Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Венера покачала головой.

— Как ты думаешь? — Эрик нерешительно поглядел на девушку. — Он может навещать там Томаса и Натиэлль?

«Конечно. Он тоскует, — уверенно кивнула дева с рубиновыми очами. — А еще он жаждет их вернуть».

Парень нахмурился и непонимающе замотал головой:

— Как это вернуть?

Локация встретила Лацифа неприветливой жарой и горячими песками. Тяжелый нагретый воздух не разбавлялся теплым ветром, а, наоборот, усиливал знойные порывы. Словно пустыня на краю огромного оазиса. Двухметровый гомокул в черно-алых одеждах уверенно пошел к кучке убийц в серых плащах, сидящих неподалёку, вокруг разложенной еды.

Кристен, заприметила его первой и вскочила. Она торопливо начала кастовать перемещение, а гомокул оскалился в радостной улыбке. Два клыка проделали кровавые борозды на его подбородке, алые всполохи показались на лице. Как же ему нравился ужас, что сейчас затаился в глазах убийцы!

Одним рывком оказавшись рядом, он снес ей половину хитов ударом наотмашь. Убийца отлетела, а остальные бросились на него. Лациф взмахнул рукой, и они застыли, обледенев на месте, а он надел оковы Кролуса на Кристен, ухватил ее за шею и, чуть наклонив голову в бок, произнес:

— Зови!

— Кого? — прохрипела она.

— Создателя своего зови! Пусть придет и поможет! Он же вас не бросит на произвол судьбы? Так? Особенно такого ценного слугу как ты? — желтые глаза брезгливо улыбались. — Неужели думала не приду за тобой?

— Он убьет тебя. Ты на его землях, — пробормотала она, пытаясь разжать сдавившую ее горло ладонь гомокула.

— Ну так позови! — рявкнул Лациф. — Пусть придет, раз я на его землях! Где же он?! Ну! — он разморозил остальных и заорал им. — Давайте, я даю вам шанс! Позовите своего Создателя! Придет и я вас не трону!

Божьи слуги растерянно переглянулись, поглядели на лежащую на земле Крис и рухнули на колени, призывая к своему богу.

Лациф подождал, осмотрелся, еще подождал и разочарованно хмыкнул:

— Так и думал. Ну тогда, — ладонь короля вулкана вспыхнула ярким алым пламенем, — не вините. Это все ваш Создатель! — и убийцы загорелись.

Создания закричали, охваченные оранжевым пламенем, а гомокул схватил Крис за волосы и потащил за собой по земле.

— Знаешь, я обещал ему, что я не трону тебя. Твой друг так просил. Поэтому я не стану тебя мучить. И даже бить не стану. Представляешь какой я молодец, — саркастично ухмылялся Лациф, волоча убийцу за собой по песку. — Я даже дам вам встретиться на прощание, — процедил он и, наконец, распахнул портал. Он протащил ее по замковому двору, вниз по лестнице в темницу, поднял за перепутанные пряди и, как мешок мусора, бросил прямо в открытую клетку, напротив клетки Фила. Стражник тут же запечатал клеть, а появившийся король указал на взбешенную напуганную убийцу и зло оскалился. — Вот! Гляди кого нашел! И не погорела совсем! Все для тебя, мой друг! — язвительно рявкнул Лациф и исчез в новом портале.

Кристен тревожно озиралась по сторонам:

— Что это? — показала она на оковы на своих руках. — Я опять не могу выйти.

— А на что ты рассчитывала после того, как сотворила такое? — покачал головой Фил. — Почему ты это сделала? Ты ведь говорила, обещала, ты клялась мне, что не тронешь никого!

— Ты совсем дурак! — взбеленилась она. — Как я могла простить ему то, что он сделал!

— Так почему ты убила не его?!

— Потому, что я хотела, чтобы он страдал! — закричала убийца. — Твоего короля не убить, и даже не ранить такой как я, но ему все равно можно сделать больно! Причинить такую боль, которая будет похуже любой телесной раны! Он безумно привязан к вам! Он жаждет защитить своих любимых Бессмертных!

— И ты воспользовалась этим?

— Как этим можно было не воспользоваться? — зашипела она. — Это его единственная слабость!

— Я предал своего друга ради тебя. На моей совести столько смертей, а все из-за твоей жалкой ненависти?

— Нет. Все из-за того, что ты хотел облегчить свою совесть!

— Ты омерзительна, Крис, — рыцарь с сожалением и печалью смотрел на мечущуюся в клетке женщину, которую он когда-то знал.

— Я? — засмеялась убийца. — Нет! Это ты омерзителен, Фил! Ты всегда был таким! Всегда только убегал и винил других! Ничтожество, неспособное принимать решения и нести за них ответственность! Даже в реальности ты был таким! У тебя была жизнь, была я, но нет! Ты предпочел самобичевание и вечное уныние, хотя мы могли бы быть счастливы! — заорала она во всю глотку, пытаясь расшатать толстые прутья клетки.

— Я никогда тебя не любил, — грустно пробормотал рыцарь, — но из-за тебя я потерял женщину, которая действительно мне дорога. Какой же я идиот…

— Так и есть, — протиснув свое лицо между решетками дверцы счастливо заговорила Кристен, — ты идиот! Полнейший! Но ты потерял ее не из-за меня! Даже сейчас ты продолжаешь винить кого-то другого! Неужели ты думал, что то, что предал своего друга, тебе сойдет с рук? Неужели ты думал, что женщина, которую ты предал когда-нибудь тебе это забудет? Ты недалекий эгоистичный шкурник, что потерял всех и вся из-за собственной слабовольности! Это ты во всем виноват! — закричала она как бешеная. — А ты наверняка свалил всю свою вину на обстоятельства да других людей, ага? Ты же всегда так делал! Тебе не привыкать! Но это ты, сволота, во всем виноват! Только ты!

Фил как будто впервые вышел из темноты на яркий свет. На миг его ослепило и качнуло. Рыцарь рухнул на теплый пол, тут же заставив свои колени посинеть.

— Это я убил их? — прошептал он. — Я… — Осознание накатывало медленно, давая прочувствовать весь ужас происходящего. — Это я, — и его кулак ударил по полу клетки. — Во всем виноват я! — заколотил рыцарь посеревшими мозолистыми руками и заорал от мгновенно навалившейся вины. Его рвало на части понимание того как ужасно и глупо он поступил. Он бросался на стены, бранил и ненавидел себя. Бился в истерии, а когда она, все же, прошла, заревел. Заревел в голос от неизбежности своей судьбы и вжался в темный угол своей клетки, как ребенок, которого наказали и закрыли в комнате без возможности когда-либо выйти оттуда.

А за дверью темницы, прямо за порогом, так, чтобы никто не видел, стоял король. И ни боли на его лице, ни злости. Оно больше ничего не выражало. Только бесконечное разочарование и непроницаемое хладнокровие. В голове перестала вертеться мысль: «Как он мог?». Больше не осталось желания убить, придушить и заставить страдать, чтобы он молил о пощаде и вопил о том, как сильно сожалеет. Нет. Все прошло. Улетучилось вместе с тем невыносимым душераздирающим плачем, который слышался из клетки Фила. Теперь, как ни странно, к нему осталась только жалость.

Ловис открыла глаза и медленно поднялась. Она поглядела вокруг, поглядела на свои старые серые одежды, больше напоминающие ночнушку нежели платье и заплакала.

«Братик?!»

Маленькая чародейка торопливо бросилась в близлежащий город и, вбежав через зеленые ворота, спешно отправилась к торговцу выполнить первое задание и получить деньги на телепорт в Сайтро. Она шустро собрала необходимые квестовые предметы и, получив заветные монетки, кинулась к атласу. Там добродушный привратник пропустил ее, и маленькая чародейка оказалась на площади в цветущем городе. Ловис бросилась к дому Олдера, не разбирая дороги от слез. Она отказывалась признавать, что с ее братиком что-то могло случиться.

Лов добежала до крыльца и толкнула входную дверь, но та ей не поддалась.

— Точно, этот персонаж не зарегистрирован в доме. Бабуля! — закричала она в окно. — Бабуля! — Дверь распахнулась, и девочка кинулась к ошарашенной целительнице, что стояла на пороге. — Бабушка, — зарыдала чародейка, а Алисия недоуменно отстранила ее от себя и внимательно осмотрела со всех сторон.

— Ловис?

— Да, — закивала сквозь слезы девочка, — это я.

— А почему в таком виде?

Перед ней стояла пятнадцатилетняя девочка с прямыми светлыми волосами и голубыми глазами.