Никаких принцесс

С первым лучом солнца, когда злой-злой Дамиан взглядом поджигает свою пентаграмму, я роняю на спящего Вейла какую-то склянку из тех, что до этого сортировала для Дамиана. По запаху - крысиная отрава. Или нет... нашатырь. Меня тут же тянет кашлять, даже привыкший Дамиан морщится и закрывает нос рукой. Но это что! Куда ярче реагирует Вейл - он вскакивает в гробу с таким видом, с каким, наверное, поднимаются перед некромантом-самоучкой его первые зомби.

За зомби я, если честно, Вейла и принимаю, а потому от души бью подсвечником. Бедный Вейл падает обратно в гроб, хрипит: «Воздух!», Дамиан забирает у меня подсвечник, обрызгивает его какой-то пахучей дрянью и, как кадилом, машет на Вейла. Вейл ругается, восстаёт из гроба снова - дальше я не смотрю, потому что воздуха и правда не хватает.

А пока открываю окно, потайная комната наполняется звоном, а потом и вскриками и даже визгом. Как оказывается, кое-кто из пробудившихся девиц умудрился порезаться об осколки хрустальных крышек - половина от вида крови бухнулась в обморок обратно в гробы, а половина стала подавать сигналы помощи.

В общем, наступает громкая, визгливая неразбериха, в которой Дамиан с Вейлом - уже привычно для них - кубарем катаются по полу, очнувшаяся королева пытается понять, что происходит, и зовёт слуг...

Ну а я примериваюсь выпасть из окна, чтобы, когда они успокоятся и найдут причину этого бедлама... В общем, «причине» лучше быть от них подальше. Желательно, в другом королевстве.

Удивительно, но на этот раз моё желание сбывается. Увы, не так как я загадывала: портал открывается прямо у меня под ногами и, конечно же, он пахнет мамиными духами.

Два часа спустя, снова в фиалковом платье, с венком на голове я сижу в королевском саду Ромиона, смотрю, как мама попивает чай, снова чувствую себя куклой и очень хочу спать. А ещё - съесть что-нибудь нормальное, кроме медовых рулетиков.

– Ужасно, - сообщает мама.
– Даже я, даже в свой первый раз не смогла бы так опростоволоситься.

Я тоскливо смотрю на полное блюдо рулетиков (тот момент, когда очень хочется есть, но если съешь ещё что-нибудь сладкое, точно слипнется).

– Ты, по крайней мере, понимаешь свою ошибку?
– Мама нынче - сама серьёзность.

– Которую?
– вздыхаю я.
– Не стоило освобождать демона? Лезть к злодеям? Мам, ну не гожусь я в феи...

– Да. Не годишься, - мама ставит чашку с чаем на стол.
– Но у меня нет другой дочери, а наследница нужна уже сейчас. Виола, ты должна была сыграть роль доброй волшебницы. Я же рассказывала тебе сказки в детстве, неужели ты не запомнила, что делают добрые волшебницы?

– Они помогают?
– Мне очень-очень хочется провалиться сквозь землю. К Роз.

– Именно, Виола. Помогают.

– Но я же помогла! Я сняла в итоге то проклятье... Не знаю, как, но они же проснулись!

– Виола, ты подобрала необходимый компонент для отмены проклятья. Да, - мама снова отпивает чай, строго глядя на меня.
– Но только потому, что ты извратила всё, что должно было произойти. Посмотри, - посреди стола появляется собранная из бабочек фотография... в смысле, портрет какого-то парня, похожего на медведя.

Я недоумённо гляжу на него, а мама продолжает:

– Тебе нужно было найти того, кто снимет заклинание. Найти героя, Виола. У половины из заснувших девушек остались суженые. Они бы с удовольствием отправились на подвиги, лишь бы вернуть наречённых. Это же было очень легко - среди такого количества претендентов! Найти того, кто должен стать героем. А не делать всё самой. Добрые волшебницы помогают. Героям. А не снимают проклятья сами.

– Но, мам, меня же притащили во дворец...

– Да, а потом ты притащила туда своего друга-демонолога, - мама сокрушённо качает головой.
– Я же говорила, не к добру ваша дружба.

– Любовь!

– Тем более. Дочь от него не родишь, мешаться вечно будет, на подвиги подначивать. Все эти Тёмные такие...

– Мама, - решительно перебиваю я.
– Но зачем мне искать какого-то медведя, когда я могу сама найти отца принца? Так же будет быстрее! Если я сама всё сделаю.

– Вот, - грустно кивает мама, - вот. Выучил тебя отец. Всё сама. Виола, милая, мужчины нужны для того, чтобы совершать за нас подвиги. А мы им поможем, мы их подтолкнём...

– Не понимаю!

Мама печально улыбается.

– Завтра ты отправишься на учёбу и отдельным предметом будешь изучать основы дарения.

– Чего?

– Ты должна понимать, как думает, как ведёт себя фея, - словно не слыша, продолжает мама, - иначе ты никогда не станешь...

– Да я не хочу! Не хочу никем становиться! Мама! Я хочу жить долго и счастливо самостоятельно!

Мама со вздохом допивает чай, но бросает только:

– Звёзды, сколько же тут работы...

И исчезает, не дав мне как следует повозмущаться.

Ромион, естественно, чем-то занят. Его маг снова пытается развлечь меня экскурсией, но я прошу только отвести в предназначенные для меня комнаты и оставить в покое. Потом ещё час пытаюсь объяснить армии горничных, что они мне не нужны. Совсем. Единственное: пусть закажут мне платья попроще - и всё.

Кажется, девушки обижаются, но платья на следующее утро действительно появляются в моей гардеробной.

А я укладываюсь спать - надо же возместить вчерашний недосып.

Во сне я бегу за белым кроликом, и бывшая королева Сиерны просит спасти её сына. Почему-то получается, что белый кролик - это малыш Томми.

На закате я просыпаюсь в тревоге, разбитая, и не придумываю ничего лучше, как выйти освежиться в сад. Да, Ромион расщедрился на мой личный сад - который примыкает к общим, дворцовым, но по нему придворные не шастают и в беседке никто не целуется.

Бывают и у Ромиона светлые моменты...

...Дамиан сидит на берегу озера, подальше от центральной аллеи, и кормит чёрного, как ночь, лебедя.

– Ты представляла инкуба как... меня?
– говорит мой демонолог вместо приветствия.

– Представляла? Нет, он сам превратился...

– Виола, инкубы принимают ту форму, которую ждёт от них человек. Идеал его красоты. Ты видишь идеалом... меня?

– Ну...
– я сажусь рядом, и лебедь, бросив на меня косой взгляд, уплывает на середину озера.
– Я же говорила, что ты очень красивый.

И жду, что сейчас Дамиан вспомнит свою любимую песню о том, как все девушки вокруг видят только его красоту (ну а что делать, если она так бросается в глаза?), а в душу и заглянуть не удосуживаются...