Николай I Освободитель // Книга 8

– Идиотизм какой-то, - Михаилу подобная деятельность явно не показалась разумной. – Своими руками загружать чиновников еще сильнее, когда по штатам у нас и так постоянный недобор? Это…

Сын сделал воздухе неопределенное движение рукой.

– Странно, я согласен, - как тут не согласиться, - вот только… Что, по-твоему, самое сложное в деле управления? Не важно, чем – полком солдат, заводом или империей.

– Ммм… Людей найти подходящих? – Сделал предположение сын.

– Без сомнения, - как тут не согласиться, если сам не раз и не два цитировал сакраментальное «кадры решают все». – Но подчиненные – это дело такое, зачастую приходится пользоваться теми, что есть. Как сказал один умный человек, «другого народа у меня для вас нет», чиновники же они фактически плоть от плоти, кровь от крови. Ну и кроме того почти всегда можно заменить одного гения двумя просто крепкими специалистами, тут вопрос скорее в их расстановке по позициям. Так чтобы на конкретной должности сильные стороны раскрывались максимально, а слабые – нивелировались. Но я о другом. Самое сложное – это добиться от подчиненных выполнения твоих без сомнения прекрасных идей.

– Без сомнения прекрасных, - поддакнул, улыбнувшись сын.

– Конечно, - я не обратил внимания не легкую подначку и продолжил мысль. – Ты можешь составить прекрасный план, но кто сказал, что твои подчиненные будут его исполнять. Или будут исполнять именно так как задумывалось. Более того при большом количестве звеньев, ты даже проконтролировать исполнение плана на низовом уровне зачастую не сможешь. Просто потому что, проходя по всей цепочке заинтересованных лиц, информация будет неизбежно искажаться. Пройдя через десяток итераций, белое вполне может стать черным и наоборот. И дело не в сознательной диверсии или неподчинении, просто у каждого человека имеется собственное видение проблемы, которое обязательно будет отражаться в докладах наверх, это неизбежно.

– И как тебе вот эти письма помогут?

– Это способ контроля. Проверка того, насколько вся система, особенно на низовом уровне, работает адекватно поставленным задачам. Ты можешь посадить в секретариат хоть тысячу человек отвечать на входящие письма, но если они все подобные жалобы просто сбрасывают в компостную яму, то и смысла в этом не будет никакого. Просто еще один способ сделать точечную пробу.

– И что же, нет других более адекватных способов? – Миша нахмурился и явно задумался. Уже, считай, не зря разговор прошел.

– Можно, неверное. Дал человеку задание и сразу, не отходя от кассы, предложил ему написать, что он понял в задании и что не понял. Миллион раз такое было, спрашиваешь: «все понятно?». Он тебе: «все понятно, нет вопросов». А потом предлагаешь ему сесть и написать, что ему понятно и оказывается, что в голове у человека полнейшая каша. Хорошо еще если каша. Но как контролировать исполнителей в цепочке из, скажем, пяти-шести звеньев?

Я невольно вспомнил свой опыт рабочего общения с индусами из прошлой жизни, столько лет прошло, а меня до сих пор дергать начинает от тех воспоминаний. Индусы, кажется, вообще никогда не говорят о проблемах и затруднениях. Дал ему поручение, дал неделю на выполнение. Вроде все понятно, человек кивает, мол: «сделаю». Проходит неделя, человек возвращается, и оказывается, что он ничего не понял и ничего не делал все это время, и даже мыли переспросить у него при этом не возникло. Кошмар, короче говоря.

– Это интересная мысль, - немного помолчав произнес сын. – Я ее обязательно обдумаю на досуге.

– Обдумай, - я кивнул, - ну что, ты готов?

– Готов! – Подскочил Миша, у нас сегодня был запланирован семейный поход в театр, - пойдем.

Что касается прокуратуры, то глобально она потихоньку забирала себе еще одну часть полномочий СИБ – контроль за государственными органами. Не в плане благонадежности или каких-то подозрительных внешних связей, а в плане именно повседневной работы и соблюдения при этом имперской законности. Ей был перенаправлен поток жалоб на казнокрадство, мздоимство, вымогательства чиновников, и просто на плохую работу органов. В том числе полиции и безопасников, что тоже было совсем не лишним. Пусть приглядывают друг за другом вкружок, мне и потомкам, глядишь, спаться от этого будет лучше.

__________________________

Это бонусная глава, выложенная по достижению 9к подписчиков на странице. Следующая - когда наберется, 9500.

Глава 17

– За исследования в области микробиологии, обнаружение источника и первопричины такой страшной болезни как туберкулез, выделение «палочки» своего имени, Николаевской премией награждается Федор Иванович Иноземцев!

На сцену по приглашению ведущего церемонии поднялся высокий мужчина с узким породистым лицом и примечательными бакенбардами, спускавшимися до самой шеи. Зал приветствовал лауреата искренними овациями. Большая часть приглашенных так или иначе относилась в профессиональном плане к медицине, и им не нужно было рассказывать, сколь важным было открытие Иноземцева. Понятно, что от обнаружения возбудителя болезни до понимания того, как с ним эффективно бороться – все еще целая пропасть размером с Гранд Каньон, однако даже первый шаг на пути борьбы с туберкулезом, от которого в империи гибло ежегодно сотни тысяч человек – в независимости от сословия, пола, достатка и вероисповедания – был важен сам по себе.

На сцене меж тем распорядитель мероприятия вручил врачу золотую статуэтку в виде ядра атома лития – три перекрещенных орбитали электронов и внутри ядро, состоящее из семи горошин – с выгравированным на ней именем лауреата и отступил в сторону давая место для ответной речи. Поскольку с микрофонами у нас пока было не густо, не было у нас пока микрофонов, выступающий мог полагаться только на собственные голосовые связки, и для облегчения разговорной работы на сцене было заранее обозначено место, с которого акустика зала будет помогать голосу лучше всего.

Пока Иноземцев благодарил собравшихся, семью, руководство и озвучивал общепринятые в таких случаях вещи, я с ухмылкой смотрел на награду в его руках. Зачем я – а дизайн награды, как не трудно догадаться, был предложен именно мной – сделал такую «пасхалку» на будущее? Учитывая, что об атомах в научном сообществе все еще достаточно смутное представление, а уж как он «выглядит» станет известно в лучшем случае лет через пятьдесят, когда меня уже точно не будет в живых… Не знаю, точного ответа на этот вопрос у меня не было, просто похулиганить захотелось, вероятно, но я бы с удовольствием посмотрел бы на лица физиков, когда те поймут, что именно изображает статуэтка Николаевской премии. Уверен, это было бы забавное зрелище.

Когда Иноземцев закончил свою приветственную речь, я решил, что настала пора вмешаться и поднявшись со своего места – я вместе с другими «важными» приглашенными гостями сидел в первом ряду – поднялся на сцену.

– Прошу прощения, господа. Как известно, хоть премия и называется Николаевской, фактически от меня тут только финансирование. Впрочем, это так часто бывает, что от императора всем нужны только деньги, - зал на немудреную шутку отреагировал бодрыми смешками. Большая часть из собравшихся тут врачей меня вживую видела впервые, что обеспечивало известную долю интереса. – Собственно, определением лауреатов сейчас и в будущем будет заниматься независимая в своих решениях наградная комиссия в составе профессионалов своего дела, я в эту кухню лезть не имею ни желания, ни возможности. С другой стороны, и обойти столь важное открытие было бы неправильно, поэтому поздравляю вас, Федор Иванович кавалером ордена Святого Владимира четвертой степени. И объявляю о введении вас в графское достоинство.

Одновременно с этим я вытащил из кармана коробочку с крестом на соответствующей черно-красной орденской ленте и передал ее свеженагражденному кавалеру. К нам тут же подскочил распорядитель мероприятия и сноровисто помог приколоть награду к груди Иноземцева, который от свалившихся на него почестей явно оказался в полнейшей прострации. Учитывая скромную денежную награду в сто тысяч рублей, полагающуюся вместе с золотой статуэткой, можно сказать, что жизнь достаточно скромного врача и исследователя за один день перевернулась с ног на голову.

Я тем временем еще раз поблагодарил собравшихся и спокойно покинул сцену. Дальше по программе лауреат премии должен был выступить с большой «наградной» лекцией для собравшихся в зале. Всего мною было учреждено одиннадацать премий в разных отраслях науки: физика, математика, биология, медицина, химия – и искусства: литература, архитектура, изобразительные искусства, музыка. Номинация за выдающийся технический прорыв, которая шла как бы отдельно от научных и делала акцент на практическую плоскость, плюс отдельная «премия за содействие установленную мира на планете». Отказываться от столь удобного пропагандистского инструмента было бы просто глупо, тем более что вся затея была направлена не столько даже на популяризацию науки, сколько именно на продвижение российского образа мышления в Европе и мире.