Невеста вне отбора

– Тебя оставить одну? Чтобы ты могла вскрыть письмо?
– нетерпеливо спросила Мадди.

– Садись, - Катти кивнула на кресло, в котором уже обосновалось несколько вышитых матерью Мадди подушек.

– Что там? Что там?

– Приглашение погулять, - протянула Катарина, - от неизвестного мне дерра ванен Виткорфа.

– Виткорф, - протянула Мадди.
– Что-то я про него знаю, а что - не помню. А с чего вдруг?

– Я же тебе говорила, - укоризненно заметила Катарина, - вот-вот вокруг дворца начнут гулять благородные дерры. Кто-то не стесняется прислугу подкупать.

На бумаге Катти вывела каллиграфическое «нет». После чего оставила бумаги на секретере.

– Я сегодня репетировала танец, - вздохнула Мадди.
– Мора Рохет дала пару хороших советов. Эх, скорей бы узнать свой номер. Лишь бы не седьмой - не хочу, чтобы меня все конкурентки видели.

– Согласна, - вздохнула Катарина.
– Седьмой номер - жуть.

Девушки синхронно вздохнули второй раз и рассмеялись - вечно бояться невозможно.

– А я... Знаешь, я потом тебе расскажу, где была и как готовилась, - шепнула Катти.
– Боюсь сглазить. Но я бы хотела, чтобы ты смогла на меня посмотреть. Мне бы было легче.

– Почему?

– Потому что ты не жестока, - смущенно улыбнулась Катти.
– Ты не станешь надо мной смеяться. Даже если я упаду.

– Я и другим не дам, - воинственно отозвалась Мадди.
– Все будет хорошо. Без гранита не останемся.

– Да! И помни, вечером я жду тебя и твой рассказ.

– Ага, я уже даже придумала, чем принца ошарашить. Ну, чтобы он забыл с меня клятву неразглашения взять.

– Главное - не перестарайся, - хихикнула Катти.

Они еще немного поболтали, и Мадди поднялась с кресла.

– Надо идти. Интересно, моя служанка на своем месте или ее искать по всем кладовкам?

На этот вопрос ответило мироздание - в дверь постучали. Как-то нервно и очень истерично. Мадди решительно открыла и фыркнула: там стояла ее бледная, перепуганная служанка.

– Мэдчен ванен Скомпф, - девушка склонилась, - нужно готовиться к свиданию.

– А я, кажется, тебе позавидую, - протянула Мадди.
– Она явно хочет меня замучить. Катти, ты по какому принципу платье выбирала?

– Впереди несколько балов и приемов, - улыбнулась Катарина.
– Вот и посчитай, хватит ли у тебя парадной одежды и не придется ли повторяться.

Склонив голову набок, Мадди шевельнула губами, будто что-то подсчитывая, и кивнула:

– Да, поужинать можно и в обычном платье.

Проводив Мадди, мэдчен ван Ретт приготовилась скучать. Лишний раз тренироваться ей запретила эйта Аника - велика вероятность все испортить.

На самом деле Катти очень боялась того, чему ее могли там научить. Она почувствовала запах астаники еще до того, как Германика сняла с нее платок. И приготовилась отстаивать свое право на благородное падение. В конце концов, она может стоять без трости. Встала бы да помахала лентами - всяко лучше, чем опозориться.

Но танец ей понравился. Аника вначале показала его, и Катти с легкой толикой зависти отметила, что сама так не сможет. И удивилась, отчего в веселом доме танцуют такие странные танцы.

– Этот танец здесь не танцуют, - грустно усмехнулась эйта Аника.
– Так танцевали на моей родине. В этом нет позора.

И Катти старательно отрабатывала движения. Ей удалось разучить четыре движения, из которых они с Аникой составили короткую программу. Все выступление Катарины вряд ли продлится дольше минуты.

Глубоко вдохнув, Катти выдохнула и подтащила кресло к секретеру, а заглянувшую в комнату Росицу послала за «интересной книгой на твой выбор» и цветочным чаем. Но ленивым планам было не суждено сбыться. Вместо Росицы пришла Германика. С чаем и жизнеописанием благочестивой Элторны.

– Перехватила твою служанку, - хмыкнула мора Ровейн и бросила книгу на секретер.
– Такое чувство, что из нас двоих крепко за шестьдесят - тебе. Чай, благочестивые книги...Чем еще ты меня удивишь?

Катти уже поняла, что спорить с морой Ровейн бесполезно. Потому сложила руки как настоящая божья дева и скорбно произнесла:

– Прибежище порока и разврата произвело на меня впечатление. Следует усмирить дух и плоть, дабы изгнать из себя непристойные шевеленья.

– Шевеленья чего?
– неподдельно заинтересовалась Германика.
– Вы там что-то успели, а я не знаю? Это несправедливо.

– Я пошутила, - вздохнула Катти.
– Тебя невозможно выбить из равновесия, да?

– Да, - широко улыбнулась Германика.
– А знаешь почему? Потому что я как маятник - всегда в движении. И тебе советую. Так что, ты собираешься скучать?

– Я пока еще не поняла, что здесь можно, а чего нельзя, - пожала плечами Катарина.
– Еще и приглашения шлют.

– Где?

Но ответ море Ровейн не понадобился, она и сама увидела конверт. Взяла его, прочитала и фыркнула:

– Шесть жен к праотцам отправил и седьмую захотел.

– Что?
– поразилась Катти.

– К праотцам в прямом смысле - благородные моры воспользовались своим правом посвятить себя богам. Так что, ты с ним, со мной или останешься скучать?

– С тобой, - прищурилась Катти.
– Но хочу подробностей. А то мало ли какая трава растет на том лугу, куда ты меня зовешь.

– Не на лугу, а в прекрасно освещенной беседке, - широко улыбнулась Германика.
– Ты, я, мора Рохет и два охранника. Ты ведь в прошлый раз насчитала пятерых человек, верно?

Катти резко выпрямилась и звенящим от гнева голосом произнесла:

– Это что, развлечение?

– Да, - откровенно ответила мора Ровейн.
– Отбор - огромное развлечение, как для благородных людей, так и для простых эйтов. Главный приз - брак с принцем. Никто не обещал мед с сахаром.

Вот только выглядела Германика так, будто произносила заученный текст: прямая спина, руки по швам и взгляд такой... будто прилежную ученицу изображает.

– Конечно, - осторожно, в тон ей отозвалась Катарина, - стать частью семьи Льдовин - великая честь. Вот только я не уверена, что могу так поступить с подругой. Я бы обиделась, если бы узнала, что Мадди наблюдала за моим общением с принцем.

Мора Ровейн бросила взгляд за спину Катарины. Там, в дверях, замерла Мадди.

– А что, - с интересом спросила Германика, - тебе дорога эта дружба?

– Конечно, - удивилась Катти.
– Мадди настоящее сокровище. Знаешь, чем бы ни кончился этот Отбор, но свой бонус я уже нашла. Уверена, что мы с ней будем дружить всю жизнь.