Ник и другие я

– Мы его не сбрасывали. – добавил Ливень.

– Кроха просила не трогать – мы не трогали. – это снова Птица. – Не ели.

Джек скривился – Птица так это сказал, словно это достижение.

– Он сам упал, – вмешался Карамель. Вирус лишь напомнил:

– Он полстаи положил. Он заслужил.

Они считали себя правыми. Джек так не думал. Только… Орать на них бесполезно. Объяснять, что бросить человека в Провале у колодцев – это такое же убийство, пусть и не своими руками, тоже бессмысленно. Напоминать, что обрекать на собственную незавидную участь другого – подло, тоже глупо. Они или это понимают, или еще не доросли. Или уже не дорастут. Значит… Значит, он может быть свободен и может ждать, когда снег станет теплым. Альфа из него не получился. Ну и пусть.

Его служба закончилась.

Он свободен. Он может забыть себя. Он понесся прочь в поисках теплого снега.

– Уголееееееек! – неслось откуда-то позади, догнать альфу-гепарда та еще задача, особенно для ирбисов. Гепарды – самые быстрые хищники на свете.

Надо дождаться, когда снег снова станет теплым. Тогда все будет хорошо.

Глава 30 Расстриги

Ворон стащил с себя шлем. Вытер лицо ладонью – просто снять напряжение. Живот все еще продолжал болеть – нескоро утихнет, но плевать.

Башня надрывался по связи:

– Ворон, шлем надеть!

– Задание выполнено. – возразил тот, направляясь к точке сбора. Под ногами скрипели мелкие камешки и стекло – сюда вспомогательные службы, занимавшиеся расчисткой портовой зоны, еще не добрались. Грязи вокруг хватало – и настоящей, и метафорической. Вокруг новообращенных всегда хватало грязи. – Видеофиксация ликвидации у вас есть. Район безопасный, так что иди-ка ты, Башня, со своим шлемом далеко… На женскую половину!

– Разговорчики, Ворон! Кто-то стал себе много позволять?

Ворон зло ответил:

– Кто-то сегодня дико устал – и я даже знаю причину. Какая-то шишка с позывным на букву «Б» сильно подставила нас, стравив с Седьмыми! Я это дело так не оставлю – доложу Пересу.

Башня отчеканил:

– Этот инцидент – случайность.

– Этот инцидент чуть не стоил жизни моим парням! Отвали, Башня. Я и парни отдыхаем. Без шлемов! Отбой!

Башня продолжил нудеть, но Ворон демонстративно его игнорировал, снизив громкость звука в гарнитуре – ломать её второй раз за ночь было бы слишком.

– Плац? – фыркнул, уточняя, у него Вечер.

Ворон скривился, и предпочел промолчать.

– Загар, скорее, – предположил Соло. И вот он не удержался – сдавил пальцами гарнитуру, ломая её в труху. Стало чуть тише. Его примеру последовали остальные парни. Только из гарнитуры Ворона продолжал нудеть, как комар, Башня.

– И комната пыток – часа на два про офицерскую честь и достойное поведение. А потом – загар. – это отозвался Мирт. Ворон был с ним согласен – денек у них будет жаркий. Но шлемы сняли все, как один – наказания и так не избежать, так что наказанием больше, наказанием меньше…

Башня бесновался, но, кроме разломанного асфальта, ничего не видел. Позже узнает. И обраааааадуется так, что и плац, и загар, и комната пыток гарантирована. Только Ворон все равно поступил бы так же. Теперь главное, чтобы у Утеса или Парры хватило ума вызвать Росси. Росси справится. Если кто и способен прищемить хвост Пересу, то только он. Если кто-то и сможет защитить Семечку, то только Росси.

Сом осторожно прикоснулся к плечу Ворона и качнул головой назад:

– А мы все же монахи!

Ворон оглянулся и фыркнул, соглашаясь:

– Факт!

Вполне живая Ви… Хотя дыру в ней он оставил огромную – полплеча разворотил… закатила Парре пощечину. Ворон был согласен с ней – заслужил. Так его. Хотя он бы бил Парру не туда, вот отнюдь не туда. О том, что ты вторая, надо предупреждать заранее, а не после. Люди не оборотни, они такого не приемлют, как правило.

– Опаснаааа… – не выдержал Соло, а Вечер добавил:

– До ужаса!

Остальные парни тоже украдкой оглядывались и хмыкали – смогли. Сохранили жизнь, обходя приказ, который нельзя не выполнить – клятву на крови никто не отменял. Клятву, которая в любой момент могла заставить делать то, что ты считал отвратительным и неприемлемым для себя. Только клятве на крови плевать. Приказ отдан – и ты его выполняешь, даже если это идет вразрез с твоими принципами. У новообращенных нет принципов, только законы клана.

Башня рявкнул, заставляя Ворона морщиться:

– Может, хватит уже обсуждать свою интимную жизнь?!

Ворон зевнул:

– Проблемы, Башня? Женщины не любят?

Тот ответил ледяным голосом:

– Проблемы. Будут. У. Вас. Коршун требует тело.

– Вот Коршун пусть сам и валит за телом, – не выдержал Ворон. Ему уже было все равно. – Пусть сам попытается забрать тело хомофила из лап Седьмого отряда. А мне мои парни еще нужны. Живыми.

Он стащил гарнитуру с уха и, задумчиво покрутив её в руках, тоже сломал под громкое улюлюканье парней. Плевать…

Говорили, что клан собирается избавляться от новообращенных. Это называлось – дать свободу. Ворон в такое не верил. Скинут балласт, скинут тех, кого надо содержать, кто сам не способен приносить доход клану. А рабочие лошадки, вроде него с парнями, останутся в клане. Кто же режет кур, несущих золотые яйца? Кто отпускает на волю приносящих хороший доход парней? Это Нечетные отряды получают премиальные, Четные работают за фиксированное жалование – премиями за расчистку зон они расплачиваются с кланом за новую жизнь без инвалидности. Их свобода не ждет.

Ворон, грузясь в боевую машину стражей, приехавшую их забирать, последний раз обернулся в сторону портовой зоны. Нет, чтобы сегодня его не ждало в качестве наказания, он поступил правильно. Хомофил, не хомофил, прежде всего Семечка человек, и ликвидации не заслужила.

Кстати, Мирт оказался прав – их ждала лекция об офицерской чести и выполнении заданий несмотря ни на что на плацу – сперва загар, потом обещали до ночи изматывающие тренировки. Перес был вне себя от ярости, когда ему доложили, что хомофил все же выжил.

Сейчас Перес уже чуть спустил пар и стоял в тени навеса, рассматривая строй парней. Настороженный, злой, он легко закипал – это знали все, и тогда рядом с ним лучше не оказываться. В помятом костюме – прям словно не Перес. Видимо, приехал откуда-то с гулянки. Башня стоял рядом в свежем кителе, о наглаженные стрелки форменных брюк можно было порезаться. Глаза спрятал за солнцезащитными очками – на большее не решился, Перес-то не трусит: стоит без защиты, хотя солнце уже встало, заливая асфальтовый плац мягким светом. Ветер приносил откуда-то звуки команд и топот ног – где-то рядом занимались дневные штурм-отряды.