Невеста вне отбора

Катарина повела рукой, выщелкнула три семечка и оплела лианами дверной проем.

– Ясно, - вздохнул Альтгар.
– Что ж, свидетельствую, что не было злого умысла в несчастии с наследным принцем.

– Он обидел Мадди. Разве это хорошо?

– Но ведь вы не знаете всего, мэдчен ван Ретт, - укорил ее белатор и передразнил: - Разве это хорошо? Да, принц позволил себе засмеяться, и это некрасиво. Но, во-первых, смех не относился к мэдчен ванен Скомпф, а во-вторых, его поступок прошел незамеченным. Для остальных.

– Для всех, кроме Мадди.
– Катарина вздохнула и вдруг улыбнулась.
– Да понятно все, белатор Альтгар. Принц изволит развлекаться и выбирать себе игрушку. А он думает о том, что даже у Боудиры с Ильтионой есть разум? И что даже они могут в итоге отказаться выходить за него замуж? Принц носит амулет, искажающий голос, на свидание между ним и одной из нас можно прийти и поглазеть...

– Он принц, разве этого не достаточно?
– холодно спросил белатор Альтгар.

– Так ведь в постель-то не со скипетром придется лечь, да и дети... Много чего, на самом деле. Да, среди благородных ванов принято заключать договорные браки. Но даже тогда дается три месяца на официальные ухаживания.

Катти так и не притронулась к чаю.

– Вы одно скажите, белатор. Принц-то хоть настоящий? Или телохранитель с амулетом?

– Настоящий, - Альтгар тряхнул головой, - конечно настоящий. Серая Богиня любит Отборы невест. И не позволит принцу избежать участия. Это чревато магическим откатом.

Сдержанно вздохнув, Катарина тихо сказала:

– Пусть его высочество сам решит, нужно ли ему извиняться перед Мадди. Она увлеклась им. И его излишнее внимание впоследствии причинит ей боль. А так... так она уже поплакала, а через пару дней и думать о нем забудет. Она сильная, справится.

– Нынешний Отбор меня все больше поражает, - неожиданно честно признался Альтгар.
– Я как чувствовал, когда отговаривал Хила от некоторых пунктов. Не понимаю, как вы, мэдчен ван Ретт, сюда попали. Вы хотели принять участие в Отборе?

Катти выразительно коснулась правого колена и качнула ступней:

– После несчастья родители отправили меня в предместья Луизета. Вместе с няней, служанкой, кухаркой и кучером. Было тяжело. Мне семнадцать, дом запущен, а я, вместе с тем, вроде как должна приказывать слугам. Там было скучно, но я привыкла.

Она немного помолчала, не зная, нужно ли открывать душу перед этим человеком. А потом, вспомнив, что им известно даже о сливовице, легко продолжила:

– Даже там нашлись те, кому было весело посмеяться над калекой. И временами, перед сном, когда становилось особенно тяжело, я мечтала, как попадаю на Отбор. И вся такая... лучше всех!
– Она смущенно пожала плечами.
– Обычные девичьи мечты. Это не значит, что я действительно хотела сюда попасть. И уж тем более не значит, что я хотела или хочу выйти замуж за принца. Просто мой способ не плакать. Представить, что я могу быть лучше всех. Всех тех, кого смешит моя трость.

– Мэдчен ван Ретт...

– Доброй ночи, белатор Альтгарт. Завтра публичный завтрак, нужно хоть немного поспать.

– Вы уже видели свою подвеску?

– Нет. Завтра посмотрю.

Прикрыв за собой дверь в гостиную, Катти пристукнула тростью - ну что за люди?! Ну умудрились испортить Отбор, так сходите, помолитесь Богине. Уж всяко не оставит без совета представителя королевской династии. Нет, что-то здесь нечисто.

Подобрав с пола свое одеяло, Катарина устроилась рядом со сладко спящей Мадди и прикрыла глаза. Завтра будет новый день, новый публичный завтрак и новые мысли. Главное, чтобы новых происшествий не было. И чтобы принц вспомнил о том, что его невесты живые и чувствующие мэдчен. Кто знает, может, белатор Альтгар сумеет хоть что-то донести до своего друга.

И мысли Катарины плавно перескочили на то, как белатор обратился к принцу: «Хил». Они явно давно знакомы. Друзья или родственники? И зачем амулет принцу?

Раздраженно вздохнув, Катти перевернулась на другой бок. Кажется, она будет мучиться вопросами до самого утра.

Ей удалось забыться неверным сном лишь за пару часов до подъема. И потому Катти не удалось в полной мере оценить тот переполох, который произошел из-за ее отсутствия в спальне.

А переполох вышел знатный - Росица не нашла Катти, но зато нашла мору Ровейн. Которой тоже не удалось найти своей подопечной. Ни одна, ни вторая не догадались посмотреть в комнатах Мадди. Ведь магия ясно и четко показала - владелица комнаты спит, а если ванен Скомпф спит, значит ван Ретт где-то в другом месте.

За полтора часа мора Ровейн и Росица успели выстроить теорию заговора. Единственное до чего они не смогли додуматься, так это до того, какому именно богу принесли такую своеобразную жертву. И потому, увидев выходящую из ванной комнаты Катарину они как-то даже не очень обрадовались - обломалось такое интересное расследование.

– Что с ногой?
– нахмурилась мора Ровейн, когда поняла, что вся ее ругань уходит в пустоту.

– Болит, - лаконично ответила Катарина.
– Через пару дней привыкну. Мази у меня нет. Или мне могут передать ее из дома?

– Из дома могут передать только косметику, - немного виновато произнесла Германика.

– Хорошо, - так же сдержанно произнесла мэдчен ван Ретт.
– Прошу оставить меня.

– Что?
– удивилась Германика.

– Мора Ровейн, прошу вас покинуть комнату и дать мне переодеться.

– Цветочек, мы одни, - осторожно напомнила мора Ровейн.
– Мы давно перешли на «ты».

И тут Катти прорвало. Она в жестких, нелицеприятных выражениях высказала все, что думает об Отборе, о правилах, о принце и о белаторе. И о Совете белаторов в целом. А также о том, что краску для бровей и ресниц можно проносить во дворец сундуками, а жизненно необходимую мазь - нет.

– Будете терпеть меня такой, - наконец выдохнула она, - какой у меня будут силы быть.

– Выпей обезболивающее, - предложила Германика.
– Здесь есть целитель, и он с удовольствием предложит тебе несколько флаконов.

– Зелья не работают, - вздохнула Катти.
– Прости, я сорвалась на тебя. Но боюсь, что дальше будет хуже. Раньше я могла позволить себе лежать, а няня меняла компрессы. А здесь... Сейчас поездка до дворца, там публичный завтрак, опять поездка. И наверняка будет еще что-то!

– Так, хорошо, - Германика нахмурилась, - пиши матери письмо, под мою ответственность. В конце концов, мы не можем позволить тебе мучиться. А пока что я просто обезболю заклятьем.

Один небрежный, изящный пасс, и на дикий крик Катарины прибежала Мадди.

– Что вы сделали?!

– Вырубила ее, - выдохнула ошеломленная Германика. И тут же поспешно объяснила: - Ей стало хуже от моего заклятья. А оно не отменяемое, рассасывается само через три часа.

– Но что это было-то?
– грозно спросила Мадди и уперла руки в бока.