Невыносимые противоречия

– Если ты не знаешь, кто знает, Гел?
– спросил полковник и отпустил Луизу. Она скатилась со стола и скорчилась на полу.

– Забери, ее, Рауль, посади в восемнадцатую, - полковник не посмотрел в сторону Луизы.

Когда Коротышка присел над ней, она начала визжать и отбиваться. Он ударил ее по лицу, схватил за волосы. Луизе ничего не оставалось, как прикрывая покалеченную грудь, подняться на ноги.

У двери она остановилась и посмотрела на Гелиоса. Он лежал на полу, их взгляды встретились, он зажмурился, то ли сглотнул, то ли всхлипнул.

В коридоре у Луизы подогнулись колени. Она думала, что потеряет сознание, но коротышка Рауль выкрутил ей руку. Боль привела в чувство. Чтобы сохранить равновесие и не упасть, Луиза цеплялась взглядом за пол и потолок.

Они повернули за угол? Или прошли по двору? Мимо камер? Луиза ничего не понимала. Рауль толкнул ее в залитую ярким светом комнату. Нащупав стену, Луиза опустилась на пол и взвыла.

Чужая рука больше не сжимала горло. От крика боль в груди усилилась. Кровь текла по животу за пояс джинсов. Светлых рванных джинсов. Недавно Гелиос путал пальцы в лохмотьях на колене.

Луиза заставила себя открыть глаза и опустить голову - срезанные соски висели на тонкой полоске кожи.

Она умрет здесь. От холода. От потери крови. От заражения. Перед мысленным взором пронеслись развороченный пулей затылок, мертвая девушка с кровью на губах. Избитый Гелиос.

Яркий свет резал веки, атаковал со всех сторон - сколько бы Луиза ни жмурилась, ни отворачивалась к стене. В голову будто вогнали спицы. В глаза, виски, в затылок. От дрожи сводило судорогой спину, плечи и ноги.

Гелиос перевозил оружие. Как она могла связаться с террористом? Взрывчатка на стадионе. Что-то похожее Луиза видела в новостях несколько месяцев назад. От взрыва погибли мирные жители. Кажется, дети?

Нет, Гелиос не похож на убийцу. Убийцы так не смотрят, не двигаются, не целуются. Она прижалась щекой к стене. У нее не осталось слез, чтобы оплакивать его и себя.

Убийца не Гелиос, а полицейские. Они убили женщин. Но одна была наркоманкой, вторая сумасшедшая, а третья... Луиза задержала дыхание.

Ее отец большая шишка, сказал Гелиос. Луиза зарыдала без слез. Пожалуйста, пусть отец спасёт её.

Она заснула, потеряла сознание, провалилась в белый колодец со светящимися стенами и увидела виллу, отца, теннисный корт и Гелиоса, набивающего ракеткой мяч. Умеет ли он играть в теннис?

Похоже, свет и боль свели Луизу с ума, она не сразу поняла, что кто-то схватил ее за руку. Её снова лапали и куда-то волокли.

Вместо коротышки теперь её конвоировал высокий полицейский. Настолько высокий, что Луиза не могла заглянуть ему в лицо. В кабинете полковника высокий усадил Луизу на стул, сжал плечи, будто она была способна сопротивляться.

Луиза посмотрела в окно. Темнота рассеялась, обнажив серые каменные стены и двор.

– Почему ты соврала, что не знаешь Диего?

– Я его не знаю.

– Гел сказал, что показал тебе благотворительный бой.

У полковника покраснели и опухли глаза. Залысины блестели от пота. В комнате душно? Почему Луизе тогда так холодно?

– А еще Гел сказал, что ты должна была пронести на стадион взрывчатку.

– Неправда.

– Ты иностранка. Твой отец большая шишка. У тебя будут билеты в вип-ложу. Охрана не станет тебя проверять

– Неправда.

– Что неправда? Что твой отец большая шишка?

– Он инженер.

– Он занимается общественной деятельностью? Благотворительностью? Делал пожертвование в красный крест? Протестовал против войны в Ираке? Пожертвования для бездомных? В вашей семье принято на рождество передавать вещи в десткие дома? Или бездомным?

Что за чушь? У Луизы зашевелились волосы на затылке.

– Ты участвовала в студенческом движении?

– Да.

– Что это было? Подписывала петиции зеленых против загрязнения атмосферы? Мирового океана? Защита животных?

– Нет.

– А что? Против чего протестовала в колледже ты? У вас ведь принято постоянно против чего-то протестовать.

Луиза заплакала от жалости к себе, унижения и страха. Она сидела на стуле почти нагая, с изрезанной грудью и не могла вспомнить против чего протестовала в колледже.

Полковник встал из-за стола.

– Если не расскажешь про взрывчатку, я отрежу тебе ухо, - полковник навис над Луизой.

Она хотела кричать, но не смогла произнести ни слова.

Полковник достал нож и выдвинул лезвие. Под ногтями у полковника была грязь. Не грязь, кровь, поняла Луиза.

– Где взрывчатка?
– спросил он.

Луиза смотрела на лезвие и мотала головой, все быстрее по мере его приближения. Стоявший за спиной полицейский схватил Луизу за волосы. Она закричала раньше, чем лезвие коснулось ее уха.

Она не почувствовала, как ее отпустили. Предоставленная самой себе, скатилась со стула и упала на четвереньки. Поползла к двери. Полковник засмеялся, закурил, толкнул Луизу ногой.

– Подними ее, - приказал он высокому.

Она пыталась забиться в угол.

– Тише-тише, - сказал полковник.
– Все закончилось, все позади, теперь все будет хорошо. Ты же хочешь вернуться домой?

Луиза заплакала. Ее вытащили в коридор. Некрашенные кирпичные стены, далекий лязг, голоса, гул, шум. Во дворе Луиза едва не упала.

Приближались сумерки. Двор накрыла тень трехэтажки без окон. У стен стояли люди. Увидев чужую порванную одежду и кровь, Луиза вспомнила о своей разорванной майке, почувствовала как кровь жжет шею и подбородок, стягивает живот.

Люди стояли у стен, махали лопатами. Увидев мертвецов около ям, Луиза попятилась.

– Все хорошо, - полковник сжал её плечо.
– Если ты невиновна, тебе нечего бояться. Правда всегда выходит наружу. Если ты невиновна, все образуется, - приговаривал он, подталкивая Луизу к мужчинам у стены.
– Если ты невиновна, вернешься домой, - сказал он и вложил в ее руки пистолет.
– Если ты невиновна, тебе здесь не место. Если ты не одна из террористов, твой арест ошибка.