Никому о нас не говори

— Тимур! — возмущаюсь я. Обернувшись, стреляю в него взглядом, а он смеётся, расслабленно растянувшись на диване и подперев рукой голову. — Не смотри!

Краснею так, что чувствую это на кончиках ушей. Идеальный контраст: босые стопы горят от холода, а уши — от смущения. Быстро хватаю колготки, лиф, платье, туфли и ретируюсь в угол потемнее и подальше. Ведь Тимур пристально, кажется, даже не моргая, следит за каждым моим движением.

Под его взглядом из другого угла веранды я одеваюсь так, словно никогда этого сама не делала. Колготки несколько раз снимаю и надеваю заново. Дурацкая стрелка от таких манипуляций спускается дальше по ноге. На лифе долго сопротивляются зацепиться друг за друга крючки. Я даже умудряюсь перепутать правую и левую туфли. А на платье упорно не выходит застегнуть молнию.

— Давай помогу, — слышу, что с дивана уже поднимается Тимур.

Я оборачиваюсь и давлюсь воздухом. Тим дефилирует ко мне голый. Совершенно голый. Непринуждённо и без какого-либо стеснения.

Моё тело кидает в жар. Хочется поскорее спрятать куда-нибудь взгляд, но не могу. Он уже прилип к широким плечам, чётким грудным мышцам, подчёркнутыми татуировками, крепкому животу с тёмной линией волос… Надо бы глаза поднять. А я лишь веду взгляд ниже. Во рту пересыхает в момент.

У Тиматамвсё… стоит. И его это совсем не смущает. Он не собирается прикрываться. Тимур, наоборот, приближается ко мне нарочито медленно. Если тогда глаза я закрыла, то сейчас мой взгляд устремлен именно туда. Губы сами собой облизываются, а я понимаю, почему мне было больно…

— Где там твоя молния? — хрипло спрашивает Тимур, подойдя ко мне вплотную.

Кладёт руки мне на талию и разворачивает к себе спиной. Никакого сопротивления я не оказываю. Лишь пытаюсь удержаться на ногах. Голый Тим у меня за спиной — чем не повод чувствовать головокружительную слабость?

И, прежде чем застегнуть платье, Тимур прижимается ко мне и оставляет россыпь поцелуев от плеча к шее.

— Ты раздетый. Замёрзнешь же… — шепчу я хрипло.

— Это вряд ли, — усмехается Тим, плавно ведя молнию на платье вверх.

Попой я чувствую горячую и каменную эрекцию. А потом Тимур обнимает меня. Буквально стискивает руками, скрестив их на моём животе. Прижимается всем обнажённым телом, дыша мне в затылок.

Несколько сладких мгновений мы так и стоим, обнявшись посреди веранды… Тим голый, а я в порванных колготках и помятом платье. В кольце сильных рук понимаю, что никуда не хочу. Мне так хорошо. Даже слишком, чтобы в это верить. Мы словно и правда в другом мире…

— Надо ехать, — произношу тоскливо.

А Тим вздыхает, вжавшись носом мне в затылок. Мы ластимся друг к другу ещё секунду, а потом приходится вернуться в реальность.

Пока Тимур одевается, я нахожу клатч, оставленный на подоконнике, и достаю оттуда свой телефон. Всё романтическое настроение сразу же снижается на градус. Пропущенные звонки от мамы, от Сони и с десяток сообщений от неё же. Виновато смотрю на её монолог в нашем чате:

«Ты где?»

«Почему не берёшь трубку?»

«Аня!!!»

«Ответь, я переживаю!»

«Ты ушла, что ли?»

«Всё мероприятие закончилось. Я домой».

«Аня, ты где? Я видела Петрову. Кажется, с ней что-то случилось».

Закрываю Сонины сообщения. Случилось. Ещё как… Только пока даже не знаю, что написать Трофимовой в ответ. Сегодня она его точно не получит. Мне бы с мамой сначала объясниться. Последний пропущенный от неё был всего лишь десять минут назад. А время уже близится к восьми вечера.

Убрав телефон обратно в клатч, я сжимаю волосы ладонями. Пропускаю их через пальцы, слегка болезненно оттягивая. Мне нужно срочно что-то придумать. Оправдаться. Наврать. Да что угодно. Только в голову ничего не идёт. Сейчас там сияет радуга и летают облака в виде сердечек.

Такси, вызванное Тимом, приезжает быстро. Оно уже ждёт нас, когда мы поднимаемся от моего участка по улице.

Я снова одета в его чёрное худи поверх платья. Ведь моё пальто до сих пор висит в гардеробе академии. Так что Тиму пришлось довольствоваться тонкой ветровкой, накинутой на футболку.

К такси мы идём, сохраняя таинственное молчание. Я разрешаю себе ни о чём не думать. Ни о маме, ни о сообщениях Сони. Просто впитываю в себя этот момент: моя ладонь сжата в ладони Тимура. Он перебирает мои пальцы в своих. А я иногда искоса поглядываю на него, если проходим под светом уличных фонарей.

Тимур ведёт меня за руку с непривычно спокойным, нет — блаженным выражением лица.

У машины оба стоим несколько минут. Даже не целуемся. Прикрыв глаза, Тимур просто прижимается к моему лбу своим. Я чувствую его дыхание у себя на губах и поглаживаю ладонями колючий ёжик на затылке Тима.

Никуда не хочу.

Но таксист оглашает пустую улицу громким сигналом. Я дёргаюсь в руках Тимура, а он лишь крепче меня обнимает и шепчет:

— Ну… пока?

— Пока, — вздыхаю я.

Тим ловит мой вздох губами. Целует, запуская ладонь мне в волосы.

И кажется, что сейчас я готова взвыть от нежелания отрываться от него, всё это заканчивать и садиться в это чёртово такси.

Тянусь. Обнимаю. Прижимаюсь к Тимуру. Сильно-пресильно. А он улыбается через поцелуй.

В машину я сажусь как без вина пьяная. Голова кружится. В теле расслабляющая нега.

Я оборачиваюсь, когда такси отъезжает от спуска, ведущего к моему участку. Смотрю вслед Тиму. Он накидывает на голову капюшон ветровки и удаляется вниз по ступенькам, сливаясь с темнотой улицы.

Я понимаю и очень остро чувствую, что оставила на той веранде что-то большее, чем просто одного Тимура…

***

Почти всю дорогу до дома я прихожу в себя. То кусаю губы, то прижимаю к горячим щекам холодные ладони… Я закрываю глаза и проваливаюсь в то интимное, что произошло у меня с Тимуром.

Он спросил: жалею ли я? Нет. И мысли не было.

Но мне не хочется кричать об этом на весь мир. Иногда в школе я слышала подобные хвастливые разговоры одноклассниц. Да и Соня однажды обмолвилась о таком опыте. А мне же хочется тихо держать свои эмоции и воспоминания при себе. Хранить их. Оставить это только между мной и Тимом.

Да и как можно жалеть о том, что я теперь знаю, каким может быть Тимур. Знаю, сколько осторожности может быть в его движениях. Знаю, что он может не только давать отпор своими кулаками, но и сжимать их от наслаждения. Кажется, сегодня я увидела совсем другого Тимура Горина.