Невеста

— Да, пап! — выкрикивают парни, наваливаясь на бок и переворачивая телегу.

Соседские девчонки весело хихикают, вновь забираясь внутрь.

Близнецы — настоящая команда, стопроцентная поддержка друг друга. Мальчишки живут счастливой спокойной жизнью, как все. С друзьями они говорят на итальянском, в школе изучают английский, а дома мы стараемся, чтобы они не забыли русский. Сказки, песни, стихи, фильмы… Нам хочется, чтобы они непременно знали родной язык, пусть даже мы с Давидом сами на Родине практически не бываем. У всего есть цена. Мы свою платим.

Дети хохочут, а я вспоминаю о печенье и кидаюсь к духовке! Достаю лист сладких ракушек, аромат от которых разносится по всему дому.

Сегодня особенный день. Помимо того, что выходной, так ещё и день рождения Адама Алтайского. Дети пока ещё не обращают внимания на даты — когда приехали дедушка с женой и сестричкой в гости, тогда и веселье. Возможно, в будущем они заметят, что семья не отмечает день рождения Давида по паспорту, но собирается в один и тот же другой день летом. Тогда мы скажем, что в эту дату их отец попал в ту роковую аварию. Или придумаем еще что-нибудь.

Сегодня я готовлю ужин на всю семью. Гостей будет мало — только самые-самые.

А еще… в тайне от мужа я снова прислала приглашение одному важному человеку. Крестному наших сыновей. Он всегда поздравляет с днем рождения мальчишек, выходит с ними на связь, болтает. Рома и Ярослав отлично знают русского дядю Савелия. Но к нам он не приезжает. И это единственное огорчение.

В этот раз я отправила приглашение аж за три месяца. А еще вложила в конверт фотографию. Довольно старую, потёртую, с лёгкой сепией. Адам и Савелий — молодые и, судя по всему, пьяные. Они сидят на капоте какой-то машины, пьют что-то из бутылок и так смеются, что хочется смеяться вместе с ними. В глазах — свет. Чистый, честный. Им лет по пятнадцать. Редкий кадр, мне его прислала мама Савелия. Случайно обнаружила при переезде.

В письме я написала, что мы с мальчиками будем рады его видеть, и что он может приехать из-за памяти Адама. Даже в личной переписке я не допускаю намёков, мало ли что, вдруг перехватят?

Савелий ничего не ответил, снова проигнорировал. Хотя письмо получил.

Что ж. В следующем году я отправлю снова. А потом ещё. И ещё. Это не так важно для нас, но мне кажется, некоторые двери для некоторых людей стоит держать открытыми.

Наш с Давидом совместный бизнес в сфере отелей приносит нам огромное удовольствие. Я управляю небольшой сетью бутик-отелей, а Давид занимается апартаментами в горах. Мы предпочитаем путешествовать вместе, чтобы не расставаться надолго. — Папа! Папа! — кричат мальчишки, и Давид спускается с крыльца.

Я замираю с тарелкой печенья перед окном.

Давид сейчас улыбается точно также, как на той бесценной фотографии. — Па, ты видел? Я на тележке один спустился! — орет Ярослав. — Ты видел? — Видел, чемпион. Главное, что мама не видела, она все еще мечтает, что вы будете рисовать.

— Ненавижу рисовать!

— Беги, отнеси эти цветы на террасу. Давай, живее. У нас же сегодня ужин, нужно все подготовить. — А кто придёт? — Дедушка! — подхватывает Рома. — Ты забыл?!

— Точно! И Катька! Ура-а!

Дети несутся на террасу, и я спешу им навстречу за цветами.

— Мыть руки! Всем! На столе печенье… осторожно, еще горячее!

Дети устремляются в кухню, а я проверяю телефон — от Савелия по-прежнему ничего. Что ж, годы идут, постепенно даже память перестаёт быть раной. Наши дети несутся вперёд, в жизнь, которую мы для них выстрадали.

Вечером, мы рассаживаемся за столом всей нашей небольшой, но шумной семьей. Когда щелкает таймер, я подрываюсь к духовке, но Давид поспешно встает, чтобы опередить и помочь. Мы не думали о новых детях. Мы их… не планировали, уж очень активные у нас те, что в наличии. Тем более, что есть вероятность появления близнецов. Но… так получилось, и теперь Дава с меня пылинки сдувает. Как будто компенсируя заботой первую беременность, которую я провела в одиночестве и горе.

— Я помогу.

— Спасибо, — шепчу я.

Мы быстро целуемся в губы. Никто еще не знает, срок слишком маленький.

— Пахнет шикарно, такая ты умница, — хвалит он, и я расцветаю.

Мне нравится заботиться о семье. А Давид иногда так искренне радуется обычной человеческой заботе, что мое сердце сжимается — вот такие посиделки для него по-прежнему в новинку. Для него никто не готовил, не покупал торт, не втыкал свечи. Иногда я хочу заботиться о нем с усиленным рвением.

Давид разливает вино, разбавляя каплю в моем бокале минералкой. Делает это ловко у шкафа, я надеюсь, что никто не обратит внимание. Пока слишком рано для громких заявлений.

Дети терпеливо ждут торт. Дедушка Сергей разрезает основное блюдо.

Получив свой бокал, я поднимаю его повыше, чтобы начать поздравлять мужа.

В этот момент Кира разрывается лаем.

Кто-то стоит у ворот.

— Минуту, — говорит Давид, подходя к окну. — Странно. Все свои здесь, а Кира виляет хвостом. Пойду гляну.

Виляет хвостом? Серьезно? Меня вдруг переполняет надежда!

Я смотрю вслед мужу, и сердце снова сжимается.

Конец