Ничей сын

Не желая, чтобы Торн запугал её, Джо взяла его за руку.

Стоило это сделать, как закружилась голова. Вмиг Джо оказалась не в доме, а в старом средневековом каменном монастыре.

Монах, в котором она узнала брата Эйрига, и аббат стояли рядом со скромной кроватью, где женщина, которая, если судить по воспоминаниям Кэдигана его мать, рожала. Оба священника с тёмными волосами и тонзурами [35] , облачены в простые чёрные рясы.

Мать Кэдигана была божественно красива. Хотя длинные тёмные волосы взмокли от пота, это никоим образом не портило её внешности. С последним толчком и криком её сын появился на свет и скользнул в руки ожидающей повитухи.

35

Тонзура (англ. Tonsures) — знак монашеского или духовного звания. Выстриженное или выбритое на голове католических монахов и священников место в знак принадлежности к церкви (первоначально надо лбом, позже на макушке).

– Пресвятая Богородица!
– перекрестился брат Эйриг.

Повитуха съёжилась и отшатнулась от новорождённого, едва не уронив того на кровать между ног роженицы.

– Что это?

– Убейте его!
– прорычал аббат.

– Нет!

Пытаясь дотянуться до ребёнка, Бригита схватила младенца и прижала к груди. Она обернула дитя своей шерстяной шалью, словно хотела защитить.

Она совсем не походила на бессердечную мать, которая явилась к Кэдигану за щитом. Ту, что пыталась обменять свободу сына на желаемое.

Малыш судорожно кричал.

Подойдя ближе, Джо ахнула, увидев нечеловеческие черты Кэдигана. Несмотря на крылья, он был человекоподобным созданием с оранжевой чешуйчатой кожей и ярко-жёлтыми глазами. Странное милое маленькое существо, похожее на ящерицу, молило об утешении. Бригита прижала дитя к груди. Малыш начал сосать молоко и мгновенно успокоился.

Аббат скривил губы.

– Это сын дьявола! Мы должны убить его немедля, пока оно не выросло.

Бригита покачала головой.

– Он сын Туата Де Дананн. Внук Дагды. Бог в своём собственном праве. Его убийство приведёт к разрушению вселенной такой, какой мы её знаем. А также в мир вырвется множество демонов, с которыми никто не сможет бороться. Вы хотите начать Армагеддон?

Настоятель покачал головой.

– Мы не можем допустить, чтобы это существо было здесь.

Она вцепилась в рясу аббата и дёрнула на себя, пока они не оказались почти нос к носу.

– У тебя нет выбора. Понимаешь? Если уберечь его от зла, тьма не коснётся ребёнка. Он станет силой добра. Пока его сердце чисто и непорочно, отец никогда не сможет обратить сына и использовать против нас.

– А если оно станет на сторону зла?

Бригита нахмурила брови от беспокойства, опустила взгляд и погладила щёчку малыша, пока тот ел. По мере того, как он пил молоко матери, младенец медленно приобретал человеческий облик.

– Он уничтожит эту землю и всё живое. Единственный, кто способен убить его - демон малахай.

Брат Эйриг резко вдохнул и в ужасе перекрестился. Через мгновение монах бросил задумчивый взгляд на малыша.

– Может ли оно уничтожить малахая, миледи?

Она на несколько минут задумалась.

– Однозначно, когда станет взрослым, он обретёт эту способность.

Монах встретился взглядом со своим настоятелем.

– Вы не считаете, что лучше позаботиться о таком оружии и воспользоваться им, если малахай будет нам угрожать?

– Это слишком опасно.

И всё же Эйриг проявил настойчивость.

– Любое оружие в неправедных руках смертельно, отец. Но когда оно попадает в руки хороших людей...

Аббат усмехнулся.

– Вы безумны! Вы оба.

– Нет. Настали тяжёлые времена.
– Брат Эйриг перебирал те же чётки, которые Кэдиган хранил у своей кровати.

– Сефриот потерян для нас. Но если у нас будет кто-то, способный помочь в этой битве, мы сможем переломить ход событий. И выиграть эту войну. Раз и навсегда.

Тем не менее, аббат отмахнулся от его слов.

– Собака всегда возвращается к своей блевотине.

– Пути Господни неисповедимы.
– Эйриг кивнул на Бригиту.
– Мать этого существа святая. Нет причин предполагать, что кровь отца будет сильнее, чем у неё или у её отца, не говоря уже о них двоих вместе взятых.

– Вы готовы поставить на кон наши жизни?

Эйриг кивнул.

– Я возьму воспитание на себя и буду направлять это. И никогда не позволю пошатнуться.

– Не «это». Он и его, - поправила Бригит.
– Это мой сын, а не «оно».

Эйриг встретился с суровым хмурым взглядом аббата.

– Мы можем уберечь его от зла. Я верю в это.

– Я согласен, хотя меня не покидает плохое предчувствие, что будущие поколения проклянут нас за сыгранную нами сегодня роль.
– Настоятель прищурился, глядя на Эйрига.
– Он будет под вашей ответственностью, и вас ждёт суровое наказание всякий раз, когда он будет склоняться на сторону зла.

– Я дам ему силы оставаться верным. Научу, как избегать искушений. Я искренне верю, в этом таится наше истинное предназначение.

Люшес появился рядом с Джо в монастыре и отвлёк её внимание от происходящего.

– Кэдиган был единственной причиной, по которой они приняли обет молчания и ушли в монастырь. Они хотели, насколько это было возможно, оградить Кэдигана от зла. До ссылки в Землю за завесой, монастырь был его убежищем от искушений.

Хотя Джо оценила их попытку, тем не менее, им следовало знать реальность.

– Нам такое не подвластно, Люшес. Зло всегда находит способ проникнуть в сердце.

– Знаю.
– Он взял её за руку и повёл к той роковой ночи, когда Этла напала и попыталась лишить Кэдигана жизни.
– Это то, что я увидел, когда он пришёл ко мне.

Люшес, которого чаще называли Торном [36] , как напоминание, почему ему следует сдерживать демона в себе, сидел за столом, просматривая отчёты о малахае и его армии. Армия Торна сражалась тысячи лет. Тьма, угрожавшая всему миру, разрасталась быстрее, чем он мог с ней справиться.

Только за последнюю неделю он потерял пятнадцать адских гончих из-за приспешников малахая. Двое погибли по глупости, отправившись умолять освободить сефриота, чтобы Джаред мог сражаться вместе с ними.

36

Игра слов. Торн с анг. «шип» или «колючка». Фраза с помощью которой Люшес из демонического облика возвращается в человеческий «У каждой розы есть шип» (лат. Omni rosae spina). Отсюда и появилось прозвище Торн, со временем оно прижилось, как второе имя. (примеч. переводчика).

– Что же мне делать?
– выдохнул он.

Торн взглянул на зеркало, где прошлой ночью его собственный отец написал кровью адской гончей угрозу против него и Кэдигана.

Каждый день приближал их к поражению. И с каждым часом они теряли всё больше позиций.

Даже Малфас в настоящее время потерян для них. В руках злейшего врага. Если Торну повезёт, подобная судьба будет самой милосердной участью, которая его ожидала.

Или же …

Даже думать не хотелось о том, что произойдёт, если он снова впустит отца в сердце.