Незапертые чувства

Захожу в палату. Пит сидит, поджав ноги.

– Как ты? – я присаживаюсь на край его койки.

– Ты не сказала мне, - говорит он после минутного молчания.

– Прости, я не успела.

Мы молчим. Пять минут, десять, пятнадцать. Мне кажется, что я сейчас взорвусь от напряжения. Пит сидит в тридцати сантиметрах от меня, я хочу прикоснуться к нему, но боюсь. Он не смотрит на меня, только на свои руки.

– Пит, - наконец, произношу я.

– Я не злюсь на тебя, не бойся. Я просто… мне трудно осознать, что я больше никогда не увижу своего отца, мать, братьев, - Пита начинает немного колотить. Он закрывает глаза и обхватывает себя руками. На лбу выступают капельки пота.

Это то, о чем и говорил Финник. Приступ.

Я забираюсь на кровать с ногами и притягиваю Пита к себе. Он не сопротивляется и кладет голову мне на колени. Я глажу его по волосам, и Пит понемногу успокаивается. Дрожь исчезает, дыхание выравнивается.

– Останься со мной.

Эти слова вышибают меня из колеи. Хочется расплакаться. Что с нами сделал Капитолий? Мы были подростками, но нам пришлось пройти через ад и повзрослеть раньше времени.

– Всегда, - шепчу я в ответ и, наклонившись, целую его в лоб.

========== Глава 4 ==========

Кто-то легонько тормошит меня за плечо. Я заснула?

Открываю глаза. Я лежу в объятиях Пита, а рядом с кроватью стоит Прим.

– Тебя искал Гейл, - шепчет она.

Я тихонько поворачиваюсь и смотрю на Пита: он еще спит.

– Что ему нужно в такое позднее время?

– Китнисс, сейчас семь утра, - судя по виду Прим, ей было немного неловко увидеть старшую сестру, спящую с парнем.

– Семь утра? – переспрашиваю я, принимая сидячее положение.

В подтверждение этих слов по всем коридорам дистрикта раздается сигнал подъема. Каждый день в одно и то же время один и тот же сигнал. Про «поспать подольше» тут никто даже не задумывается.

С первыми звуками сигнала Пит резко садится и испуганно озирается по сторонам. Звуки не из приятных.

Я кладу руку ему на плечо:

– Это местный будильник. Хуже не придумаешь. Даже разбить нельзя.

– В Капитолии я просыпался от ударов ботинок миротворцев, - усмехается Пит.

Внутри меня что-то обрывается. Я тянусь к нему, чтобы обнять.

– Все закончилось, мы снова вместе, - утыкаюсь носом в его шею.

Через несколько секунд он отстраняется от меня и, улыбнувшись, заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо:

– Похоже, тебе пора.

Я глубоко вздыхаю и встаю:

– Я зайду к тебе вечером, после тренировки.

Пит кивает и снова ложится:

– Буду ждать.

– Прим, с ним все в порядке? – спрашиваю я сестру, как только мы выходим с ней из больничного блока.

– И да, и нет, - вздыхает она. – У него бывают резкие приступы боли.

– С чем это связано? Ему можно помочь?

– Врачи пытаются. Его обследовали, серьезных физических повреждений обнаружено не было. Небольшое сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, гематомы, обезвоживание.

– Это, называется, нет серьезных повреждений? – хриплю я.

– Я имела в виду, что не было повреждений, которые невозможно залечить. Он вроде бы здоров, но приступы случаются. Возможно, это последствия воздействия какого-то наркотика. Ему колют лекарства.

Я смотрю на сестру и удивляюсь, откуда в ней столько врачебного хладнокровия? Даже раньше, когда к нам домой приносили раненых, я сразу старалась убежать. А моя маленькая сестренка, засучив рукава, бежала помогать матери.

– Он поправится, - говорю я. – Обязательно поправится.

– Конечно, Китнисс, - Прим обнимает меня. – Пит сильный, с ним все будет хорошо. А теперь, иди домой и приведи себя в порядок, а то выглядишь немного растрёпанной.

Я улыбаюсь и, легонько ущипнув ее за нос, иду в сторону нашего отсека.

Домой… Прим сказала «домой».

Теперь это наш дом? Две небольшие комнатки с серыми стенами, жесткими постелями и небольшим окошком, которое скрыто металлическими ставнями.

Нет, я не могу назвать это своим домом. Это временное убежище, только на время войны.

Возможно, с возвращением Пита я начинаю поддаваться наивности, и мечтать, что все наладится. Начинаю надеяться, что мы одержим победу над Сноу. И в итоге все будет хорошо.

Глупо.

Я быстро принимаю душ. Заплетаю еще влажные, подсушенные полотенцем волосы в косу. Одеваюсь в старую одежду, сохранившую запах Пита. Я сказала ему, что приду после тренировки. Но никакой тренировки не будет. Сегодня запланирована поездка в Восьмой дистрикт.

Я намеренно не поцеловала Пита перед уходом. Пусть желание прикоснуться к его губам будет со мной как стимул не ввязываться в неприятности.

Столовая уже почти опустела - все уже поели и разошлись по своим делам. На завтрак сегодня вареные яйца и какое-то месиво, по виду напоминающее кашу.

Я сажусь за стол и, взяв яйцо в руки, начинаю его чистить. Кусочек скорлупы вонзается мне под ноготь. Я тихонько выругиваюсь.

– Это же неприлично, Кискисс, – напротив меня садится Гейл. На его подносе почти вдвое больше еды - ему полагается по весу.

– Больше не злишься? – я приподнимаю бровь.

Он вздыхает:

– Я искал тебя утром.

– Зачем? – пробую кашу, она похожа на клей из овсянки.

– Надеялся поговорить до завтрака. Где была?

– Действительно хочешь знать? – я не хотела говорить колкости, но это вырывается само собой. Конечно, он догадывается, где я была.

– Понятно, - Гейл поджимает губы. – Ты не передумала насчет Восьмого?

– Все будет в порядке, Гейл! – раздраженно отвечаю я.

– Почему ты всегда такая упрямая? Постоянно пытаешься доказать, что ничего не боишься!

– Ты хочешь снова ругаться? – начинаю злиться.

Он замолкает.

– Я боюсь. У меня много страхов. Но я пытаюсь с ними бороться.

– Доброе утро! – к нам подсаживается Бити.

Я молча киваю ему. Остаток завтрака они с Гейлом обсуждают какие-то разработки Бити. Даже не пытаюсь к ним прислушиваться.

Через час я прихожу в свой небольшой центр подготовки, выделенный стараниями Плутарха. Моя команда снова со мной. Но теперь все иначе- они больше не похожи на капитолийцев. Нет вычурной цветастой одежды, кучи косметики на лице. Они не болтают без умолку. Им тоже пришлось несладко. Бледные, исхудавшие, с мешками под глазами.