Нежная
Шрифт:
– Я уже понял.
– Что-то было?
– Она не особенно одобрительно отреагировала на заказ еды домой.
Миша рассмеялся и издевательски пропел:
– Учись готовить, Васян. Или хотя бы мыть посуду.
Великий фыркнул:
– Иди ты.
– Я-то пойду. А ты учись.
– Я с тобой не начал, и с ней не начну.
– Не княжеское это дело?
– Иди в баню, а?
– Васян, это ты мне позвонил. Слушай теперь и записывай. Если мыть посуду в перчатках, то можно мыть гораздо более горячей водой, тогда лучше отмывается.
– Иди знаешь, куда?
– Пойду. А ты давай, держись там. Плачь, но ползи. Никто, кроме нас. Мы своё призванье не забу-у-дем, не страшимся грязной мы посу-у-ды!
Великий бросил трубку, уже понимая, что Миша пошёл
"Кстати, вещи."
Он выбрал из списка контактов "Хозяйку квартиры" и набрал её, услышав ответ сразу:
– Алло?
– Ма, ты дома?
– Да.
– Ты моим ноутом старым пользуешься?
– Нет, ты же мне новый подарил, валяется. Надо?
– Да, найди его, пожалуйста, я сейчас подъеду заберу.
– Окей. Мише?
– Вроде того. Давай ищи, скоро буду.
– Пошла искать, давай.
Она отключилась, он тоже отложил телефон, включил музыку погромче и завёл машину.
9. Добиться результата
Когда я проснулась, ВэВэ уже не было, солнце давно взошло, но спать не мешало – ВэВэ зашторил окно. Мне было от этого жутко неловко, потому что я не знала, чем ему отплатить, а просто так я такого отношения не заслуживала, девушка из меня так себе.
"Он сказал, в моей комнате бардак. Надо заняться."
Я пошла туда, постояла на пороге, рассматривая свой хлам, разревелась и ушла в кухню, где обнаружила рис с овощами и сосисками, и стикер: "Для Анечки =)". Мне хотелось забить себя тряпкой насмерть.
Мне искренне хотелось быть нормальной, но что-то со мной пошло не так, уже очень давно, я всё отчётливее понимала, что просто не умею жить дома, меня не научили. Мне всю жизнь говорили, что конкретно я должна делать в каждую конкретную минуту, и выбор у меня был только в том, сразу или после скандала. До школы меня водили за руку и держали в поле зрения круглосуточно, когда началась школа и мама вышла на работу, я приходила со школы домой и находила на холодильнике список того, что надо вымыть до маминого возвращения, и просто мыла. Обычно я ещё и не успевала, так что выслушивала о своей нерасторопности и неряшливости каждый вечер за ужином, а потом шла делать уроки, которые затягивались до ночи, потому что я опять не успевала, и так каждый день. На выходных мы либо куда-то ходили, либо опять что-то мыли, либо готовили, под маминым руководством, без самодеятельности. Когда я окончила школу и пошла в швейное училище, подружки научили меня прогуливать пары в парках и торговых центрах, что стало невероятным волнующим опытом, но в целом не помогло – дома я всё равно работала мокрой тряпкой по списку, в итоге всегда получая нагоняй. В те редкие дни, когда я всё успевала, все искренне удивлялись, как такой бестолковой мне вдруг всё взяло и удалось, и подозревали, что я где-то схалтурила, мне опять было стыдно.
Сегодня был первый день моего отпуска, абсолютно официально, а в телефоне всё равно светилось пять пропущенных, и я перезвонила по первому из них, решив сначала сделать работу, а потом завтракать. Конечно, даже если я полный день отработаю и спасу всех на свете, я всё равно завтрак от Великого не заслужу, но я обязана хотя бы попытаться.
Там опять ссорились "Вирус" и "Три-Ви", Роксана ругала стажёров, и даже дизайнеры проекта, к которому я не имела никакого отношения, всё равно звонили мне, чтобы попросить у кого-то что-то узнать, и я узнавала, потому что мне не сложно. В перерывах я съела незаслуженный завтрак, выпила чай с контрабандным печеньем и в очередной раз пересчитала деньги, убедившись, что могу раздать долги и даже остаться в плюсе, но меня это всё равно не успокоило. Ради интереса открыв сейф, я нашла там контракт
на квартиру и прочитала – действительно, Великий Василий Оксанович арендовал её за 1 (один) рубль у Великой Оксаны Владимировны, на одиннадцать месяцев. Вместо подписи Оксаны Владимировны стоял отпечаток губ в помаде, вместо подписи Василия Оксановича стоял его автограф с рисовального сайта, со смайликом."Знатно они повеселились. Молодцы."
С одной стороны, я должна была бы обижаться или злиться на них, но с другой – ВэВэ мне всё объяснил, и даже не через год, и я в этой ситуации со всех сторон выигравшая сторона, так что пускай.
"Когда-нибудь мы будем это вспоминать и смеяться."
Я вспоминала "хозяйку квартиры", которая была так рада нас видеть, что мне это должно было бы показаться подозрительным ещё тогда, но не показалось, потому что в моей жизни и без этого происходило море всяких невероятных событий.
"Она красивая. Каштаново-золотая, как ВэВэ, но не конопатая, кожа у неё идеальная – красится, наверное. И глаза зелёные."
Почему-то я была уверена, что это она наградила ВэВэ такими яркими чертами, представлять его отца хоть как-то на него похожим не хотелось, я этот вариант даже не рассматривала.
"Интересно, дети у него будут тоже рыжие?"
Мысль о детях оказалась внезапно интересной, и развернула моё восприятие этой квартиры в очень активную и деятельную сторону – та "моя" комната, которую я никак не решалась обставить под себя, мигом обставилась в моём воображении под ребёнка. Я точно знала, что ему нужно и где конкретно, и как всё устроить максимально удобно. Это так воодушевило, что я готова была бежать туда прямо сейчас, расчерчивать стены, потом ехать в строительный и покупать материалы за свои и папины деньги, и мне даже не было стыдно – это не для меня, а для ребёнка, это папин внук, платить за внука нормально и почётно.
"Я превращаюсь в маму. Господи, нет..."
Я точно знала, кто меня спасёт, и набрала Карину, быстро, пока не передумала. Она долго не отвечала, я уже решила, что она вообще не возьмёт трубку, но она взяла.
– Алло?
Она говорила своим "рабочим" голосом, которым мог бы говорить подъёмный кран, который сначала построил сам себя, потом стоэтажный дом, потом сам себя разобрал и поехал строить следующий дом, двухсотэтажный. Я от этого тона робела и немела, Карина об этом знала, поэтому сказала шёпотом:
– Что-то случилось?
– У меня есть вопрос. Это не срочно.
– Напиши мне на почту, я вечером отвечу. Я не могу сейчас говорить, я работаю.
– Хорошо.
– Давай.
Она положила трубку, я включила ноутбук, вошла в почту, нашла там десяток сообщений по работе и стала разбираться с ними, а когда закончила, мой вопрос уже казался мне глупым и не стоящим Карининого внимания. Но я всё равно написала, потому что она всё равно от меня добьётся, она любопытна и любит докапываться до любых подробностей всего на свете.
Письмо было короткое: "Почему ты не хочешь детей? Это не наезд, мне просто интересно. И как ты отнесёшься, если они будут у меня?"
Ответ пришёл практически сразу, и, судя по объёму текста, она его откуда-то скопировала, потому что напечатать такую простыню за такое время нереально:
"Почему не хочу – потому что не хочу. Это чтобы хотеть, нужна причина, а чтобы не хотеть, причина не нужна, достаточно отсутствия желания. У меня нет желания, этого достаточно.
Если ты думаешь, что это не наезд, ты ошибаешься. Для огромного процента людей это очень болезненная тема, в наше время многие просто не могут их завести, или пытались, но не довели до конца, и теперь это травма на всю жизнь. То, что по ним не видно, не значит, что у них всё в порядке, а постоянные вопросы делают им только хуже, так что не суй нос. Нет, я не теряла детей, если тебе интересно. И да, я здорова. Надеюсь, ты тоже, но это не значит, что надо начинать срочно рожать.