Незримый гений

Привлекательный молодой человек с гладкими светлыми волосами, доходившими ему до плеч, выскочил за дверь и крикнул:

— Кристина! Это единственный выход! Кристина!

Крик превратился в раздраженное рычание, яркие голубые глаза юноши сверкали упорством и тревогой. Мгновение он смотрел вслед Кристине, затем осознал, что в коридоре есть кто-то помимо него, и вздрогнул, заметив стоящую неподалеку Брилл. Внезапно выпрямившись, он прочистил горло, тщетно пытаясь вернуть себе самообладание перед лицом незнакомки.

Брилл покрутила на пальце свое обручальное кольцо, чувствуя себя слегка не в своей тарелке под пытливым взглядом юноши, чувствуя, что невольно вмешалась в слишком интимную сцену, не предназначенную для глаз и ушей случайных свидетелей. Ее веселье полностью скрылось под привычной маской спокойствия.

— Прошу меня простить. Я не хотела прерывать вашу… э… беседу, — сказала Брилл с мягким акцентом.

Рауль как мог благожелательно покачал головой.

— Не извиняйтесь… мадам, — ответил он, после того как заметил на ее левой руке простое золотое кольцо. — Если уж на то пошло, это мы вас побеспокоили. — Он перевел взгляд с нее на коридор, где скрылась Кристина. Оправив свой жилет, он шагнул вперед, чтобы последовать за девушкой.

Когда Рауль проходил мимо нее, Брилл ощутила, как по сердцу пробежал холодок, и обнаружила, что ее рука, будто движимая неведомой силой, хватает юношу за рукав пальто. Тот с едва сдерживаемым хорошими манерами гневом развернулся к ней, но широко распахнутые, искренние глаза Брилл мигом смягчили его растущее раздражение.

— Прошу, месье. Что бы ни случилось в следующие три дня. Не позволяйте себе забыть о сострадании, — выпалила Брилл. — Это важно: даже во тьме, где никто не видит, останьтесь милосердным, — закончила она и содрогнулась. Загадочность слов, слетевших с ее собственных губ, заставила ее резко покраснеть. Брилл поспешно отпустила Рауля и заправила за ухо выбившуюся прядь. «Откуда это взялось? Я даже не знаю этого человека!»

Рауль пару секунд глядел на нее с недоумением, затем на его лице проступило осторожное понимание. Он решительно вздернул подбородок и перевел ожесточившийся взгляд с ее лица на коридор, к двери гримерки Кристины.

— Увы, мадам, некоторые ситуации требуют забыть о сочувствии. Подобная деликатность неуместна в отношении того, кто уже продал душу Сатане. Я не собираюсь давать послабление подобному человеку — не после всей той боли, что он причинил. — Его мягкий голос стал опасно низким, хотя в глазах все же промелькнула печаль.

Брилл, не сумев сдержать удивления, открыла было рот, чтобы возразить, но Рауль покачал головой и отступил.

— Простите, мадам, но я вынужден откланяться. Меня еще ждут дела. — Он развернулся и быстрым шагом удалился на поиски Кристины. На полпути он остановился и повернулся обратно к Брилл. — Послушайте доброго совета, мадам, покиньте это проклятое место, пока оно не отравило еще и вашу жизнь. — И с этим напутствием Рауль откланялся окончательно.

Оставшись одна, Брилл витиевато выругалась себе под нос — большей части этих, столь неподобающих леди ругательств ее давным-давно научил ее брат Коннер. Выпустив пар, она разгладила свою черную бархатную юбку и взяла себя в руки. Сжав губы, она постаралась расслабиться.

— Вся эта ситуация — полный провал! — пробурчала она в опустевший коридор. Привыкнув разговаривать сама с собой, когда не может решить проблему, Брилл и сейчас поддалась этой давней привычке, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. — Мои предостережения пропускают мимо ушей. Хотя не могу винить их — даже я не знаю, о чем их предупреждаю. Этот Призрак Оперы их всех запугал. Не верится, что столько взрослых людей поверили в столь нелепую историю. Надо благодарить судьбу, что я родилась не такой легковерной.

Брилл вздохнула и пошла в ту сторону, где, как она помнила, должна находиться сцена. Пока она приближалась к своей цели, гул множества повышающихся и понижающихся голосов медленно становился все громче. Брилл остановилась слева от сцены, до странного завороженная звуками, слетающими с губ репетирующих, ее раздражение быстро испарилось. Прислонившись к ближайшей стене, она ощутила, как ее тревоги уплывают под напором омывающих ее почти магических волн звука. «Забавно… — отстраненно размышляла Брилл. — Никогда раньше не думала, что мне нравится опера».

Богатые переливы баритонов и альтов, украшенные парящими высотами сопрано; каждая нота изумительным образом вплеталась в совершенство общей мелодии, и даже Брилл, у которой не было музыкального таланта, могла сказать, что это гениально. Она прижала руку к сердцу и невольно закрыла глаза. Никогда прежде она так не реагировала на музыку. Как будто ноты заключали в себе квинтэссенцию каждой человеческой эмоции.

На мгновение Брилл едва ли не впала в транс, но вдруг ее ушей достиг странный шум, перекрывший музыку. Мягкий трепещущий звук, сопровождаемый шорохом и поскрипыванием старых веревок, раздавался прямо над ее головой, во мраке стропил. Удивляясь странному звуку, она распахнула глаза и задрала голову. Нахмурившись, Брилл сняла затемненные очки, пытаясь рассмотреть хоть что-то в клубящейся над ней темноте. Из теней спорхнул маленький объект и спланировал к ее ногам; Брилл потрясенно осознала, что это конверт.

Машинально наклонившись и подняв письмо, она перевернула его и с недоумением посмотрела на красную сургучную печать в виде черепа. «Как странно. Это место продолжает преподносить сюрпризы». Брилл снова глянула вверх, затем открыла письмо — природное любопытство взяло верх. Она нахмурилась еще сильнее — и внезапно застыла, прочитав послание.

«Дорогая мадам Донован,

Ваши визиты в мой театр становятся все более и более занимательными. Сначала это была интерлюдия с моим слабоумным директором, а теперь распространение слухов среди никудышных хористок. Я нахожу странным, что женщина вашего положения ведет себя подобным образом. Я нахожу совершенно неподобающим леди, мадам, что вы суете нос не в свое дело.

Уверен, что в настоящий момент вы начали осознавать, что ваши усилия тщетны. За этими кулисами не действует ни логика, ни научный подход. Сколько не пытайтесь, вы не сумеете нарушить планы, которые уже осуществляются.

Для вас же будет лучше, если вы немедленно покинете здание.

П.О.

P.S. Будьте осторожны, мадам. В Опера Популер нередки несчастные случаи».

Язык письма выдавал интеллект писавшего, но сам почерк был необычайно примитивен. Словно автор никогда не учился чистописанию.

Скрытая угроза сквозила в нарочитой вежливости каждого слова. И именно ее едва различимые уколы зародили в Брилл ростки гнева. Ничто не могло пробудить в ней ярость сильнее, чем запугивание. Часто унижаемая в детстве из-за цвета глаз и волос, Брилл была прекрасно знакома с тем, как может действовать на других подобное третирование.

Брилл медленно сжала письмо в кулаке — так, что даже костяшки побелели, — и подняла глаза. Обшаривая темноту ледяным взглядом, она отошла от сцены в тени, созданные старыми декорациями и бутафорией.