Ничего личного
Шрифт:
Ему ответил Саша Иванов:
– Ты сам мартышка. Кривляешься, во всяком случае, как обезьяна. Ничего из того, что ты здесь сказал, не было. Это личная месть. Мы поспорили ночью, и он попытался меня избить. Но получил сдачи. Обратите внимание на его лицо. Прошу отметить в протоколе.
– Э, нет, – сказал Алексей. – Это дело я озаглавил бы так: «Ничего личного». Все в интересах фирмы. А ты, Саша, осмелел. Власть почуял?
Семеркин влез в разговор, явно торопясь поскорее закруглиться:
– Отношения и потом можно выяснить,
– Ирина Сергеевна, я вас отвезу? Вы впереди сядете, а Леонидовы сзади. Сережу на руки возьмут, доедем как-нибудь, – засуетилась Марина Лазаревич.
– Хорошо, Мариша. Вызывайте дежурную, через двадцать минут будем сдавать коттедж, – сказала Серебрякова.
– А кто в морг за телом приедет? – вмешался Семеркин. – Родители у нее где?
– Да кто их знает, – пожал плечами Манцев. – Она не москвичка.
– У меня есть телефон, – сказала Марина. – Ольга давала мне свой адрес. Маленький городок в Подмосковье. Я позвоню, когда приеду домой, скажите только, где тело забирать, и когда.
– Вот вскрытие сделаем, надо же причину смерти… – заикнулся молоденький эксперт.
– Я вам оставлю номер телефона, – вздохнула Марина.
– Все могут расходиться, – подвел итог Семеркин.
– И разъезжаться по домам! – радостно сказал кто-то.
Алексей машинально отметил, что голос женский.
Минут через десять Саша ускоренными темпами запихивала в объемную сумку вещи. Она бегала из ванной комнаты то к тумбочке, то к креслам, заглядывала под кровати, и даже пыталась сдвинуть мебель. Не забыть бы чего!
– Да не суетись ты так, – не выдержал Алексей. – Все равно раньше Серебряковой не уедешь, а она отправится последней, потому что все бумаги у нее. Ей сдавать коттедж.
– Как бы чего не забыть.
– У тебя что, весь золотой запас России с собой, что ли? Ну, забудешь какую-нибудь ерунду, невелика потеря. Что ты так нервничаешь?
Саша села на кровать и заплакала.
– Ну, вот опять! – сказал он. – Слушай, ты дома столько не ревешь! Ну, что теперь?
– Леш, ты меня простишь?
– За что?
– Я не знала, что это они Валеру убили. Мне Аня сказала, что была драка.
– Значит, я был прав?
– Да.
– Бедная Анечка! Значит, для всех добреньких была разработана именно эта версия, и ты, дуреха, вместе со своей Анькой на нее попалась. А ей кто доложился?
– Муж.
– Серега? Значит, он все знал?
– То же, что и Ирина Сергеевна. Но они с Аней здесь ни при чем. Они в номер ушли. А их номер внизу. Хочешь, я пойду в милицию и все расскажу?
– Куда?! Сиди, идеалистка! Проехали. Знаешь, что после драки не делают?
– Я думала, что Валера здесь самый плохой. Его все так ругали…
– Саша, Саша…
– Он Аню уволил.
– Ане твоей еще достанется, – невольно вздохнул Алексей.
Тут в дверь раздался осторожный стук и голос Сереги Барышева.
– Леха,
ты еще здесь?– Легок на помине! – буркнул Алексей. И крикнул: – Войдите!
– Я один, – Барышев приоткрыл дверь: – Можно?
– Чего тебе?
– Мы сейчас уезжаем.
– На чем?
– У меня старый «жигуль», милая сердцу копеечка. Папин еще. Подарок к свадьбе.
– Папиной?
– Моей, чудила! Хотел тебя захватить, да у нас уже Глебовы на хвосте. Мы остальных дожидаться не будем, наши комнаты все равно на первом этаже, а там уже тетка с ключами шурует. Что, не увидимся больше?
– Да уж не знаю…
– Как не увидимся? – вмешалась Саша, – разве вы к нам в гости не придете? Аня обещала!
– Леха, ты как? – попытался заглянуть в глаза Леонидову Сергей.
– Значит, купили тебя.
– Кто?
– Иванов-младший и компания. Ты же догадывался, что Валеру убили? Так?
– Да ради Аньки все! Ты же знаешь, что там одна баба лишняя. Сашка Иванов пообещал, что Татьяна уволится, ей теперь все равно не до работы, а про Пашу я и правда ничего не знал. Что его Ольга того… С балкона столкнула.
– То-то ты сначала с таким рвением за это дело взялся!
– Лех, ты прости. Ну, рвется она на работу. Молодая, красивая… Не хочется дома сидеть. Найдется какой-нибудь дурак, всю жизнь испортит. И ей, и мне. Будет потом реветь. Я же не могу ее весь день караулить. У меня тоже работа. А в «Алексере» все знакомые, все меня знают, и я знаю, что никто не посмеет тронуть.
– Что ж ты по такому случаю сам Валеру не придушил?
– Я не могу. Одно дело, когда приказ, когда там чужие, здесь свои. Ну что этот жирный был против меня? Цыпленок. Поверишь, нет? До сих пор курам головы рубить не могу! Хотя папаша иногда просит.
– Ну и что ты?
– Зажмурюсь, и… Тяп топором. Неудобно. Здоровый мужик, бывший десантник. А они вырываются у меня и без головы прыгают…
– Тьфу, – сплюнул Алексей. – Нашел о чем говорить! Хочешь, чтобы меня стошнило?
– Ну, извини.
– Ладно, чего теперь.
– Ну, так ты меня простишь?
– Ну, не так сразу…
– Что, значит, не придете на старый Новый год?
– Не знаю… – он кокетничал. – Но на Восьмое марта приедем точно.
Барышев улыбнулся и протянул руку:
– Ну, до встречи в старом Новом году?
– Бывай. Я позвоню.
Они протянули друг другу руки, рассмеялись напряженно, но уже по-доброму. Барышев подмигнул Саше, попрощался и пошел выносить из своего номера вещи.
Леонидов взял у жены сумку и начал набивать в нее оставшиеся тряпки.
– Что ты делаешь? – закричала Александра. – Они же так все не влезут!
– Это у тебя не влезут.
Алексей прыгнул на баул и стал топтаться на нем, уминая вещи. Жена с отчаянием смотрела на это безобразие, с трудом сдерживая слезы. Сережка же, наоборот, довольно заулюлюкал и тоже изо всей силы пнул ногой сумку.