Невольница

Новая очередь прошивает капот джипа. Металл корежит, но пока держит оборону. Пока…

— Где Кот и Димон?

— У ворот, но там жарко, не знаю, насколько их хватит.

Мы по факту уже одни. Сука, сука, как я не просчитал, что Дыму посрать на дочь! Что он ее уберет при удобном случае. Нет Таисии — нет, сука, проблем.

— Нужно уходить, — хриплю Лехе, — снова отстреливая приближающиеся тени. Двор плохо освещен. Стреляю интуитивно. И, надеюсь, попадаю, снимая людей Дыма. Снова затишье. — Слушай сюда, — говорю Лехе, — прикрой меня, я за девочкой. Доберись до гаража, заводи двигатель и жди по возможности.

Заглатываю воздух и выкатываюсь из-за джипа. Тут же открывается огонь. Но это хорошо, так Лёха доберется до гаража. Все внимание сейчас на меня. Плечо обжигает попадание, но я стреляю по фигурам, которые уже мелькают у дома.

Хреново. Очень, очень, мать их, хреново. Там Таисия. Одна. В шоке, блядь.

Перебежками добираюсь до дома, пока Лёха прикрывает меня, снимая одного из дымовских псов, который ломится в дом. А вот второй заскакивает.

Бегу на него.

Влетаю в гостиную, а мразь уже поднимается по лестнице.

На доли секунды ловлю то самое гребаное дежавю. Очень, сука, болезненное. Так, что выбивает весь воздух из лёгких и скручивает кишки. Если не спасу девочку, то не прощу себе.

Целюсь в спину псу, который уже почти на втором этаже. Стреляю. Промахиваюсь. По спине идет холодный пот.

Мразь падает на пол и отстреливается. Я, мать их, в зоне его поражения, он в моей — нет.

Не думая, бросаюсь к лестнице, пара пуль свистит у виска. Снова падаю, глотая воздух.

Со стороны холла вваливается еще один пес. Но мразь на лестнице паникует и снимает прямым в голову своего же подельника.

Пользуюсь моментом, влетая наверх, и добиваю мразь прямым в грудь.

Залетаю в спальню, толкаю дверь в ванную плечом, забывая, что ранен. Боль отдается по всей левой стороне тела до искр из глаз. Но времени зализывать раны нет.

Таисия сидит в ванне, как я ей и приказал, уткнувшись лицом в колени, содрогаясь. Обнаженная, времени одеться у нас не было; хорошо, хоть я в штанах.

Срываю с крючка белый банный халат и подхожу к ней. Она понимает, что не одна, но не реагирует, не поднимая головы.

— Тая.

Ноль реакции.

Сука, у меня нет времени приводить ее в себя. Просто хватаю девочку за плечи и рывком, под испуганный вопль поднимаю на ноги, натягивая на нее халат и вытаскивая из ванной.

— Пойдём, детка. Быстро! — вывожу из спальни вниз, к черному выходу в гараж, где нас должен ждать Лёха. Я, блядь, очень надеюсь, что он туда добрался.

Глава 17

Таисия

Когда смотришь боевик или триллер, всегда думаешь: ну что за истеричка эта героиня, чего она так орет? Или совершает какие-то нелогичные, тупые поступки. Вот я бы так не поступила. А когда оказываешься в эпицентре подобного триллера, то ведешь себя точно так же. Даже хуже…

Мне все еще кажется, что это неправда. Просто страшный сон. Автоматные очереди, разнесенные стекла и изрешеченные стены — это все только кошмар. Как и окровавленная рана Гордея, как и оружие в его руках, которым он отстреливается, и труп одного из охранников возле гаража. Все случившееся — плод моего больного воображения.

Лучше бы я сошла с ума, и происшедшее мне лишь казалось бы.

Но нет, это все адская реальность. Реальнее некуда. И я в полном шоке.

Вжимаюсь в сиденье машины, почти не ощущая окаменевшее тело, когда Гордей запихивает меня на заднее сиденье, а сам садится за руль. Рядом с ним один из охранников.

Мир за окнами автомобиля превращается в размытое пятно. Ничего не вижу, чувствую только, как стучат зубы и колотится сердце.

Гордей срывается с места, разнося медленно открывающиеся ворота, и, не тормозя, гонит вперед. Вскрикиваю, зажимая рот рукой, когда слышу очередные раскаты выстрелов.

— Тая, ложись на сиденье и закрой голову руками! — кричит мне Гордей, и я падаю, сжимаясь.

Господи, мы все умрем. Прямо сейчас, в этой машине. А я не хочу умирать. Я даже не хочу, чтобы умер Гордей или вот этот верзила, который меня охранял.

Звук выстрелов преследует нас на пути, пули впиваются в металлический кузов, машину трясет и дергает из стороны в сторону. Гордей матерится и что-то рычит охраннику. А я ничего не слышу, потому что зажимаю уши руками.

Это не может происходить со мной. Такое бывает только в фильмах. Не в реальной жизни. Не в моей жизни!

Охранник высовывается в окно и тоже отстреливается. Внедорожник резко виляет, кидая меня к двери.

Сглатываю, когда к горлу подступает тошнота. Кажется, меня сейчас вырвет от ужаса, запаха пороха и крови.

Машина снова виляет, Гордей ругается, а меня кидает из стороны в сторону. Я бьюсь головой, но боли не чувствую.

Впиваюсь ладонями в обшивку сиденья, потому что машину начинает трясти еще больше, как будто мы свернули с трассы и едем по бездорожью. Но я боюсь поднять голову, чтобы в этом убедиться.

Мы не выберемся. Нас загонят в угол и…

Я уже потеряла счёт времени и даже не заметила, когда вокруг все стихло и машина пошла плавно. Замелькали огни города. Но я все равно боюсь подняться и отцепить руки от сиденья, которые уже побелели от напряжения. Только стискиваю зубы и судорожно дышу, пытаясь еще больше не сойти с ума.

Машина замедляется, а потом и вовсе останавливается. Зажмуриваюсь, когда слышу голоса за пределами автомобиля. Мы снова плавно трогаемся, всего на минуту, а потом останавливаемся.

Мы выжили? Все закончилось?

Слышу разговор мужчин, хлопанье дверьми, но не могу пошевелиться, тело словно деревянное.

С моей стороны тоже открывается дверь, впуская прохладный воздух.

— Отойди, я сам, — рявкает на кого-то Гордей. В голосе агрессия.

— Гор, ты ранен, мы сами с ней разберёмся, — слышу сиплый голос незнакомого мужика, но головы так и не поднимаю. Я бы и рада, но не могу пошевелиться.

— Я. Сказал. Я сам, — холодно произносит Гордей сквозь зубы. И мне отчего-то становится парадоксально легко, что он сам меня заберет, а не какой-то сиплый мужик.