Незапертые чувства
Шрифт:
– А что ты чувствуешь, когда тебя целую я? – шепчет он мне в губы и снова целует.
– Я… Я чувствую, словно сердце уходит в пятки, - задыхаясь отвечаю я, когда он отстраняется. – Все мое тело начинает гореть, а воздух будто выкачивают из легких.
Пит ладонью касается моей щеки, шеи, затем его рука ложится на мою ключицу. Тело покрывается мурашками.
– Ты можешь не волноваться, Китнисс, - говорит он тихо. – Я не стану злиться и ревновать. Ты призналась в любви мне, а не ему.
Я расслабленно выдыхаю. Как я могла подумать, что он станет злиться? Это же Пит.
Я призналась Питу в любви и теперь он счастлив, несмотря ни на что.
Притягиваю его за шею ближе к себе. Я не целую его. Я наслаждаюсь его близостью. Прикрыв глаза, касаюсь кончиком носа щеки Пита, двигаюсь ко лбу, задеваю губами его нос, затем снова щека, подбородок… Это сладостное предвкушение поцелуя. Мои пальцы перебирают его волосы. Ему нравится моя игра. Пит кладет свои руки на мою талию, слегка задирая большими пальцами край футболки. Наше дыхание становится громче.
Наконец, наши губы встречаются. Я приподнимаю голову с подушки. Поцелуй становится глубже. Мой язык касается его верхних зубов.
Мое тело снова подчиняется инстинктам. Руки уже под футболкой исследуют спину Пита. Я сгибаю ноги в коленях и сжимаю их вокруг его бедер.
Пит отрывается от моих губ, и я чувствую его поцелуи на своей шее, ключице.
– Китнисс, - слышу его шепот.
Я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
– Мы не можем сейчас это сделать, - Пит слегка качает головой.
Я пытаюсь привести в порядок свое дыхание.
– Я знаю, - я киваю и вылезаю из-под его тела.
Сажусь в постели и прижимаюсь спиной к холодной стене. Пит остается лежать, глядя в потолок.
– Мы скоро можем погибнуть, - шепчу я.
Пит приподнимается и кладет руку на мое колено.
– Я хотел бы, чтобы все было правильно… - тихо говорит он.
Я смотрю на него с непониманием. Правильно? Что вообще в нашей жизни сейчас может быть правильным?
И тут, ответ приходит сам собой. Мы должны пожениться. И тогда нам не придется прятаться, тайно бегая друг к другу по ночам.
Но есть одно большое но. Нам всего по семнадцать лет.
========== Глава 18 ==========
Мой слух ласкает шелест листвы. От ветра ветки деревьев сильно раскачиваются. Кажется, вот-вот и они с треском полетят вниз.
Я сижу, прислонившись спиной к стволу красного кедра.
Подбираться к Седьмому слишком близко нам запретили, поэтому мы обосновались на высоком холме в двух километрах от дистрикта. С небольшой площадки открывается вид на родной город Джоанны. Его видно здесь как на ладони.
Из достоверных источников Боггса стало известно, что после провала Квартальной Бойни, Седьмой тоже постигла беда. Бомбы не затронули лишь четверть города. Выжившие жители находятся под колпаком Капитолия. Сноу не мог уничтожить всех, ему нужна рабочая сила.
Я перевожу взгляд на Джоанну. Она сидит в стороне ото всех. Девушка практически не моргая смотрит
в сторону города и беспрестанно дергает траву. На ее лице нет ни одной эмоции.Меня беспокоит ее состояние. Раньше я считала Джоанну очень наглой, дерзкой и эгоистичной. Казалось, что ее никто кроме нее самой не волнует.
Но жизнь такова, что мы часто носим маски. Считаем, что они защищают нас от окружающего мира, полного боли и жестокости. Без маски мы уязвимы. Не только для других, но и для себя. Мы перестаем понимать кем являемся на самом деле.
Правда о Джоанне Мейсон в том, что она очень эмоциональный человек. Она достаточно эгоистична, но ей далеко не плевать на окружающих. Она доказала это участием в заговоре против Капитолия. Джоанна тоже хотела мир без Игр, где можно не бояться влюбиться, выйти замуж и родить ребенка. Каждая женщина мечтала бы об этом в том слишком нереальном мире.
Я смотрю на Пита, который сидит рядом и смотрит в небо. Меня накрывает волна боли. Нет, не физической. Душевной.
Как бы мне хотелось выйти за него замуж. Я родила бы ему ребенка, даже двоих. Прим стала бы тетей и часто сидела с племянниками. Мама, конечно, еще очень молода для бабушки. Но она научила бы меня как заботиться о них. Как пеленать, как и чем кормить, какие колыбельные петь.
Я закрываю глаза и представляю маленькую девочку с темными волосами и голубыми глазами, как у Пита. А еще светловолосого мальчика с серыми глазами.
Хочется кричать от отчаяния. Этому не суждено случиться. Может, поэтому так легко сейчас мечтать об этом? У нас никогда не будет детей, мы никогда не поженимся. Скоро мы умрем, открывая дорогу новому миру. Миру, где не будет Игр, и девушки смогут без задних мыслей мечтать о белом платье и первой брачной ночи.
Прошла неделя с того момента, как я впервые пришла к Питу в его отсек. С тех пор каждую ночь я сплю в его объятиях. Каждую ночь я тайно пробираюсь в его постель. Каждую ночь я боюсь, что Хеймитч или мама с Прим узнают об этом.
Нам все труднее дается сдерживать себя. Но каждый раз Пит прерывает поцелуй, обнимает меня и заставляет попытаться заснуть.
Мы с ним не говорим об этом. Ясно в чем причина. В том, чтобы все было правильно. Мы не произносим слово «свадьба». Нам обоим страшно. Мы знаем правила Тринадцатого. Нет смысла даже пытаться заводить об этом речь.
Я ненавижу Тринадцатый дистрикт. Я ненавижу Койн. Я ненавижу здешнюю жизнь, порядки и правила. Я ненавижу эти бесконечные тренировки, которые вселяют в нас чувство безнадежности нашего положения. Словно поросят, нас откармливают на убой.
Мы становимся сильнее, ловчее, упорнее. Даже Энни. Мне всегда казалось, что она не боец. Но она взяла волю в кулак. Меньше слез, истерик. Не без помощи Финника конечно, а он всегда рядом.
Пит оказался способным учеником. За эту неделю он научился неплохо стрелять из лука. Я тренирую его по два часа ежедневно.
Гейл смотрит на нас косо. Он ни разу не говорил ни с одним из нас. Но видно, что ему не нравится моя затея с одинаковым оружием.
– Ну чего вы там застряли? – в моем наушнике раздается недовольный голос Хеймитча.