меня! – беззаботно откликнулся художник.

– Оставьте свой запал на комнату пастыря, - посоветовал им Козимо. – У нас мало времени! Вы поняли, что от вас требуется?

– Да, мэссэр, - Боно послушно нырнул в тайный ход. Далия направилась к дверям, мы остались в спальне графини, посматривая в окна, которые выходили на ту же сторону, что и окна комнаты пастыря. Вскоре Боно показался в саду. Теперь в руках у художника была гитара.

Перескочив через невысокие кусты, ограждавшие клумбу, он небрежно прошелся по цветам. Графиня, стоящая рядом со мной, недовольно зашипела, но промолчала.

Встав в картинную позу в центре, Боно несколько раз провел рукой по струнам гитары, прислушался, затем подкрутил что-то и вновь заиграл, теперь уже запев достаточно громко и совершенно не попадая в такт:

– Мне милых волн морских милее,

Мне лучше солнца и луны,

Мне краше жизни, лучше света,

Та, кто оберегает сны.

Прекрасной дамы силуэты

В моей роятся голове,

И лишь любовные сонеты

Повелевают на земле…

Окно спальни пастыря Джерардо распахнулось. Правда, вместо Далии там показался человек, в котором я с удивлением узнала пастыря, который говорил речь на площади. Сама служанка, слегка покраснев, выглядывала из-за его плеча.

– Антонио, - прошипел Козимо, подтверждая мои догадки, - Что он здесь забыл?

Музыка оборвалась. Боно невольно отступил на несколько шагов назад. Лоренцио, стоявший рядом со мной, шумно выдохнул, а графиня тихо сказала: «ой».

– Юноша, вам не кажется, что вы слишком шумите! – строго произнес пастырь.
– Мой собрат болен, и ему необходим покой!

– Простите, пастырь, - художник явно был сконфужен, - я не ожидал увидеть вас здесь!

– Верю и лишь поэтому не прикажу дать вам плетей, мой милый, а теперь – ступайте, или я все-таки вынужден буду позвать охрану, - пастырь повернулся к служанке, - А вам, моя милая, надлежит выбирать поклонников получше! Этот художник – известный распутник… И вообще, вы же собирались прибраться в комнате.