Никто не знает тебя

— Запертыми на ключ, — напомнила Виола.

— Их запирали в комнате из-за тебя? — поправилась Гретхен.

— А ты как думаешь? — развеселилась Виола.

Очевидно, ответ на оба эти вопроса — «да».

Но в этой, казалось бы, очевидности и крылась невероятная сложность.

Потому что, со всей очевидностью, убийца — муж. И в то же время муж, со всей очевидностью, не убийца.

«Он хотел бросить меня… Но мамуля никогда бы ему этого не позволила».

Еще минуту назад Гретхен полагала, что убийца тщательно спланировал все от и до. И единственное, что он не предусмотрел, — внезапную смерть Лены от передозировки.

Но вдруг она обманулась? Вдруг гибель Клэр — из рук вон плохо сработанная и неудавшаяся подстава?

Гретхен вскочила и, не слушая рассерженных криков Виолы, бросилась вон из комнаты. Сунула руку в карман брюк, выхватила телефон и на секунду замешкалась, пытаясь вспомнить точную дату, указанную в финансовой ведомости Лены.

Маркони долго, чересчур долго не брала трубку. По ее клятвенным заверениям, шеф, от которого было не отвертеться, вызвал ее на ковер, отчего ей и пришлось сачковать допрос Виолы. Гретхен, однако, чужие трудности не заботили, и как только Маркони ответила на звонок, она рявкнула, даже не поздоровавшись:

— Скажи, что твоя встреча закончилась.

— Моя встреча закончилась, — повиновалась Маркони. — На самом деле закончилась, если тебе, конечно же, интересно.

Из комнаты наблюдения высунулась голова Шонесси, и Гретхен незаметно отключила на смартфоне звук.

— Меня осенило, — улыбнулась детективу Гретхен. — Хочу попросить Маркони об услуге. Через секунду вернусь.

Шонесси окинул ее недоверчивым взглядом. Он явно ее в чем-то подозревал, вот только сам не понимал в чем. Поэтому, хмыкнув сердито: «Поторапливайся. Я не намерен терять даром время», он юркнул обратно в кабинет.

Гретхен выдохнула и включила на телефоне звук.

— Сможешь по-быстрому организовать поисковую группу? — спросила она.

— Э-э-э, а для чего?

— Для поиска останков Тесс Мерфи.

Маркони ойкнула, и Гретхен представила, как ошарашенная напарница перекатывается на каблуках.

— И где они, по-твоему, находятся?

Гретхен воскресила в памяти статью и фотографию из «Бостон Глоб».

— В государственном парке Вомпатак.

— Ты хочешь, чтобы мы перерыли весь парк?

На фотографии в газете было запечатлено определенное место.

— Нет. Только парк «Край света».

— Ну ладно, — настороженно ответила Маркони. В высшей степени настороженно. — Ты к нам присоединишься?

— Нет. Постараюсь вытянуть побольше инфы из Виолы.

Пока Маркони колебалась, Гретхен костерила ее на все корки. Вот же, послал Бог проницательную напарницу! И какого черта Шонесси не приставил к ней одну из заурядных серых мышей, к которым, похоже, испытывал неодолимую тягу?

— Со мной Шонесси, — напомнила Гретхен. — Он за мной приглядывает не хуже тебя, не парься.

— Ну, хорошо, — кисло промямлила Маркони, явно не видя в этом ничего хорошего. — Буду держать тебя в курсе.

— Эй, Маркони, не вешай трубку! — воскликнула Гретхен. — Имей в виду, вы ищете не старые истлевшие кости, захороненные двадцать лет назад.

— А что тогда?

— Точно не знаю, — замялась Гретхен, перебирая в голове даты, — но, вероятнее всего, могилу годичной давности.

48. Рид. За семнадцать лет до гибели Клэр…

Когда Клэр впервые ударила его, он от изумления даже не почувствовал боли.

Клэр влепила ему пощечину — остервенело, но не сильно. Так, чтобы не оставлять синяков.

Он ошалел, вспыхнул — от обиды, от снизошедшего прозрения, и приложил ладонь к щеке с отпечатками ее пальцев.

Впрочем, до рукоприкладства доходило редко. Хрупкая и легкая Клэр заведомо проигрывала в силе рослому и крепкому мужу. Что, однако, не мешало ей учить его уму-разуму при каждом удобном случае. Но не стиснутыми в исступлении кулаками и не слабыми и жалкими оплеухами.

О нет. В ее арсенале имелись куда более действенные средства. Зажженные сигареты, ножницы, горячие металлические предметы. Смертельно острые ножи и не менее смертельно острые угрозы.

Клэр жаждала власти. Власти и господства. Разве могла она удержаться от соблазна поставить на колени могучего исполина, Рида, и любоваться, как он корчится в агонии, сжимая в бессильной ярости громадные мозолистые руки, которые он с таким наслаждением сомкнул бы на ее шее.

Но какие бы чудовищные фантазии ни разыгрывались в его воображении, убивать жену Рид не хотел.

«Это просто игра», — талдычил он себе в попытке оправдать Клэр, хотя та первая оплеуха никак не походила на кокетливый флирт. Однако он настойчиво убеждал себя в обратном. Все нормально. Все хорошо. Все как обычно.

Лишь одно долгие годы не давало ему покоя, сводило с ума и срывало крышу: он не помнил, не помнил в упор, абсолютно, что же он такого сказал. Какие необдуманные слова вызвали ту первую вспышку неистовой злобы.

Наверняка вполне обычные и ничего не значащие. Досадная обмолвка, не более.

Всего-навсего досадная обмолвка, навсегда изменившая их жизнь.

49. Гретхен. Наши дни…

Не успела Гретхен усесться напротив Виолы и раскрыть рот, как девочка самодовольно ухмыльнулась, перегнулась через стол и впилась в ее лицо жадными глазами.

— А ты видела тело Лены Букер? — прохрипела она.

«Ну нет, так дела не делаются», — разгадав хитрость Виолы, подумала Гретхен и ответила вопросом на вопрос:

— А ты знаешь, кто убил твою маму?

Виола отклонилась, скрестила руки, надулась:

— Я рассказала все, что тебе надо знать.

— Но не все, о чем я тебя спрашивала.

— Можно подумать, ты мне поверила бы. Я ведь патологическая лгунья, разве нет?

Здесь Гретхен ступала на тонкий лед. Потому что и от Виолы, и от большинства людей Гретхен требовалась не только правда. Ей были нужны эмоциональные реакции. И сейчас ей хотелось посмотреть, каким именно образом Виола станет ей лгать.