Невеста

«Может, нам его вырыть, и ты посмотришь своим глазами? Зря я тебя поберег, тебе надо было это увидеть».

ЭТО.

Он написал не «его», а «это». Мой хороший…

— Рада, ты идешь? — окликает Ростислав, сжимая стакан виски. Он уже вписался. Он всегда вписывается в совершенно любую компанию.

Господи боже, как тяжело.

«Раньше было легче», — бубню себе под нос. Раньше я справлялась намного лучше. Наша свадьба была одним из самый классных дней в моей жизни, из бандитской подстилки, родившей непонятно от кого, я превратилась в ту, кого выбрали. Я получила статус и покой. Мы с Ростиком шокировали всех, и были счастливы.

Конечно, я иду.

То, что со мной творится, пройдет.

Трудный период.

— Да?

За столом Ростислав рассказывает о своем новом проекте, а Давид охотно поддерживает разговор, делится секретами постройки этих домов. Они немного спорят о правилах и требованиях, обсуждают различия в постройках на юге и севере.

А я под ровный гул в ушах разглядываю мимику, жесты. Вслушиваюсь в интонации.

Возможно, я бы предприняла какой-то шаг или даже спросила напрямую у Северянина то, что волнует, но мы ни на секунду не оказываемся наедине. Все время кто-то рядом. Венера постоянно обнимает его. Да и не представляю, как попросить Ростислава отойти в сторону.

Это все неуместно, а я опасаюсь показаться странной. К счастью, через час звонит Надя и сообщает, что мальчики расплакались. Быстро попрощавшись, я покидаю СПА, оставляя Ростика веселиться, и спешу в домик.

Под моим крылом, Ромка и Ярослав засыпают практически мгновенно, а я еще долго лежу без сна. Надя спит в соседней комнате, я слышу ее ровное глубокое дыхание.

Но самой провалиться в сон получается лишь после того, как даю себе обещание — спросить о семье Давида напрямую. Почему нет? Пусть сочтет меня сумасшедшей, хуже уже не будет.

Следующим утром дети просыпаются с первыми лучами солнца: сбитый из-за дороги режим дает о себе знать.

Едва разлепив глаза и проведя утренние процедуры, я шарю по шкафчикам и холодильнику в поисках подходящей воды, но нахожу лишь газировку и пару бутылок вина.

Идеальный набор для матери младенцев. С грустью взглянув на бутылку, я убираю ее обратно в шкаф.

Отличное начало дня.

Глубоко вздыхаю, беру детей за руки и отправляюсь в семейный ресторан, где должны быть смеси и детский уголок.

Но ресторан оказывается закрыт.

С горем пополам мы добираемся до ресепшена, и я сразу подхожу к стойке.

— Здравствуйте. Мне нужно приготовить смесь, а у нас в номере осталась только газированная вода и вино. А ресторан закрыт

— Да, ресторан работает с восьми. Вы можете использовать воду из-под крана, — говорит администратор. — У нас в отеле чистая вода.

— Я не буду использовать воду из-под крана. В любом случае ее нужно сначала сначала вскипятить, а потом как-то остудить, на это уйдет уйма времени. Дети голодные.

— Хм. Одну минуту, — девушка берет трубку и делает звонок, рассказывает о проблеме. — Ресторан сейчас откроют. И вам в номер принесут бутилированную детскую воду.

— Спасибо.

Я обреченно закрываю глаза, представляя обратный путь от ресепшена до ресторана. Нужно было прихватить коляску.

— Вам помочь? — спрашивает девушка. — Давайте я кого-нибудь позову.

— Все в порядке, я сейчас позвоню няне. Если смогу до нее дозвониться, конечно.

Рабочий день Нади начинается в десять, и обычно ни минутой раньше. Спать хочется адски. Если закрою глаза, то вырублюсь прямо тут.

Мы с мальчиками отправляемся в бесконечное путешествие в соседнее здание, и когда до цели остается буквально метров десять, дверь ресторана открывается, и навстречу нам выходит Давид.

С бутылками воды в руках. И обеспокоенным выражением лица.

Вот блин.

Совместный завтрак начинает входить в привычку.

Глава 12

— Привет, — выпаливаю я Давиду, позабыв о субординации.

— Привет, — отвечает он.

Я пытаюсь скрыть волну дрожи, глаза впечатываю в землю, потом на него резко поднимаю. Задерживаю дыхание. Смущение такое сильное, словно мы на свидание. Словно передо мной — Адам.

Боже.

Сколько смущения. Давид как будто мешкает.

Потом говорит:

— Сейчас.

Поспешно возвращается в ресторан, чтобы через пару секунду появиться с пустыми руками. Подходит ближе.

— Давай я помогу.

Давай…

— Спросонья забыла, что здесь большие расстояния, и не взяла коляску.

Он запросто подхватывает Ромку на руки. Так, словно происходящее — ежедневный ритуал, и у меня кружится голова. Выпрямляется, смотрит на мальчика. Улыбается.

Такая улыбка на губах мужчины могла бы стать подарком матери его ребенка.

Крупные мурашки по коже.

Я делаю то же самое с Яриком: подхватываю на руки. Прижимаю малыша к себе. Нос щиплет, пока мы делаем эти несколько шагов вчетвером. Как бы это могло быть, будь Адам жив. Как бы это было. На Рай похоже. На настоящий Рай на земле.

Мы заходим в ресторан, и я включаюсь. Быстро бормочу кучу всякой ерунды детям: Рома, естественно не в восторге сидеть на руках у чужого дяди, и нужно его успокоить. Малыш выгибается, хнычет.

Все чужое, человек чужой, страшно.

Мне тоже чуточку.

Ярику кажется, что у брата жизнь интереснее, и он не то чтобы хочет к Давиду на руки, протестует больше для порядка. Но протестует. И Давид, усадив Ромку на коврик в детской комнате, забирает у меня Ярослава.

Ромка, оказывается, зверски испинал толстовку Литвинову. Я это внезапно замечаю и всплескиваю руками:

— Извините. Я постираю. Мы шумные и маркие. И нас всегда много!

Северянин весело хохочет, обдавая теплом и облегчением.

— Это одежда для рыбалки, оставлять ее чистой и не планировалось.

Точно. Они же на рыбалку собирались, вот почему он так рано проснулся.

Давид усаживает Ярика в детский уголок, я как раз заканчиваю раздевать Романа и принимаюсь за комбинезон его брата. В перерыве быстро расстегиваю и скидываю свою куртку.

— Фух! Как бы легко ни оделся, с детьми всегда жарко, — бормочу я с улыбкой.