Незримый гений

Он осознавал, что лежит на правом боку, однако несколько секунд спустя его внезапно будто ударило — он ощущал щекой наволочку. Поднеся руку к правой половине лица, Эрик подскочил на кровати, когда его пальцы коснулись плоти вместо гладкой маски. Он не помнил, снимал ли маску на ночь и куда мог ее положить.

Парализующий ужас, сперва заставивший оцепенеть его разум, был инстинктивным, с раннего детства вколоченным безжалостной рукой матери, учившей его бояться собственного лица — и жизни без защитного покрова. Эрик лихорадочно скидывал на пол одеяла, подушки и простыни, шаря по кровати в поисках маски, как будто мог наткнуться на нее где-нибудь среди белья. К тому моменту, когда он начал переворачивать матрас, его чувства утонули в тошнотворном мареве ужаса. «Думай, думай… она должна быть где-то в комнате. Я просто снял ее и забыл, куда положил».

С трудом собравшись с мыслями, Эрик осторожно оглядел комнату, подавляя животную панику, грозящую омрачить его рассудок при малейшей потере контроля. Спустя несколько минут, когда все укромные места в комнате были тщательно обысканы, он медленно осознал страшную правду. Маски в спальне не было. С растущим ужасом Эрик неверяще посмотрел на дверь. Он должен был отважиться выйти из комнаты без надежности маски, без той защиты, которую она давала. Он не выносил этого с самого детства.

И пока Эрик сидел, безмолвно глядя на дверь, в его голове что-то сдвинулось с места, позволив всему напряжению последних дней победить здравый смысл. Скрытый голос, который безошибочно вел его через тяжелейшие годы жизни, снова зазвучал в нем, отравляя мысли и вынуждая сердце почти болезненно колотиться в груди. Все подозрения насчет Эндрю смыло отзвуками этого ужасающего холодного шепота. Вместо этого разъедающая злоба его разума обратилась к единственной персоне в доме, которая, будучи женщиной, олицетворяла каждые предательство и боль в его жизни, — к Брилл. «Она взяла ее… должно быть, она взяла ее. Вчера в доме никого больше не было».

Смятение быстро переросло в гнев, бережно укутавший Эрика своим теплом, оградивший от жестокого мира, от легкомыслия его женской половины. И когда тиски неистового бешенства сомкнулись на его разуме, Эрик вылетел из спальни, прикрывая одной рукой лицо, а другой яростно снося все с журнальных столиков, скидывая многочисленные безделушки на пол — только затем, чтобы послушать, как те разбиваются. Эрик рыскал по коридору, и необходимость разломать что-нибудь пульсировала в его теле, заставляя стискивать зубы и посылая по мышцам приступы дрожи.

В тот миг, когда ярость стала опьяняющей, из-за угла выбежала бледная от волнения Брилл. Когда она посмотрела на Эрика, тот прикрыл лицо и второй рукой, чувствуя себя голым от ее обеспокоенного внимания: кожа едва ли не горела там, где ее касался взгляд Брилл. На краткое мгновение он представил эти глаза среди окружающей его толпы, уставившиеся на него в оцепенелом страхе, уставившиеся на дьявольский кошмар его лица. Сердце Эрика вскипело от этого неясного видения, протестуя против туманящих рассудок воспоминаний.

Потом Брилл заговорила с ним, спрашивая, что случилось, но Эрик, погруженный в себя, не слышал ее. На Брилл обрушились ужасные обвинения и оскорбления; слова, рождавшиеся в его голове, вылетали изо рта стремительным ядовитым потоком. Затем, кинувшись прочь от напуганной женщины, Эрик с грохотом промчался по коридору, непрерывно вопя вертевшиеся на языке злобные обвинения. Подобно урагану, он несся через каждую комнату в доме, и за ним по пятам следовали торопливые шаги Брилл. Ее близость и его собственное отчаяние затягивали Эрика, и стены сжимались вокруг, выдавливая из легких весь воздух. Пойманный в ловушку собственной истерики, он споткнулся о перевернутое кресло и рухнул на колени, по-прежнему лихорадочно прижимая ладони к лицу.

Непрошенные видения холодных стальных прутьев и сверкающих ужасом глаз во тьме кишащего крысами шатра проплывали перед его крепко зажмуренными глазами. Внезапно почудилось, что он больше не стоит на коленях на полу в библиотеке Брилл, а сидит на рыхлой куче грязной соломы. Эрик практически ощущал через ткань брюк колючие уколы соломинок, ощущал потрясенные вздохи и крики, вызванные видом его обнаженного лица и отдающиеся глубоко в животе.

Он отстраненно услышал прорезавший воздух жуткий вой, рвущий барабанные перепонки своей душераздирающей высотой. Лишь сделав глубокий вдох, Эрик осознал, что звук исходит из его собственного горла. Съежившись на полу, он спрятал голову между коленей и сцепил руки на затылке. Он спрятался от света, ненавидя его с той же силой, с какой радовался утром.

Внезапно, когда Эрик уже уверился, что сходит с ума, его окутала теплая приятная темнота, умиротворяя чудовище, рыскающее вокруг его воспоминаний. В благословенном мраке старый шатер, клетка внутри него и маленький мальчик, которых Эрик пытался забыть всю свою жизнь, отступили обратно в подсознание. Один оцепенелый, дезориентированный миг спустя Эрик открыл глаза, сморгнув последних пленивших его разум призраков. Его успокоенное в объятиях темноты сердце замедлило свой неровный бег, дыхание стало менее болезненным и затрудненным.

Когда Эрик постепенно вернулся в реальность, ощущение тонкой руки, легонько гладящей его по пояснице, послало вдоль позвоночника дрожь потрясения. Мягкий голос, ритмично наговаривающий что-то ему в ухо, заглушил коварный шепот недоверия. Затем смущенный Эрик приподнял голову — и обнаружил, что, по-видимому, укрыт зелеными бархатными портьерами. Это их защитный барьер создал окутавшую его восхитительную тьму.

Должно быть, прошло минут десять-пятнадцать, пока Эрик собирал по кусочкам осколки своего разбитого сознания; дрожащие тонкие руки по-прежнему гладили его по спине, оставаясь с ним в последовавшей за всплеском эмоций тишине. Едва Эрик вспомнил причину своего срыва, как холодно велел этим нежным рукам и их очевидной обладательнице оставить его одного. И в той же самой натянутой манере вежливо попросил Брилл выходя из комнаты закрыть за собой дверь.

После небольшой паузы та без слова протеста оставила Эрика — ее молчаливое согласие странным образом расстраивало, — но вернулась секунду спустя и что-то уронила рядом с ним. Эрик приподнял портьеру ровно настолько, чтобы тупо впериться взглядом в свою маску, покачивающуюся в нескольких дюймах перед его лицом.

— Сегодня утром я нашла это у себя под дверью, — тихо произнесла Брилл перед тем, как развернуться и окончательно покинуть комнату. Эрик схватил маску, и в его сердце вновь затрепетало сомнение.

*

Теперь, устроившись поудобнее и прокручивая в голове утреннее происшествие, Эрик с трудом мог поверить в то, что натворил. Он со стыдом закрыл глаза, думая об оскорблениях, которые он наверняка выкрикивал в лицо Брилл, хотя та всего лишь пыталась его успокоить. Смятение боролось с ужасом от всего случившегося, заставляя Эрика вновь и вновь сомневаться в собственном душевном здоровье. Привидение, вызывающее все беспорядки в доме, явно обнаружило слабое место Эрика.

Прямо у него под носом велась битва воль, и Эрик знал, что проиграл ее.

Потирая пальцем висок, он глубоко вздохнул. Он целый день не осмеливался высунуться из библиотеки, вместо этого предпочитая отсидеться в безопасности среди бастионов книг в кожаных переплетах. «Как я смогу посмотреть ей в лицо после тех ужасных слов, что наговорил? В сущности, моим действиям нет оправданий. Я запаниковал и наказал ее за все пережитые мною в детстве издевательства. Брилл бы никогда не взяла мою чертову маску. За всю мою жизнь она единственный человек, который даже не спросил о ней. Я болван».