Незримое
Шрифт:
Настоящий живой птицелов?
Да сама их история настолько глупа и невообразима, что даже в виде сказки смотрелась нелепо, что говорить о реальности.
Впрочем, вряд ли простые смертные такое читали, так что расскажу вкратце.
Итак, давным-давно жили-были на земле русской богатыри славные. Не те богатыри, что Муромцы да Поповичи, а просто парни дюжие, в плечах широкие, да такие высокие, что с солнцем целоваться могли. Всего их пятеро было – и все кровь одна, кто брат родной, кто троюродный, а кто и дядюшка. Девки, знамо дело, по этим молодцам с ума сходили,
Обнаглели мужики. Не было ведь в округе никого сильнее и привлекательнее, и пошли они искать конкурентов по свету. Мочили драконов и витязей, грифонов и рыцарей, девок портили, жен чужих соблазняли, ну и наглели с каждым днем все больше.
И вот в каких-то землях далеких встретилась им королевна такая же обнаглевшая да зазнавшаяся, и перессорились родичи между собой, споря, кому она достанется. А девка, не будь дура, условие поставила, мол, того выберу, кто мне достанет маленьких птичек всех возможных цветов и оттенков.
Вновь пустились мужики в путь – на сей раз не за славой, а за дурацкими птичками.
Первый поймал сто штук да поскакал обратно – законный приз получать. А королевна ему, дескать, дружочек, тут нет птички такого цвета, как мое платье. Глядит – и правда нет.
Второй притащил в пять раз больше, а девка вновь, мол, смотри, бабочка на цветке, и крыло у нее не просто розовое, а сероватым отливает, и среди твоих птиц такой нет.
Третий, четвертый и пятый тоже не справились, хотя каждый из них привозил птиц в разы больше, чем предыдущий, но королевна называла такие цвета, о которых бедные мужики даже не слыхивали прежде.
Начали они опять ссориться, искать иные способы добиться расположения красотки, а она ни в какую. Хочу, говорит, птиц, и не колышит. Дам, говорит, вам еще один шанс, но последний. Коли кто вернется не с полным набором, из игры тут же вылетает.
Застращала их, короче. А победить-то хочется, уже даже не ради красотки – из принципа. Вот и ходят с тех пор птицеловы по миру, ищут птиц всех возможных цветов и оттенков, друг у друга подглядывают, кто что нашел, диверсии устраивают, и ловят, ловят, ловят, выполняя глупую бабскую прихоть.
Честно, мне в этой истории только птичек жалко, а все остальные – сами идиоты, ну да ладно, не о том речь.
В моих детских книжках птицеловов вот такими и рисовали – огромными, брутальными, да с пронзенной стрелой птицей на щеке каждого. И это что же получается… эти одаренные ребята, купившиеся на банальный женский развод, существуют в реальности?
– Птицелов… – выдохнула Дашка, а Фафнир на моем плече внезапно распушился, точно верба весной, и зашипел.
– Жалкие людишки, – передразнил ее гигант, смешно потрясая перед лицом руками и закатив глаза.
– Кто тут еще жалкий, – пробормотала я.
И была услышана.
Птицелов мигом перестал кривляться, в один шаг оказался рядом и навис над нами нерушимой скалой.
– Так-так-так. – Еще и языком поцокал. – Пустой, но зрячий. Слабая, но брежатая. И сильная, но непутевая. О, еще и противный дракот до кучи. Не шипи на меня, животное… Ну и
как вы меня нашли?Я на всякий случай стянула напряженного Фафнира с плеча и прижала к груди, а сама бочком-бочком подступила поближе к Яну.
– Мы никого не искали, – ответила осторожно.
Ну как я ошиблась, и опасность нам все же грозит? Как говорится, сказка ложь, а намекать она могла совсем не о том…
– А проявили как? – не унимался птицелов, продолжая давить на нас своими… габаритами.
– Да никого мы не проявляли! – не выдержала Дашка. – Шли от озера к дороге, а тут ты… изображаешь из себя часть лесного массива.
Она уже стояла вплотную к гиганту, задрав голову и тыкая указующим перстом ему в живот.
– Врешь, – набычился птицелов. – Я как почуял, что с меня пелена слетает, так сразу медитацию специальную в ход пустил – она всегда выручает.
Сестрица фыркнула:
– Это ты там за деревом медитировал? А я думала, по нужде присел…
– Да ты!..
– Да я!
– Да вы оба, – вдруг рявкнул Ян, – прекратите!
Ну и я на всякий случай тихонько поддакнула – не люблю отставать от коллектива.
– Ходят тут всякие, – раздраженно бросил птицелов, – работать мешают. Еще и орут без повода…
– А чем вы, простите, тут занимаетесь? – осмелилась подать голос я.
– Да вас же, жалкие людишки, защищаю. И никакой благодарности.
Гигант махнул на нас рукой и, развернувшись, шагнул обратно к своему деревцу и лежащим на земле пожиткам.
– Мы не хотели мешать, – заверила я широкую спину. – И действительно просто шли к дороге. Или к сторожке. Телефоны утопили, а нам позвонить срочно надо, чтоб отсюда выбраться. Мы ж тут случайно… А вы нас от чего защищаете?
Прием «наболтать всякого, а потом задать вопрос» я не раз использовала на родителях, и порой даже срабатывало. Вдруг и сейчас…
– Не слыхали, что ль, про разрывы-то? – неожиданно куда добродушнее отозвался птицелов, присаживаясь рядом с мечом. – От Москвы до Ярославля. От Твери до Иваново. Тропинки крест накрест тянутся.
С географией я никогда особо не ладила, но карту центральной России примерно представляла. Действительно, если соединить, то крестик и получается. Кривенький, но линии точно пересекаются.
– Что за разрывы?
– Так материи, – глубокомысленно изрек птицелов, прикрыв глаза и откинувшись спиной на ствол. – Той, что реальность от изнанки отделяет. Рвется ткань, лезет через прорехи гадость всякая.
– Как это, рвется? – нахмурился Ян.
– Как рвут, так и рвется.
– То есть кто-то специально?..
– Разумеется, – вздохнул гигант. – Такую ткань случайно не порвешь.
Голос его звучал уже заторможенно и как-то сонно.
– Ты что там, спать завалился? – топнула ногой Дашка.
Птицелов и бровью не повел – а брови у него, надо сказать, были знатные. Черные густые, собственно, как и волосы, что мягкими волнами опускались на необъятные плечи. Вот ведь странность – мужик длинноволосый, а меня не бесит.
– Не спать, а медитировать, – пробормотал он. – Не мешай, женщина.