Невыносимая шестерка Тристы

— Немедленно, я сказала!

— Но ты такая горячая, мне жарко, — он вытягивает руки, как будто он Ромео, поющий серенаду Джульетте. — Посмотри на меня, я промок насквозь.

Я закрываю рот рукой, чтобы заглушить смех. Жена дворецкого не только готовит, но и практически воспитала мою маму, тетей и дядей. Она также пять лет служила медсестрой на флоте. Она не стерпит подобное дерьмо.

— Ты мерзавец, — ругается она.

— Конфетка, — воркует он снисходительным тоном, но при этом улыбаясь.

— Дикарь!

— Единственная!

— Горилла!

— Милый, медовый пирожок!

Я фыркаю, почти умирая.

— Обезьяна! — кричит она.

— Лютик.

— Тьфу!

Затем я слышу, как хлопает дверь, и позволяю себе рассмеяться. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так с ней разговаривал.

— Знаешь… — с этими словами я выхожу из-под балкона и направляюсь к нему через подъездную дорожку. — В один прекрасный день она решит, что твои скульптуры из живой изгороди того не стоят, и тебя уволят.

— И быстро осознает свою ошибку. — Он вытаскивает свою рубашку, чтобы насухо вытереть спину, а не надеть на себя. — Она любит меня.

Конечно. Я смотрю на кучу инструментов в кузове фургоне, все, что ему нужно для ландшафтного дизайна сегодня. Остальная часть команды уже ушла.

— Ты можешь подвезти меня до школы? — спрашиваю я, оглядываясь на дом. — Быстро?

Прежде чем меня поймают и прежде чем я опоздаю. Уже начало восьмого.

Он открывает мне дверь, и я запрыгиваю в машину, запах ржавчины и грязи сразу же обрушивается на меня.

Но я закрываю дверь и жду, пока он обойдет фургон и сядет на водительское сиденье.

Рваная искусственная кожа впивается в заднюю часть моих бедер, и я нахожу место для ног среди пакетов с едой навынос и пустых банок из-под содовой на полу.

Трейс садится, заводит фургон и включает радио, выезжая с подъездной дорожки, как будто не знает, что ему нужно остановиться и подождать, пока откроются ворота.

Как только мы оказываемся на проезжей части, он опускает стекло, и я делаю то же самое, ветер проносится по кабине.

— Так, ты тоже хочешь, чтобы я надел рубашку? — спрашивает он.

Я перевожу на него взгляд, не видя рубашки в поле зрения, так что я не знаю, как он собирается это сделать.

— Даже не заметила, да? — дразнит он, закуривая сигарету. — Похоже, мне не нужно волноваться, что ты просто играешь с моей сестрой.

Трейс выдыхает дым, когда кончик сигареты становится оранжевым, и мне даже хочется попросить у него одну.

— Я замечаю парней. — Я машу рукой в воздухе, разгоняя дым. — Однако твой пот и вонь превосходят любую привлекательность.

— Я могу принять душ. — Он смотрит на меня. — Хочешь помочь?

Помочь ему сходить в душ?

— С ума сошел? — спрашиваю я. Мой гнев усиливается из-за того, что он будет приставать, хотя знает, что я встречаюсь с Лив. Я не считала его дерьмовым братом.

— Я не доверяю тебе, — сообщает он, выключая музыку и набирая скорость. — Думаю, ты обидишь ее. Думаю, ты поставишь ее в ситуацию, которая ее опустошит.

Трейс думает, что знает меня.

— Она ведет себя жестко, но все люди одинаковы, — продолжает он. — Они просто хотят кого-то любить, и когда Джэгер привязывается, это происходит так же быстро, как щелкает тумблер, Клэй. Это будет внезапно, и она не сможет его выключить.

Мое сердце трепещет, и я сама себе удивляюсь. Я не чувствую этого от Лив, но после его слов мне хочется ощутить это.

— Я не хочу обижать ее, — говорю я.

— Но ты прячешь ее.

Я хмурю брови. Каждый человек в какой-то момент страдает от любви. Это не входит в мои намерения, но кто знает, куда нас заведут следующие несколько недель. Я просто хочу ее здесь. Сегодня. Сейчас. С ней. Будущее неопределенно. Зачем беспокоится о нем.

— Это не твое дело, — говорю я.

— Если я решу, что это мое дело, значит, это мое дело. — Его голос прозвучал неожиданно резко. — И я хороший человек, так что было бы разумно поговорить об этом со мной, а не с кем-то другим.

— Мы храним это в секрете, — объясняю я, как будто он имеет право знать подробности. — Осенью мы отправляемся в разные колледжи, и мы не хотим, чтобы другие отвлекали нас от того, что мы делаем вместе. Лив согласна.

— А что еще она должна была сказать? Альтернативой было потребовать о тебя рассказать всем о вас, на что ты никогда бы не согласилась, поэтому она взяла те объедки, которые смогла достать. — Он делает затяжку. — Она к этому привыкла.

Это неправда. Почему он так говорит? Когда выбор был либо быть с кем-то другим — Меган или с той бывшей на маяке — она решила быть со мной, зная, что я могу использовать ее и в конечном итоге причинить ей боль? В этом нет никакого смысла.

— Лив очень прямолинейна, — отмечаю я. — Она бы высказала свои сомнения. Она бы не стала жертвовать своей гордостью ради секса, если бы это было проблемой.

— Секс — лучше, чем ничего, — парирует Трейс. — Ты устаешь быть один.

Итак, он говорит, что она предпочла тайком встречаться со мной прочным отношениям, потому что…

Потому что я ей нравлюсь. Сильно.

Вот о чем он беспокоится. Сколько дерьма она собирается вытерпеть от меня, только чтобы получить кусочек. Лив… Хотя меня мучает чувство вины за то, что я не рассказываю о ней всему миру, счастье окутывает меня. Я ей действительно нравлюсь.

— Ты должна сводить ее на свидание, — добавляет он. — Держать ее за руку.

Я бы с удовольствием сходила бы с ней куда угодно. Куда угодно.

Но когда Каллум прикасается ко мне на публике, никто и глазом не моргнет. Мы могли бы стоять с ним на тротуаре перед кинотеатром, но я не могу стоять на тротуаре перед кинотеатром, положив руки на талию Лив или прижавшись к ней всем телом. Это был бы скандал. Заявление.

И каждую минуту, когда я была с ней, я беспокоилась бы о том, что все смотрят на нас, осуждают нас, говорят о нас, и я бы не думала ни о ней, ни о нас. Я бы думала только об этом.

— Я ненавижу нынешнее положение вещей, — признаюсь я, — но я боюсь любых изменений. Я не могу рассказать родителям, что я би… бисексуальна. Я даже не могу произнести это слово. А что, если это не так? Что, если дело только в Лив? Пути назад не будет. Что, если я запуталась? Что, если я ошибаюсь? Я…

Я замолкаю, паника нарастает, но я рада высказать, что творится у меня душе. Поговорить об этом с кем-то, помимо Лив.

Трейс кивает.

— Ты не должна говорить им, что ты бисексуалка, Клэй, — говорит он. — Это не так.