Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии

В какой-то момент я все же сдалась — все-таки подняла на него взгляд. И поняла, какие невероятные у него глаза. Ярко-аквамариновые, светящиеся в полутьме комнатки. С вертикальными зрачками. Немигающие. Полные ярости. Драконьи. Я знала, что когда Драконы перестают контролировать себя, их зверь вырывается наружу. Знала и зачарованно смотрела на принца.

Цвет его глаз были похожи на южное море в погожий солнечный день. Там, на море я была всего лишь однажды, но запомнила его таким — ярко-аквамариновым, переливающимся под солнцем. В тот самый день я едва не утонула, а потом долго еще просыпалась от ощущения, что морская соль разъедает легкие.

— Ты все забудешь, адептка, — обронил странную фразу принц и свободной рукой коснулся моей головы. На мои волосы опустилась невидимая вуаль, и меня накрыло.

— Ты все забудешь. Все, что произошло в этой аудитории. — Голос принца доносился словно издалека, сквозь вату. Был теплым и ласкающим — такому голову хотелось подчиниться. Я растворялась в его глазах.

Глаза, море, аквамарин… Все изменилось. Я перестала слышать звуки, все цвета разом поблекли, и даже стерильный запах пропал. Внутри запорхали огненные искры.

— Забудешь…

Я закрыла глаза, готовая полностью подчиниться голосу. Но, покачиваясь на невидимых волнах, я вдруг себя на мысли, мимолетной и какой-то совершенно дикой, что хочу коснуться руки принца. Запустить пальцы в темные растрепанные волосы. На миг прижаться к груди. И забыться. Навсегда.

Что со мной?

Откуда эта глухая тоска в сердце и невосполнимая нежность в душе?

Я распахнула глаза. Это еще что за дела?! Что он со мной делает?

— Да что с тобой не так, а? — выдохнул Даррел.

Его злой голос окончательно вернул меня в реальность. Звуки, краски и запахи вернулись моментально. А наваждение Даррелом пропало.

Наш дорогой наследник престола, чтоб он никогда на трон не взошел, использовать ментальную магию! Хотел стереть мне память! Да только у него ничего не вышло!

Это вызвало во мне первую волну злости.

— Почему не подействовало? Эйхово проклятье!

— Потому что вы плохо владеете ментальной магией? — предположила я хрипло, глядя в его глаза с дерзостью, которая пришла вместе со злостью. Стирать чью-то память насильно действительно было запрещено! Лишь менталисты с лицензией могут позволить себе подобное — и только лишь по специальному разрешению!

Даррел рассмеялся и отпустил мой подбородок.

— Я владею ей неплохо. Это с тобой что-то не то, алептка. — Он не хотел признавать свое поражение.

— Вы нарушили закон, ваше высочество. Никто не имеет права вмешиваться в чужой разум.

— Было бы, во что вмешиваться, — ядовито улыбнулся Даррел.

Зараза, это намек на то, что у меня разума нет? Вот маг криворукий, наверняка из тех, у кого виноваты все вокруг, кроме него.

— Может быть — было бы чему вмешиваться. Менталист из вас не очень.

— Вздумала мне дерзить? — сощурился он.

— Констатирую факт. Стереть воспоминания у вас не получилось, — ответила я.

— Ты права — не получилось. Что ж, значит, поступим иначе, — сказал он задумчиво. — Слушай меня внимательно. Если ты откроешь свой очаровательный ротик и хоть кому-нибудь скажешь о том, что видела сегодня, у тебя будут проблемы. Я сделаю твою жизнь невыносимой. Поняла меня? Отвечай, когда я спрашиваю.

— Я поняла, — тихо ответила я.

— Ваше высочество. Ты забыла.

— Я поняла, ваше высочество. Я никому не расскажу. Даю слово чести.

Принц весело рассмеялся — это был обидный смех, неприятный. Теперь у меня горели не только щеки, но и все лицо.

— Слово даешь, значит. Высокородная, значит?

— Нет, ваше высочество.

— А ты знаешь, что слово чести давать могут лишь они? Не бросайся громкими фразами, адептка. Звучит глупо и пошло. Твои слова ничего не стоят.

Эти слова вызвали вторую волну — уже не злости, а гнева, хоть и хорошо контролируемого. Этот гнев позволил мне взять себя в руки.

— Честь есть и у простых людей, ваше высочество. Я всегда держу свое слово, хоть и простых кровей, — смело сказала я. — Вы ошибаетесь, думая, что такие, как мы, невысокородные, не знаем, что такое достоинство.

Принц обжег меня аквамариновыми глазами — они, наконец, перестали светиться, а зрачок вновь стал прежним.

— Не забывайся. Помни, с кем разговариваешь.

— Простите, ваше высочество, — повторила я сердито. Я ни на миг не забывала.

— Знаешь, я и словам высокородных не верю, — вдруг сказал принц. — Я верю только поступкам.

Он вдруг крепко схватил меня за запястье, поднял мою руку и неслышно прошептал что-то. Я и опомниться не успела, как кожу на внешней стороне предплечья обожгло льдом. От острой боли я вскрикнула — казалось, будто сотни мелких ледяных осколков впились в руку, проникли сквозь кожу и попали в вены.

Я пыталась вырвать руку, но не могла — принц легко удерживал меня.

— Что вы делаете?! — выкрикнула я.

— То, что поможет тебе хранить мою тайну.

Боль пропала так же резко, как и началась, а Даррел, довольно улыбаясь, наконец, отпустил меня. Чуть выше запястья, на котором остались следы его пальцев, сиял голубок замысловатый знак — овал, внутрь которого были заключены символы древней магической клинописи. Мы проходили лишь самые основы клинописи, но ради интереса я прочитала несколько книг и знала некоторые знаки. Узнала и этот. Его высочество поставил на мне печать клятвы. Заклеймил своей волей.

— Это что… Это печать клятвы? — недоверчиво спросила я, рассматривая руку. Знак вспыхнул и пропал. В следующий раз он появится только тогда, когда я нарушу клятву, которую не давала. Если нарушу.

— Она самая. Ты поклялась, что никому и никогда не расскажешь о том, что видела сегодня в этой эйховой аудитории, — спокойно подтвердил Даррел. Его глаза потухли и стали обыкновенными — голубыми.

— Но я не клялась! Я не давала никакой клятвы!

— Ты дала слово чести, этого более чем достаточно, особенно если печать немного модифицирована. Кстати, замечу, что за язык я тебя не тянул, адептка, — насмешливо ответил принц. — Нарушишь клятву — гореть от боли будет не только рука, а все тело. Каждое мгновение твоей жизни. Так что не советую этого делать. Что ж, мне пора. Надеюсь, мы никогда не встретимся.

Принц развернулся ко мне и хотел было выйти, но я остановила его.

— Ваше высочество! Вы дважды нарушили закон! Вы использовали запрещенные символы клинописи. Заставили меня принести клятву против воли, — твердо сказала я ему в спину, чувствуя, как подступает третья волна — на этот раз ярости. Обжигающей и горячей, такой же, как моя стихия. Как он только посмел поставить на мне это клеймо! Я и не думала, что наследный принц империи может быть таким… отвратительным! Он совершил преступление, пусть и мелкое. И не понесет за него наказание, как обычные маги. Потому что принц. Потому что ему можно делать все, что запрещено другим. Потому что имеет власть.