Невеста вне отбора

Красоты дворца прошли мимо мэдчен ван Ретт. Она была сосредоточена на том, чтобы не упасть. И не уронить шарф - он так и норовил соскользнуть с шеи. Единственное, что она заметила, - пурпурно-золотое убранство малого домашнего театра. И бледные до синюшности лица невест-избранниц. Ага, значит, все психуют.

Одна за одной невесты выходили на сцену. Оттуда не было слышно ни звука. Мадди, стоявшая в стороне, начала нервно трястись.

– Все будет хорошо, - сказала Катти, подходя к подруге.

– Это я ржу, - всхлипнула ванен Скомпф.
– Я просто представила, как у меня из-под платья палки выпадут.

– Палки?
– поразилась Катарина.

– У меня движения ногами не получаются, так я палки к бедрам присобачила, вот так, под углом. Я попой двину, - и Мадди продемонстрировала, - и юбка, чисто визуально, как надо колыхается. Минуту лентами помашу и... Вот же гадский дорф!

– Что?

– Сесть-то я не смогу. Ладно, буду решать проблемы по мере поступления. Все, я пошла.

– Удачи.

– И тебе.

Это была самая короткая минута в жизни Катарины. Она успела притопнуть больной ногой об пол, чтобы проверить, действует ли эфир. И поправить шелковый шарф - он должен стекать с ее плеч до самого пола. Глубоко вдохнув, Катти выдохнула и кивнула вошедшему распорядителю.

Короткий коридор и выход на сцену. Барабаны уже рокочут.

– Мэдчен Катарина ван Ретт. Танец с тростью и лентой!

Германика действительно обо всем договорилась - освещение в театре уменьшили почти до полумрака. Людские лица практически не выделялись. Только ложа с принцем и белатором Альтгаром была немного подсвечена.

Она шла быстро, и шелк трепетал вокруг - разлететься ему не давали вшитые шарики-утяжелители. Здесь и сейчас Катарина не чувствовала себя калекой.

Достигнув центра сцены, она резко и эффектно остановилась. Громко стукнула тростью и склонила голову, приветствуя принца и приглашенных гостей.

Взмах рукой, резкий поворот вокруг своей оси. И громкий стук трости - страховка от падения. Нога не болит, но и не чувствуется. Будто вместо живой ступни деревянный протез.

Три шага вперед, упасть на одно колено и ударить тростью об пол. Резко встать, три шага назад, поворот. Зажать трость между ног и перехватить шелк. Взмах, другой, ткань трепещет вокруг нее.

Она откидывает шелк назад, перехватывает трость и наносит несколько ударов по воздуху. Словно перед ней невидимый враг.

В зале царит тишина. Внутренний метроном отстукивает секунды.

Глубоко вдохнув, она прыгнула вперед и приземлилась на здоровую ногу. Черно-серебряный шарф взметнулся следом, как прозрачные крылья.

Рокот барабанов нарастал. Это не было танцем. Катарина будто вела бой - резкие, ритмичные движения. Сильные удары тростью вспарывали воздух так, словно вместо безобидной палки в ее руках боевой посох. И только вьющаяся вокруг тонкой фигуры ткань смягчала это впечатление.

Катти смотрела не в зал. Она слепо смотрела перед собой. Дышала на счет и пыталась беречь больную ногу. Удар, еще удар, стукнуть каблуком об пол. Резко шагнуть вперед и упасть на здоровое колено и одновременно, во время падения, плашмя опустить трость. И подняться так, чтобы взвился шелк. Вдох-выдох, несколько секунд для передышки, и пора завершать выступление.

Дернув плечом, она стянула с шеи порядком запутавшийся шарф. В два движения обмотала его вокруг трости, чтобы с обоих концов свисающая ткань почти касалась пола.

Сжав губы, Катарина начала вращать трость. Она играла с утяжеленной тканью и пыталась улыбнуться. Сосредоточенная, мэдчен ван Ретт не обращала внимания ни на покалывание в больной ноге, ни на ноющие колени и плечи. Все, что ей было нужно, - закончить танец. Танец, больше похожий на боевое искусство. Танец, подходящий мужчине, но не женщине.

Усмирив непокорный шелк, она резко вскинула руки выше головы и рухнула вниз. Рухнула вниз, укрывая себя черно-серебряным полотном, как крыльями.

Резкий удар, и барабанный бой стих.

В гробовой тишине Катарина медленно, уверенно поднялась на ноги и спустилась со сцены. Она шла с прямой спиной и смотрела только на свободное кресло рядом с Мадди.

– Если бы я с тобой не дружила, - уверенно произнесла ванен Скомпф, - подружилась бы сейчас. Ты была прекрасна.

Негромкие хлопки со стороны ложи принца удивили Катти. Но поворачиваться и смотреть, кто там такой смелый, она не стала. Хорошо, что Мадди не заморачивалась излишними манерами.

Аплодировал белатор Альтгарт. Его поддержал принц. А принца - все остальные, поскольку нет придворных, готовых пойти против его высочества. И в итоге, с небольшим опозданием, Катти искупали в овациях.

– Где твои палки?
– спросила ван Ретт, смущенная всеобщим вниманием.

– Исчезли, - пожала плечами дочь купца.
– Видимо кто-то из магов сжалился. Может, даже принц, он так заразительно смеялся.

– Над тобой?
– ужаснулась Катарина.

– Надо мной. Ой, ладно тебе. Там грех было не посмеяться.

Аплодисменты затихли. В тишине раздался какой-то вкрадчивый шорох отодвинувшегося стула и шаги.

– Принц идет к сцене.

Его высочество поднялся на сцену и поклонился, прижав руки к сердцу.

– Я благодарю невест-избранниц. Каждая из вас была прекрасна, и каждая из вас подарила нам немного собственного света. Света души.

Хиллиард долго и качественно размазывал текст по сцене. И Катти все больше и больше убеждалась, что его высочество не просто изучал риторику, а посвятил этому несколько лет - никакого смысла в его речи не было. Только благодарность. Но принц не мог просто сказать «спасибо» - такой краткости никто бы не понял. И он держал речь больше десяти минут. После чего зал взорвался овациями.

– Я ни слова не поняла, - искренне произнесла Мадди.

– Нам высказали благодарность.

– Лучше бы пообещали ужин, - буркнула ванен Скомпф.
– А то три минуты позора да на голодный желудок - ну где это видано?

Как выяснилось, после выступления всем предполагалось пройти в малый бальный зал. Там были накрыты фуршетные столы.

Катарина на секунду задумалась, что ей делать? Идти как есть или соорудить юбку из шелкового отреза?

– Даже не вздумай, - шепнула Мадди, разгадав метания подруги.
– Сейчас ты вроде как звезда. Покажешь, что стесняешься собственного костюма, - затравят.