Невидимые знаки

Эстель сжала мои пальцы.

— Спасибо, Гэл. Я чувствую, что мы не все решили сегодня днем, но мне очень жаль, что я так с тобой обошлась, что не понимала, как мое спокойствие могло заставить тебя волноваться. Мне просто нужно было попросить прощения и напомнить тебе, как сильно я тебя люблю и как мне повезло, что ты у меня есть.

У меня больше не было сердца; оно превратилось в воздушный шар в форме купидона и улетело на луну.

— Больше никаких недоразумений, хорошо?

— Договорились.

Мы одновременно наклонились вперед, встретившись для кратчайшего поцелуя.

— Эй, никаких поцелуев с невестой, пока я не скажу. — Коннор скрестил руки. — Итак, у тебя есть кольца?

Рука Пиппы поднялась вверх, держа узловатые лозы, которые я сделал в качестве временной меры. Если мы каким-то чудом выберемся с этого острова, я куплю Эстель лучшее кольцо, какое только смогу себе позволить (хотя, признаться, денег было не так много после того, как я провел большую часть жизни в тюрьме), а если нас не спасут, то я вырежу для нее лучшее украшение, какое только смогу, из скорлупы кокосового ореха.

Пиппа (благослови ее сердце) пыталась отдать мне кольцо своей матери. В перерывах между слезами она говорила, что ее мать хотела бы, чтобы я его надел.

Мои глаза грозили стать такими же, как у нее, но я обхватил бриллиант пальцами и поцеловал ее в лоб. Я сказал ей, что кольцо принадлежит ей. Однажды оно станет реликвией для ее дочери, и его нужно беречь.

— Хорошо, у нас есть кольца. — Коннор потер лицо. — Я полагаю, что... эм, властью, данной мне... нашим островом и черепахами, я объявляю тебя мужчиной и...

— Подождите! — Пиппа подпрыгнула на месте. — Ты не спросил, возражает ли кто-нибудь.

Эстель разразилась смехом.

Я с трудом сдерживал смех.

— Серьезно, малыш, ты разрушаешь мое самолюбие. — Я положил руку на ее маленькие плечи. — Ты возражаешь против того, чтобы я женился на этой женщине, завел от нее ребенка и подарил тебе сестренку или братика для игр?

В ее взгляде появился расчетливый блеск.

— Я не воображаю, если это будет сестра. Если это брат, то я против.

Эстель рассмеялась сильнее.

— Жаль разочаровывать, Пиппи, но я не могу этого гарантировать, и у нас нет возможности узнать.

Она надулась.

— О. Ну, в таком случае. Нет, я не воображаю.

— Возражения? — Я прижал ее ближе.

— Возражений. Нет, у меня их тоже нет.

Коннор ухмыльнулся.

— Вот честно, а ты называешь себя умнее меня. — Он увернулся, когда Пиппа ударила его Пуффином.

Мы не могли пожениться без чучела кота в качестве официального свидетеля.

Он пригнулся.

— Осторожно!

— Может, вернемся к свадьбе? — Я изогнул бровь, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

— Отлично. — Коннор усмехнулся. — Для протокола, у меня нет возражений. Однако, поскольку я влюбился в Эстель с тех пор, как мы разбились, я не позволю тебе сделать ни шагу в сторону, иначе я украду ее.

Моя улыбка упала.

Что?

Эстель нервно хихикнула.

— Очень мило с твоей стороны защищать мою честь, Коннор, но я уверена, что Гэллоуэй не испортит ничего.

Мы с Коннором не переставали переглядываться.

Я не ожидал, что это случится, но соревнование, которого я боялся, граничило с реальностью.

Коннор имел в виду то, что говорил.

Насколько глубоки его чувства к Эстель? И почему я не обращал на это внимания?

Опустив взгляд, Коннор спросил:

— Ты берешь Эстель в жены?

Это была не совсем та фраза, которую я научил его говорить, но сойдет.

Чем скорее она станет моей женой, тем скорее Коннор сможет забыть о своей маленькой влюбленности и понять, что Эстель — моя навсегда. Я сочувствовал ему, что он один, когда, без сомнения, его либидо было на пределе, но я также не хотел с ним ссориться.

И я бы сделал это, если бы дело дошло до такого.

Что-то в жизни на острове заставляло животные наклонности подниматься на поверхность.

— Беру.

Взглянув на Эстель, лицо Коннора смягчилось.

— И ты берешь Гэллоуэя в мужья?

Эстель смотрела только на меня.

Одним взглядом она вызвала у меня сердечный приступ и реанимировала меня.

— Беру.

Потирая нос, Коннор объявил:

— В таком случае, я объявляю вас супругами. Вы можете целоваться по-французски или делать все то, что вы делаете.

— Не возражаю, если так. — Схватив Эстель за затылок, я притянул ее к себе и поцеловал.

Я целовал ее до тех пор, пока мои штаны не стали тесными, а легкие пустыми.

Я целовал ее и стирал все, что произошло.

Я целовал ее с обещанием, что у нас может не быть священника или официального документа, но для меня это было так же реально, как любая церемония.

Мы были женаты.

Пока смерть не разлучит нас.

И даже тогда я буду бороться, чтобы удержать ее.

…

В тот вечер, когда дети легли спать, и мы съели потрясающий ужин, мы с Эстель отправились в наше бамбуковое убежище, которое стало нашим местом для свиданий и сексуального времяпрепровождения.

Там я занялся с ней любовью.

Я раздевал ее догола.

Я целовал каждый сантиметр.

Я вылизывал ее всю.

И когда я входил в нее, я делал это как ее муж.

Я поклялся, что теперь мы одно целое.

И что бы ни случилось, я буду заботиться о ней.

…

ДЕКАБРЬ

День нашей ссоры и последующей свадьбы помог полностью разрядить обстановку.

Ноябрь перешел в декабрь, и мы уважали чувства друг друга. Мы старались открыто и честно говорить о том, как обстоят дела. И каким-то образом мы стали ближе, а не отдалились друг от друга.

Эстель по-прежнему ненавидела, когда я устанавливал правила, приказывая ей чего-то не делать. А я изо всех сил старался скрыть свое желание запереть ее в защитном пузыре и вместо этого обращался с ней как с фарфоровой статуэткой.