Нежная обманщица

— Ник, надо остановиться, — сказал Тристан.

— Руины Обни как раз за тем холмом, брат. — Ник придержал Великолепного и приблизился к Тристану.

— Ник, — настойчиво продолжал Тристан. — Я считаю, ты должен передумать.

Но Тристану не удалось изложить свои соображения, потому что совсем рядом с подковой Великолепного в раскисшую землю воткнулась стрела с пылающим оперением.

Разведчики слишком поздно заметили опасность.

— Сэр, впереди!

Ник поднял глаза. По гребню холма тянулась плотная цепь факельных огней — не менее трех сотен, решил Ник. Не задержи его Тристан, Великолепный сделал бы еще несколько шагов, и та стрела закончила бы свой полет у Ника в груди.

Он развернул лошадь навстречу своему отряду. Глухой звон мечей, перестук стрел вливали огонь в кровь Ника. Впереди ждала битва.

— Слушай мою команду! По местам!

Еще не открыв глаза, Симона поняла, что Ник ушел. Кровать словно давила на нее своей пустотой, но отчаяние не успело проникнуть ей в кровь — в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула она и натянула одеяло повыше.

В своем монашеском одеянии в дверь вошла Ивлин Годвин. Симона словно окаменела. Как смеет Ивлин входить сюда? Омрачать своим присутствием драгоценную ночь, которую Симона провела с Ником? Неужели Ивлин собирается выкинуть вещи Симоны прямо сейчас, пока Николас в походе?

— Леди Симона. — Ивлин присела в легком реверансе. Ее глаза обежали комнату, замечая все мелкие подробности совместного бытия: брошенное платье Симоны, ванну с остывшей водой, оплывшие свечи.

«Пусть смотрит, — думала Симона, — пусть смотрит и думает что хочет».

— Что случилось? — холодно спросила Симона. — Зачем вы пришли… сестра? — Она прижала покрывало к груди и села на край кровати.

Бледное лицо Ивлин помрачнело.

— Ивлин, миледи. Зовите меня Ивлин. — Она сделала нерешительный шаг к Симоне. — Я пришла извиниться за свое поведение. Я не знала, что Ни… что барон женился, и непростительно оскорбила вас. Но я прошу вас учесть обстоятельства и проявить милость.

Симона смотрела на Ивлин, понимая, что следует ее успокоить. В конце концов, она ведь тоже любит Николаса! Но все же не так! Не так, как Симона. Иначе бы никогда его не покинула.

Симона поднялась с кровати и прошла к сундуку, где хранились вещи ее матери. Откинув крышку, она достала монетку и сердцевидный ключик, положила их на ладонь. Ивлин, прерывая неловкое молчание, продолжала свои объяснения.

— Я не могу не чувствовать, что виновата в том… что случилось в Обни, — шепотом закончила она. — Если бы я не сбежала в монастырь…

— Если бы вы не сбежали, — прервала ее Симона, сжимая в руке два маленьких металлических предмета, — вы были бы сейчас на моем месте, ведь так?

Ивлин побелела как мел, а Симона ощутила укоры совести. Но ее собственное горе и гнев не позволяли ей считаться с горем Ивлин. Да, она потеряла отца и дом, но разве с ней, с Симоной, случилось не то же самое? И с чем еще ей придется расстаться?

Не помня себя от отчаяния, она швырнула ключ и монету в Ивлин. Вещи со звоном покатились по дубовому полу.

— Я прочитала ваши письма, — прошипела Симона. Несколько секунд они смотрели друг на друга и понимали друг друга без слов.

— Вы ведь его любите? — спокойно спросила Ивлин.

— Забирайте свои вещи и не попадайтесь мне на глаза, святоша! — с тихой яростью прошептала Симона. — Вы его скоро получите. Какое вам дело до моих чувств?

Ивлин нагнулась, чтобы подобрать ключик и монетку.

— Леди Симона, я вовсе не собираюсь… — начала Ивлин, протягивая к Симоне дрожащую руку. — Пожалуйста…

— Уходите! — Симона указала на дверь. — Оставьте меня в покое.

Ивлин отшатнулась к стене.

— Простите меня, леди Симона, — прошептала она. — Пожалуйста. — И через секунду исчезла за дверью.

Симона вцепилась себе в горло, пытаясь сдержать рыдания.

Простить? Простить ее? Глупость Ивлин довела Ника до отчаяния. Хандаар остался один в Обни. А сейчас Ник, возможно, уже сражается, и неизвестно, вернется ли он домой. Простить ее, если именно Симона должна спасти Николаса и Женевьеву от своего отца и дать Ивлин то, к чему та стремится и чего не заслуживает?

Симона выпустила из рук покрывало, подошла к сундуку и вынула алое платье с черной отделкой.

Она исправит положение, разрубит кровавый узел, связавший ее и Ника через Женевьеву и Армана. Прямо сегодня.

Симона увидела, что леди Женевьева поворачивает за угол коридора. Сердце девушки билось, как барабан перед боем. Нельзя поддаваться страху.

— Леди Женевьева! — позвала Симона и побежала. — Миледи, подождите.

Женевьева тотчас обернулась и улыбнулась, узнав невестку:

— Доброе утро, Симона. Ты хочешь со мной позавтракать?

— Нет, — запыхавшись, ответила Симона. — Мне надо с вами поговорить. Срочно.

— Вот как? — Женевьева покачала белокурой головкой. Ее глаза припухли и были воспалены. Ночь, проведенная в приготовлениях к похоронам Хандаара, далась вдовствующей баронессе нелегко. — О чем?

Симона стиснула кулак, в котором держала листок бумаги, и Женевьева непроизвольно опустила на него глаза.

— Леди Женевьева, вам грозит опасность, — выпалила Симона. — Но я думаю, вы об этом уже знаете, да?

— Опасность? Но почему, Симона? Уверяю тебя, мне неизвестно, какая…

— Я знаю, что вы были замужем за моим отцом. Знаю, что именно он отнял у вас Тристана. — Слова падали, как камни. В пустом коридоре стояла тишина. Лицо Женевьевы стало белее снега. — Знаю, что вы считали, будто убили его во Франции.

Женевьева сделала шаг к Симоне, тонкими пальцами схватила ее за плечо и яростно зашептала:

— Симона, вам следует осторожнее высказывать свои подозрения.

Симона покачала головой и протянула ей лист бумаги:

— Тогда скажите мне, что я не права.

Женевьева долго смотрела на документ, наконец выхватила его из пальцев Симоны, развернула, прочла и горестно вздохнула:

— Ах, если бы я ударила его посильнее…

Симона почувствовала, что у нее начал дрожать подбородок. Она испытала странное облегчение оттого, что зло наконец было названо по имени.

— Он пришел за вами, — бесстрастно проговорила она. Женевьева кивнула, быстрым взглядом окинула коридор.

— Я расскажу вам, что знаю. Давайте пойдем ко мне, там нас никто не услышит.