Невеста

— Нашим друзьям археологам. Ганс скорее всего захочет забрать себе и важные археологические объекты. Нужно будет их отстоять для будущих поколений.

— А если Ганс предложит им больше?

— Больше — не предложит. А эти деньги им возвращать жадность не позволит. Это по закону, мы просто поддержим тех, кто эти законы отстаивает. К сожалению, им платят слишком мало.

— Теперь курганы еще какое-то время будут хранить свои секреты.

— Лет пятьдесят.

— Тогда мне не придется мотаться в суд в качестве свидетельницы.

Я понимаю, что это ради меня. Алтаю уже глубоко все равно, что там обнаружат.

Вскоре дети окончательно просыпаются, требуют завтрак и внимание, мы как раз останавливаемся в придорожном отеле.

Номер забронирован заранее, и я, не тратя зря времени, занимаюсь приготовлением каши. По пути мы обговорили легенду, которая, в общем-то, мало отличается от правды и выглядит достаточно сносно. Если вы верите в сказки, разумеется.

***

Мы сидим в ресторанчике, пьем кофе. Планируем дать детишкам размяться и поиграть, после чего, на дневной сон, продолжить путь.

Дорогая предстоит дальняя: мы не можем лететь из-за Киры, но меня почему-то совершенно не пугает длительность путешествия. Как будто у меня уже сейчас есть все необходимое для радости.

— Светлана, заканчиваем октябрь и закрываемся, — говорю я в трубку. — Все отправляются в оплачиваемый отпуск до февраля, а там уже будете общаться с представителем Ганса. Нет, я не знаю, что он решит. Даже примерно. Но я, разумеется, о вас попрошу. Куда я делась? Хм. Ладно, скажу как есть: уехала к Северянину. Он позвонил, и я сорвалась. Вот такая безумная, так можешь обо мне и думать.

На этом моменте она замолкает на некоторое время.

— Ты уверена, что это безопасно?

— Мы побудем несколько месяцев в Карелии, там видно. Он… достаточно безопасный на мой взгляд.

Давид стреляет в меня взглядом и усмехается. Я улыбаюсь ему. И правда безумная, у виска бы покрутить самой себе, сердечко так и колотится. Безумная и счастливая.

Обсуждая со Светланой текущие дела, я так увлекаюсь, что не замечаю, как в пустой зал ресторана кто-то заходит.

— Рада, — негромко окликает Давид, я не реагирую, он берет меня за руку. — Рада, тут твоя семья. Не паникуй, пожалуйста.

Глава 41

Когда тебе говорят не паниковать, что ты делаешь первым делом? Вот именно! Я округляю глаза и зачем-то хватаюсь за вилку. Давид плавно освобождает мою от оружия, его спокойное выражение лица действует как таблетка.

— Все в порядке, я такое допускал. Вдох-выдох.

— Вдох-выдох, — повторяю я жалобно. — А если они узнают, а если…

— Не узнают, если ты будешь вести себя естественно.

Я тянусь к нему ближе и агрессивно шепчу:

— Когда я веду себя естественно, все думают, что я умом тронулась.

Давид смеется, и мы слышим голос моей мачехи Лизаветы:

— Рада? Рада, это ты? Девчонки, смотрите, там наша Рада!

Я натягиваю улыбку, и лишь потом поворачиваюсь.

Лиза, Нина и Пава.

— Добрый день! — приветливо машу, изображая удивление. Поднимаюсь и спешу обняться.

Давид отвечает на звонок по мобильнику. Или делает такой вид. Он выглядит со стороны просто исключительно, и я, оценив его издалека, немного любуюсь.

— Что вы здесь делаете?

— Везем Паву в колледж, остановились перекусить и размяться. А ты? И… самое главное, с кем ты?

— Где Ростислав? — спрашивает Пава.

Давид продолжает кормить мальчиков, которые весело болтают ногами.

— Ух! Сколько вопросов. Это — мой друг.

— Близкий? — вырывается у Нины.

— Достаточно близкий. — Чуть помешкав, я добавляю: — Тот самый Северянин. Может быть, слышали, одно время он собирался скупить весь наш пляж?

— Влад говорил что-то такое. Собирался, значит, больше не собирается?

— Съездил на разведку и передумал. Но его партнер вроде бы по-прежнему заинтересован, так что сделкам быть.

— Не понравилось ему у нас?

— Он привык к немного другой природе.

— Прямо очень близкий? — не понимает Нина. — А где Ростислав?

— С Ростиком мы расстались.

— Из-за Северянина? Но как? Когда?

— Мы познакомились на форуме, и влюбились. Но что мы стоим, вы, наверное, голодные. Присаживайтесь.

— Влюбились? — бормочет Лизавета. — Так бывает? Радка, как ты умудряешься влюблять в себя мужчин?

Она настолько ошарашена, что это становится забавным. И я показываю ей кольцо, которое надела утром.

— Настоящие чудеса, — отвечаю.

Мы подходим к нашему столику, и внутри меня все сжимается от мысли, что они его узнают. Вот-вот это случится, и что тогда делать?

Как можно не узнать? Вот же он.

Но они… не ведут и бровью.

— Давид, это моя мачеха Лизавета, — надеюсь, они спишут мое волнение на стыд. — Мои сестры Пава и Нина. Давид Литвинов, владелец заводов-пароходов и мой жених.

— Очень приятно, — Лизавета протягивает руку.

— Взаимно, — сухо отвечает Давид. Пожимает ладонь. — Я наслышан.

Его холодность неприятно царапает, но идет образу.

— Не против, если мы присоединимся? — Лизавета берется за стул. — Рада сказала, вы передумали перестраивать наш берег?

И тут я догадываюсь, что происходит: Алтай так сильно отпугивал своим шрамом, что окружающие… в общем-то не рассматривали другие черты его лица. Не ловили взгляды. Отворачивались раньше. Как и Надя до этого, моя мачеха с сестрами даже не пытаются сопоставить. На их лицах не мелькает сомнение.

— Извините, Лизавета, важный звонок, — Давид поднимается и выходит из-за стола.

Грубовато. Он не пытается нравиться, и тем самым производит еще большее впечатление, как бывает, когда встречаешь людей, недовольных своей жизнью. У всей троицы в глазах лишь восхищение.

— У него всегда много дел, — я собираю ложкой остатки каши для Ромки. Ярик уже наелся. — Здесь неплохие пельмени, могу порекомендовать.

— Странно видеть Северянина в такой скромной обстановке. Как ему местные пельмени.