Ни сегодня, ни завтра, никогда!

— И все же жертва, — обреченно прошептал он.

Хомгер все подготовил. Больница в Берне выпустила мистера Маклея из своих стен и теперь тот под строгим надзором личной охраны расположился на сутки в президентском люксе отеля «Опулен Палас». Боб прекрасно знал, что в этом месте за тебя говорил твой кошелек. Люксы в Опулене поражали своей роскошной обстановкой: обитые тканью стены, люстры из хрусталя Баккара, эксклюзивные картины разных национальных школ и обязательно каждое утро свежесрезанные цветы и ароматный свежезаваренный кофе.

Хомгер сам не раз останавливался в этом отеле, хоть и не на верхнем этаже. Немного денег в ухоженную ручку уборщицы, и та позвонила и доложила в каком номере Маклей, с кем и как надолго останется.

Все в этом мире покупается и продается, особенно человеческое слово.

В президентский люкс можно было попасть двумя путями: поднявшись на персональном лифте, который работал от ключ-карты, выдаваемой постояльцу отеля, или же пройти по лестнице, что использовалась в случаях экстренных ситуаций, а также для передвижения рабочих, слесарей и уборщиков. И этот вариант Хомгера полностью устраивал. Маету он не любил, а вот женщин даже очень. И пара ночей с ласковой служащей отеля открыли вход на верхний этаж. Поэтому, одев свой самый дорогой костюм, Боб с уверенностью донжуана и ухмылкой богача неторопливым ровным шагом вошел в Опулен Палас. Его приятная улыбка и флиртующие интонации сразу же очаровали молодую девушку не ресепшене, и она смущенно спрятала взгляд от галантного гостя.

— Прелестнейшее дитя, не могли бы вы помочь мне с выбором номера. Хотелось бы вид на горы и тишину вокруг. У меня будут рабочие выходные, поэтому был бы крайне признателен за президентский люкс.

Девушка, что до этого времени улыбалась, расстроенно покачала головой:

— К сожалению, президентский люкс занят.

— Но мы сможем найти компромисс? — Хомгер чуть склонился к стойке и приблизился к девушке. — Правда?

Пусть Бобу уже давно не двадцать, но о себе любимом он никогда не забывал. Ухоженный и облитый дорогим одеколоном, Боб всегда был вылизан и привлекателен. Как только одевал дорогой костюм, его повадки менялись до неузнаваемости, и он начинал отыгрывать того самого искушенного деньгами и уверенного в себе бизнесмена, коим на самом деле никогда не являлся.

С детства он был обычным ребенком из обычной многодетной семьи. Средние оценки, средние достижения, средние возможности. Вообще все среднее, кроме непомерных амбиций. Именно они тащили Боба вперед огромными семимильными шагами, пинали его, как только он останавливался, и поднимали, когда падал.

Только из-за них Боб и пошел на службу в полицию. Ему были нужны знакомства и пути развития. Но довольно скоро он понял, что и эта профессия не удовлетворит его потребностей. Пока, однажды, после облавы наркопритона, ни обнаружил кусок золота, спрятанный под половицей. Именно в тот момент Хомгер и сделал свой выбор. С тех пор работа интересовала его не более, чем способ стороннего заработка да налаживания специфических связей. Так и появилась вторая личность Боба Хомгера. Хью Грендон не был вторым из трех детей в семье, не учился в средней школе на задворках Нью-Йорка и не влачил жалкое существование среди других тысяч таких же середнячков как Боб. Нет, Хью — это успешный, уважаемый бизнесмен, владелец казино и держатель немалого количества ценных бумаг в разных компаниях. Однако, теперь, все труды его жизни зависят от одного единственного упыря из виртуала. Все его денежки, заработанные кровью и потом, утекают сквозь пальцы и у Боба никак не получается это остановить.

По началу он искренне и всей душой ненавидел Лацифа, но со временем Хомгер стал находить в нем и довольно неожиданные черты. Все чаще Боб ловил себя на мысли, что он хотел бы быть королем. Но, что больше всего раздражало его, так это понимание того, что он хотел бы быть таким королем как Лациф. Этого демона боятся, ему беззвучно подчиняются и за ним безоговорочно идут. В его руках огромная власть, а в глазах бесконечное хладнокровие. Весь его вид и стать заставляют благоговеть перед ним. Хомгер тоже хотел такой власти, хотел такого отношения. Он хотел быть таким.

Боб поглядел на девушку и снова улыбнулся ей своей улыбкой сердцееда:

— Может есть вариант, который меня устроит?

— Я могу предложить вам премьер-люкс, он немного меньше президентского номера, но вид и комфортабельность идентичные.

— Я был бы вам безумно благодарен, — Хомгер одарил девушку очередной завлекающей ухмылкой и игриво подмигнул.

— Как ваше имя?

— Хью Грендон, прелестница.

Эрик торопливо шел по коридору.

Лациф опять собрался к Марсу. Он видел фиолетовое сияние в южном крыле. Сегодня ему не уйти без объяснений. Глава слишком часто туда ходит. Пора с этим заканчивать.

Хотя… кого он обманывает? Ему просто хочется увидеть Венеру.

Это чувство гнало его вперед, и эльф буквально вбежал в алтарный зал, увидев, что комнату залило яркое сияние портала.

— Опять идешь в крипту?

Король стоял к нему спиной. Он только тяжело вздохнул и ничего не ответил.

— Что ты там делаешь?

Тишина.

— Глава! — не сдержался Эрик, поняв, что король собирается просто уйти. — Возьми меня с собой!

— Нет.

— Тебе можно навещать своих, а мне нельзя?!

Могучий Лациф повернулся к нему лицом и угрюмо пробасил:

— Поверь мне, не стоит. Только хуже станет.

— Но ты все равно продолжаешь ходить! Ты что-то от меня скрываешь?

Эрик больше не собирался отмалчиваться:

«Больше он не будет стоять в стороне. Нужно рискнуть и настоять на своем! Вдвоем им будет проще это пережить».

— Начнем с того, что я много чего от тебя скрываю, — улыбнулся король. — Однако, только ради твоего же блага.

— Не надо меня жалеть, я не ребенок! — крикнул Эрик, видя, что тот больше не жаждет разговоров. — Я пойду с тобой!

— Не пойдешь, — огрызнулся гомокул.

— Я хочу ее увидеть!

Повелитель Цивитаса смолчал. Он стоял, задумчиво глядя на своего командующего, так, что у того по телу мураши забегали. Мало того, что сам класс гомокулов обладал пассивным умением «Угнетение», так оно еще и напрямую зависело от силы персонажа. А если это помножить на ту неописуемую мощь, которую таил в себе этот гигант, в итоге получалось, что окружающим становилось плохо от одного его взгляда.

Наконец, затянувшееся молчание прорезал дрогнувший голос короля:

— Если я скажу тебе, что есть шанс вернуть наших любимых, что ты ответишь?

— Давай! Давай вернем!

Эрик не думал: «Ответ очевиден. Если есть шанс им нужно воспользоваться!»

— А если я скажу, что из-за этого придется убить невинное создание?

Командующий и хотел ответить, но не знал, что. Растерялся, как щенок, которого загнали в узкую трубу, и обещают ему свободу, включив над ухом бензопилу.

Верммут осек себя на полуслове и покачал головой:

— Нет.

— Вот мы все и выяснили, — улыбнулся ему Лациф своей однобокой недоброй улыбкой и снова повернулся к порталу, который Марс все еще держал для него открытым.

— А ты, — пробормотал Эрик. — А ты убьешь?

Король больше не стал оборачиваться. Он лишь слегка развернул голову, чтобы видеть лицо парня и тихо спросил:

— А если и так, то что?

Тишина повисла в алтарном зале. Слышалось как шелестит вьющаяся по кругу магия перехода, слышалось как звенит детский смех сквозь открытое окно, слышалось как говорят создания в соседних залах и шепчет ветер, рвущийся внутрь алтарной комнаты. Слышалось все, кроме ответа Эрика.

— Не тревожь себя этими мыслями, — негромко произнес Лациф. — Ты ни в чем не виноват.