Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии
Шрифт:
С этими словами принцесса выскользнула за дверь, а тьма во мне постепенно стала стихать.
На придворных дамах не было лиц, они совершенно не понимали, что произошло и как себя нужно вести — все, кроме Фэйры, которая тотчас нацепила на лицо привычную широкую улыбку.
— Вы в порядке, ваша милость? — спросила она у меня, склонив голову на бок, и я кивнула в ответ. Ярость уходила следом за тьмой, и я уже жалела, что поступила именно так. Это явно была провокация, на которую я поддалась. И это не сыграет мне на пользу.
Я думала, что Фэйра, сделает вид, что ничего не произошло, однако она вдруг схватила за локоть
— Это ты виновата, что ее милость так поступила с ее высочеством! Не объяснила, что с принцессой так поступать нельзя! Отвратительная! Тупая! Грязная! Мразь! — каждое слово она сопровождала ударом по лицу. Девушка вскрикивала, но не сопротивлялась. Даже тогда, когда была разбита ее губа до крови.
Я опешила от происходящего. А остальные придворные дамы отступили на шаг и потупили глаза, делая вид, что не замечают ни побоев, ни жалостливых всхлипов.
— Что вы делаете? — воскликнула я, с трудом придя в себя. — Перестаньте. Немедленно перестаньте!
Фэйра остановилась и повернулась ко мне — на ее лице вместо яростной гримасы, искажающей черты, появилась все та же кукольная улыбка.
— Ваша милость, я всего лишь наказываю провинившуюся. Прошу вас, не переживайте. Она должна была предупредить меня о конфликте между вами и принцессой? То, что произошло — просто ужасно! Непростительная оплошность! Из-за нее между вами с принцессой произошел конфликт!
— Что? Как она должна была предупредить вас? — воскликнула я.
— Эта мерзкая девчонка провидица, ваша милость. Она должна была сказать мне о том, что произойдет. Только поэтому ее и взяли во дворец, несмотря на грязное происхождение. Она должна быть благодарна. Ты благодарна? — повернулась к рыжеволосой Фэйра, и та часто закивала. В ее ореховых глазах блестели слезы.
Старшая придворная дама занесла руку для нового удара, но я успела ее перехватить.
— Ваша милость…
— Не надо, — жестко сказала я. — Не трогайте ее. Она не виновата в том, что произошло между мной и принцессой.
— Но… Кто же понесет ответственность за случившееся, ваша милость? — Глаза Фэйры опасно блеснули, но широкая улыбка так и не сходила с лица. Она не пыталась вырвать руку, стояла передо мной смирно, но я чувствовала злость, что исходила от нее. Более того, я вдруг уловила странное ощущение — мне нравилось, что она боится меня. Нет, не мне. Тьме внутри.
— Я. Это моя вина. Можете ударить меня, если хотите, — громко прозвучал мой голос.
— Ну что вы, ваша милость! Как вы можете так говорить! Как я могу ударить вас? — залепетала старшая придворная дама. — Прошу вас, простите за оплошность!
Я отпустила ее руку.
— Не трогайте провидицу. Она ни в чем не провинилась. Вся ответственность лежит на мне, — повторила я. — Пусть наказывают меня.
Рыжеволосая шмыгнула носом. Я посмотрела на нее, и наши взгляды встретились. Я улыбнулась ей, а она спешно опустила глаза в пол, и я вдруг вспомнила, как еще совсем недавно боялась смотреть в глаза принца.
Больше Фэйра не трогала рыжеволосую — как по щелчку пальцев переключилась на другое. Но я все еще помнила, с каким удовольствием старшая придворная дама хлестала по лицу младшую. И как опасно блеснули глаза Фэйры. Что-то подсказывало мне — она не простит того,
что я остановила ее перед подчиненными. Но думать я об этом не хотела — все мои мысли были о скорой и такой долгожданной встречи с родными.Меня снова заставили поменять наряд, дали наставления, которые я сразу же забыла и пообещали, что как только бабушка, тетя и братья прибудут во дворец, меня тотчас известят. Ожидание затягивалось — каждая минута казалась непростительно долгой. Нервничая перед встречей и желая остаться наедине, я вышла на лоджию, которую в покоях обнаружила совсем не сразу, ибо по размеру они были как половина общежития, в котором я жила в академии. Того прекрасного вида, от которого я пришла в восторг, уже не было — налетели низкие снеговые тучи, и город внизу казался полупрозрачным, словно сотканным из зыби. Однако ощущение высоты не покидало меня. И ощущение восторга от этой высоты — тоже.
Одна из придворных дам — незаметная молоденькая девушка с длинными волосами неказистого русого оттенка — принесла мне горячий ежевичный чай с нотками мяты и горных трав, и я с удовольствием сделала глоток. И едва не поперхнулась, потому что девушка, мельком оглядевшись по сторонам, вдруг прошептала:
— Зря вы это сделали, ваша милость.
— Что? — удивилась я.
— Защитили Лею, — еще тише прошептала она. — Сейчас она под вашей защитой. Но потом… Госпожа Фэйра отыграется на ней, когда вас не будет рядом… Простите, ваша милость…
— Что ты такое говоришь? — нахмурилась я, но придворная дама попятилась к стеклянной двери, которая вела в основную комнату. За дверью стояла, сложив руки на груди, Фэйра, и внимательно смотрела на нас. Ничего услышать она не могла — должно быть, просто наблюдала. И увидев, как я смотрю на нее, снова широко улыбнулась. Я ответила улыбкой, чтобы не подать виду, но сама крепко задумалась. Даже если я велю Фэйре не трогать Лею, она, должно быть, найдет способ выместить на ней злость. Что же мне теперь сделать? Как защитить несчастную девчонку?
Из тяжелых мыслей меня вырвали слова о том, что родные, наконец-то прибыли во дворец! Мы поспешили в Лавандовый чайный зал, и когда его двери открылись, внутри я увидела их — бабушку, тетю и братьев! Они сидели на мягких нежно-пудровых диванчиках и выглядели испуганно-потрясенными. Озирались по сторонам и тихо переговаривались. А когда увидели меня, то встали с мест — бабушке подняться помогли братья. Она похудела и как-то сдала, постарела, будто бы после нашей последней встречи прошло не пол года, а лет пять или даже больше. Ее волосы стали совсем седыми, а некогда круглое румяное лицо осунулось и было бледным.
Бабушка смотрела на меня и плакала. И в ее взгляде были любовь, сожаление и боль, которую она столько лет прятала от меня.
Глава 31
Слава светлым богам, придворные дамы оставили нас наедине. И я, забыв обо всех приличиях, правила которых вдалбливали в меня все последние дни в поместье, я со слезами на глазах кинулась к родным. Крепко обняла бабушку и уткнулась ей в плечо. Я столько раз представляла нашу встречу, представляла то, как буду вести себя, что скажу, представляла, как вместе мы будем сидеть, пить чай и разговаривать обо всем на свете… Однако сейчас просто вцепилась в бабушку и плакала вместе с ней. А она обнимала меня и повторяла: