Невыносимая шестерка Тристы

— Что ты делаешь с Трейсом?

— Мы переспали после той драки, — шепчет она в ответ.

Я знала.

Смотрю слева направо, напряжение нарастает, когда две компании пронзают друг друга взглядами.

— Я слышал, прошлой ночью кто-то вломился в Фокс Хилл. — Каллум глядит на моих братьев. — Знаете что-нибудь об этом?

Проникновение в загородный клуб? Я ничего об этом не слышала.

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает Даллас. — Тем не менее, мы будем держать ухо востро. Что-нибудь украдено?

— Ничего, — огрызается Каллум. — Странно, не правда ли? Просто портрет основателя подпален, хотя в помещении был кассовый аппарат и тонны спиртного.

— Да, странно, — говорит Арми. — Мы будем начеку.

— Не сомневаюсь.

Я перевожу взгляд с одной компании на другой с таким чувством, словно что-то пропустила. Джэгеры не охраняют территорию Фокс Хилл, и никто из них не работает там. Они не стали бы вламываться туда только для того, чтобы осквернить картину.

Не представляю, кто мог бы это сделать. Но, кажется, Каллум в курсе того, чего не знаю я.

Лив откидывается на спинку стула.

— Значит, эм… Каллум думает, что Клэй сегодня ночует у нас дома, — с сияющими глазами объявляет она, правда вот-вот соскользнет с ее восхитительного маленького язычка. — Он думает, что она спит с кем-то из Джэгеров.

Ее братья усмехаются, и Трейс подходит ко мне, хватаясь за свою промежность.

— О, брось, детка, — воркует он мне. — Ты знаешь, что это твое.

Тьфу.

Джэгеры снова смеются, потому что они точно знают, где я буду спать сегодня ночью, и я, качая головой, смотрю на Оливию.

— Тебе нравится происходящее.

— О, ты даже не представляешь насколько. — Она улыбается, ее лицо сияет от удовольствия, когда она снова обращается к своим братьям. — Я сказала ему, что, возможно, вас двое.

— Ну, и зачем тебе понадобилось говорить ему это? — дразнящим голосом спрашивает Даллас.

Она пожимает плечами.

— Все знают, что вы с Айроном команда.

— Похоже, наш секрет раскрыли, Далли, — смеется Айрон, братья складывают ладони вместе и ударяются кулаками.

Но следом подает голос Арми:

— Почему никто никогда не думает, что это я?

Лив ворчит.

— Потому что ты мамочка — а это большая драма.

Я смеюсь себе под нос. Арми красивый, но да… Никто не хочет седлать этого пони и быть мачехой.

— Возможно, это Мэйкон, — добавляет Айрон.

Я сжимаю зубы.

Лив кивает.

— Мужчина постарше.

— И опытный, — усмехается Трейс.

Но Даллас перебивает их:

— Не, Мэйкону не нравятся богатые принцессы.

Сжав кулаки, я теряю терпение. Не хочу, чтобы весь мир знал о моей сексуальной жизни, но при этом меня не очень волнуют их намеки на то, что я сплю с теми, с кем на самом деле у меня ничего нет.

— Ну, это мог бы быть Мэйкон, — добавляет Арми. — Потому что…

И все Джэгеры нараспев произносят:

— Все в нашем вкусе, когда раздеты!

Словно это гребаный девиз их семьи или что-то подобное.

Лив смеется со своими братьями, они все забавляются за мой счет, и мне это уже порядком надоело.

Я протягиваю руку, хватаю кусок пирога Каллума и бросаю его прямо в Лив. Он приземляется в ее чертову грудь и прилипает, кусочки попадают на подбородок, а она дергается, задыхаясь.

Теперь я уже не такая смешная, не так ли?

Все замирают, почти не дышат в ожидании реакции Лив. Я облизываю пальцы и жду.

— О, черт, — шепчет Майло, пряча за рукой смех.

Оливия прочищает горло и выпрямляется. Айрон делает шаг вперед, но она встает и отталкивает его.

— Все нормально, — щебечет она, переводя взгляд со своих братьев на Святых. — Никакой драки. Никакой крови, — поднимает бутылку с текилой и делает глоток. — Никаких арестов сегодня. Договорились?

Я киваю. Было бы отстойно, если бы все вышло из-под контроля и перестало быть забавным.

И, как только она ставит бутылку и берет диетическую колу, я делаю глубокий вдох, но затем Лив наклоняется над столом, высоко поднимает ее и выливает содержимое мне на голову.

— У-у-у-у, — ликует кто-то.

Каллум, взволнованно улыбаясь, щелкает пальцами, чтобы Эми начала фотографировать происходящее, но я делаю короткие неглубокие вдохи, когда ледяной напиток спутывает мои чистые волосы и прилипает к тонкой майке на моей гребаной груди без лифчика.

Я убью ее.

Встаю, хватаю ложку взбитых сливок с тарелки и поднимаю ее, уже приготовившись запустить в нее.

— Не делай этого, — она указывает пальцем. — Ты испачкала меня. Я испачкала тебя. Мы квиты.

Я медленно качаю головой: мне все равно, кто сейчас смотрит на меня в этой неприличной рубашке. Все, что я вижу, — это она.

— Ой-ей, — смеется Трейс, и все отступают в ожидании чего-то.

Я взмахиваю ложкой, шарик врезается прямо ей в шею, и воздух наполняется воем.

— Бой едой! — Трейс поднимает руки к небу.

И все начинают бросаться едой.

— Ву-ху, — кричит кто-то, и «Мариетта» заполняется смехом.

Лив отшвыривает свой стул назад и обегает стол, а я вскрикиваю и убегаю. Трейс хватает тарелку с лаймом, к нему присоединяются его братья, и все начинают кидать еду друг в друга. Соседние посетители с тарелками в руках немедленно уходят с линии огня в помещение.

— Продолжай снимать, — требует Каллум. — Да, черт возьми!

Я беру чье-то оставленное на столе пиво и резко поворачиваюсь лицом к Лив.

— Намекаешь, что я сплю с твоим братом, и даже не с одним? — кричу я.

Я встряхиваю пиво и выплескиваю его на нее.

Оливия кричит, но начинает смеяться.

— Мне жаль!

Неправда.

Я хватаю все, что могу найти, бросаю в нее, и она приближается на дюйм, поднимая руки, чтобы защититься.

Эми снимает, как Каллум, Майло и их друзья подбрасывают в воздух фруктовый салат, пирожные и напитки, семья Лив бросает в ответ так хорошо, как только может, гоняясь за Святыми по внутреннему дворику.