Невидимые знаки

Ей не нравилась моя властность, но она терпела мои требования не напрягаться, потому что знала, что это исходит из любви. От полной влюбленности.

Я запретил ей поднимать тяжести.

Я взял на себя ее работу по заготовке дров.

Я ловил рыбу.

Я убирал.

Я даже помогал ей вымачивать лен, пока не появились самые мягкие нити для детского одеяла.

Она едва терпела меня, но я никогда не чувствовал себя отверженным, если ей нужно было побыть одной. Она делала все возможное, чтобы я чувствовал, что меня ценят и обожают, а когда она целовала меня, она держала весь мой мир в своей ладони.

Мы нашли баланс.

Мы стали командой, а не врагами.

Днем я работал над строительством пристройки к нашему дому, создавая навес, в который можно было попасть из нашей спальни, где стояла недавно построенная детская кроватка.

Надеюсь, что мои навыки позволят спроектировать кроватку лучше, чем плот.

Я до сих пор сокрушаюсь, думая о том, как быстро и катастрофично развалилась бамбуковая платформа. Оказалось, что я должен заниматься архитектурой наземных сооружений, а не лодок.

Ночью я массировал ей спину, расчесывал волосы и растирал больные ноги.

Я не выпускал ее из виду и даже разрешил Коннору и Пиппе провести ночь на другой стороне острова в качестве приключения и нетрадиционной ночевки, только чтобы я мог заняться с ней нежной любовью перед огнем, не пробираясь к нашей роще.

Она ела то, что я ей говорил, давая ей её паек и большую часть моего, чтобы прокормить и мать, и растущего ребенка. По мере того как она росла, я становился все худее, поскольку отказывался ловить рыбу слишком часто, так что я был недалеко от нее.

Коннор взял на себя большую часть моей работы, взяв на себя больше обязанностей и пополняя запасы кокосов и воды без моей просьбы.

Ни разу он меня не огорчил, и я ни разу не поймал его на том, что он глазеет на Эстель в неподобающем виде.

Возможно, он просто шутил. Не то чтобы это имело значение; но я присматривал за ним на всякий случай.

Мы снова решили не праздновать Рождество.

Дней рождения было достаточно, чтобы напомнить нам о быстро проходящем времени. Однако мы запланировали большой ужин и костер, когда вернутся черепахи.

Мы провели ночь, наблюдая, как огромные звери вытаскивают свою огромную тушу из прилива и повторяют тот же самый процесс, что и год назад, откладывая бесчисленные яйца, делая все возможное, чтобы их потомство получило шанс, а затем молча погружаются обратно в море.

…

ЯНВАРЬ

У Пиппы был очередной день рождения.

Казалось, что только вчера ей исполнилось восемь лет. Маленькая девочка, похожая на неумытую принцессу, медленно превращалась в молодую женщину с длинными ногами, умоляющими глазами и лукавым умом, который мыслил нестандартно и позволял нам экспериментировать с различными материалами, находить растения, обезболивающие укусы комаров, и цветы, помогающие при отеках и растяжениях.

Нас не часто ранило, но ежедневные царапины и травмы были обычным делом. Она превратилась в аптекаря нашего островного мира, постоянно обсуждая с Эстель, что попробовать в следующий раз, и соотношение риска и пользы от красных и желтых цветов, украшающих наш пляж.

Наша кладовая постепенно превратилась в маленькую аптеку. По мере того как анализ переходил в проверку, она пополнялась травами и запасами.

Я не сомневался, что, если бы она вернулась в город, где есть школа и учителя, она была бы лучшей в своем классе и уже определилась бы со своей карьерой.

Неделю назад я спросил ее, кем она хочет стать, когда вырастет.

И несмотря на едкий ответ, что она сомневается, что мы выберемся с острова, она хотела стать врачом.

У нее определенно была склонность к врачеванию и здоровью.

В отличие от убийцы, которого я убил.

Я лишь надеялся, что нам не понадобятся ее юношеские навыки, когда Эстель придет время рожать.

ФЕВРАЛЬ

ЭТО НАЧАЛОСЬ МЕДЛЕННО.

Болезненно и медленно.

Но с настойчивостью, приводящей в ужас.

Кожа вокруг моего растянутого живота пульсировала от боли, когда схватка вырвала меня из сна.

Задыхаясь, я дернулась в объятиях Гэллоуэя.

Нет, я еще не готова.

Я никогда не буду готова.

Еще одна пульсация вырвала у меня более громкий вздох, разбудив Гэла.

Черт, я не хотела его будить.

Он был суетлив, и последнюю неделю практически не спал, беспокоясь обо мне, постоянно заглядывая в календарь, чтобы определить, когда мне рожать. Я ненавидела, что он отдавал мне свою еду, добровольно причиняя себе вред, чтобы у меня было больше, чем нужно. Он был слишком добрым. Слишком щедрым. Я не заслужила этого после того, как вела себя.

Я покрутила льняное обручальное кольцо. Оно уже почти износилось, но тяжесть нашего брака и узы любви въелись в мою плоть, словно татуировка.

Я восхищалась им.

И мне жаль, что это случилось, когда мы были не готовы.

Схватка усилилась, у меня перехватило дыхание.

Он проснулся, открыл глаза, затуманенные сном, но пронизанные заботой.

— В чем дело?

Я покачала головой, подняв руку в знак того, что не могу говорить.

Он встал на колени, его глаза безумны.

Он был в большей панике, чем я. Но это потому, что я научилась лучше скрывать свой страх.

С тех пор как мы поссорились, я очень внимательно следила за своим поведением. Мои мысли были сосредоточены на ребенке. Теперь он (как бы ужасно это ни звучало) был на втором месте. Я ничего не могла с собой поделать. Мое тело заставило меня выбрать самое важное.

На данный момент рождение ребенка важнее.

Я не могла сказать об этом, потому что любила его. Всем сердцем.

И в данный момент мои чувства к нему возросли.

Схватки утихли.

Я расслабилась.

Возможно, это очередная ложная тревога.

За последнюю неделю у меня было несколько подобных приступов. Иногда трудно определить, что это подготовка или буйный ребенок в моем животе.

Я боялась, что не смогу выносить ребенка до конца срока. Но каким-то чудом мне это удалось. (В основном благодаря постоянному наблюдению Гэллоуэя). Однако еще рано, примерно на неделю раньше срока. Хорошо это или плохо? Ребенок вырос или нет? Был ли он слишком большим для моего тела или я смогу родить без травм?