Никто об этом не узнает

Тогда тот случай Максима мало волновал. Перетёрли с пацанами новость, посмеялись и забыли. А тут всё не так. Иначе всё. Сам по себе спор с каждой минутой казался всё более чудовищной низостью. И главное, от мысли, что у кого-то из них ЭТО вдруг выгорит, в груди пекло нестерпимо. И неважно, как она с ним поступила. Какая бы она ни была, пусть подлая, глупая, корыстная, пусть приспособленка и притворщица… Но стоило лишь подумать, просто предположить, что она будет с кем-то из этих двоих… его буквально разрывало.

В голове неотвязно стучало: что делать? Что, чёрт возьми, делать? Как всё это прекратить так, чтоб не подставить Рената?

Мансуров говорит — назад уже не отыграть. Упёрся и ни в какую. Для него пацанское слово — нерушимый закон, пацанский авторитет — смысл всей жизни. Ну а для Максима, как бы он ни злился сейчас на него, дружба тоже не пустой звук.

Утром за Максимом заехал Ренат, так они договорились накануне. Попросили водителя высадить их, не доезжая квартал до школы, — хотели спокойно поговорить наедине, а то ведь там не дадут.

— Ну так что случилось вчера? Кто там её поймал и что сделал? — без всякой вводной спросил Максим.

Ренат помялся, затем ответил:

— В общем, Макс, ситуация такая: наши её подловили вчера после уроков и затащили в сортир. Да не смотри так, ничего ей не сделали. Просто припугнули слегка. И вообще это было не по-настоящему. Розыгрыш. Ну и я туда пришёл почти сразу и типа спас её. Вот и всё.

— Блин, я же просил, чтоб её не трогали! — вскипел Максим. — И ты ещё вчера: «У меня дело срочное, ты, Макс, езжай без меня». Вот такое, значит, дело?

— А как я, по-твоему, должен с ней сблизиться после всего? Или ты хочешь, чтоб я этому уроду ботинки лизал?

— А я тебе говорил — стрёмный спор. Говорил — не ввязывайся.

— Ну да… я, честно-то говоря, сам очкую. Тогда, видать, в запале был, ещё и дунули же тогда с Киром, плохо соображал. И Шило, сука, знал, на что давить. А сейчас как представлю… В общем, если вдруг что, лучше сразу документы из школы заберу и свалю куда подальше. Ладно, — тяжко вздохнул Ренат. — Теперь-то уже что? Как вышло, так и вышло. И потом, я тебе отвечаю, никто ей ничего плохого не сделал. Ну, почти…

— Что значит — почти? — нахмурился Максим.

— Крис вроде как ударила её в живот, — промямлил виновато Ренат.

— Ну, зашибись розыгрыш!

— Но тут уж вопросы не ко мне, — заявил Мансуров. — Её об этом никто не просил. Сама инициативу проявила. И вообще, это твоя подруга, с неё и спрашивай.

— Блин, ну ты же эту фигню затеял, спаситель хренов, — злился Максим.

— А что мне оставалось делать? Как к ней подкатывать? Знаешь, что придумал этот козёл? На перемене подрезал у неё кошелёк из сумки — Дианка видела. А в столовке расплатился за неё, типа, выручил и она теперь ему обязана. Так что и мне пришлось… изобретать. Да и вообще, Макс, это же классика жанра — подставная гопота и…

— А почему ты мне ничего не сказал?

— Мне показалось, ты был бы против, — пожал плечами Ренат.

— Естественно, я был бы против!

— Ну, вот поэтому и не сказал. Ну и чтобы тебе от отца не прилетело, если бы вдруг это всё всплыло.

— Угу, спасибо, позаботился, значит, — съязвил Максим, но затем, помолчав, добавил уже серьёзно. — Слушай, пошли ты Шилова с его дебильным спором в пень.

— Как так? Ты чего? — уставился на него Ренат. — Чтоб я ему потом…

— Да брось ты. Ну, кто тебя заставит целовать ботинки? Скажи: «Не буду». И что он тебе сделает?

— То есть как это — скажи: «Не буду»? Ты что, предлагаешь просто тупо слиться? Меня ж потом вся школа будет считать треплом и п***лом. Я как буду пацанам в глаза смотреть? Меня же зачморят все!

— Да не всё ли тебе равно, что и кто считает?

— Нет, б*, не всё равно! — взвился Ренат. — Очень даже не всё равно! И, Макс, если ты ей скажешь, если подставишь меня…

— Да успокойся ты, не подставлю, — буркнул Максим.

* * *

За Алёной наблюдал он украдкой, подмечая, что фарс стремительно набирал обороты.

Эти двое — Шило и Мансуров — буквально из кожи вон лезли, а она и не замечала, принимая их дружеское отношение за чистую монету. От этого становилось противно. Наверное, потому, что, насмотревшись вдоволь на бесконечное притворство отца, да и матери тоже, их извечные игры на публику, он терпеть не мог таких вот подковёрных интриг. Сам всегда предпочитал бить открыто, прямо и в лоб. А теперь, получается, и сам в этом замешан. И это чувство вины буквально снедало его ежесекундно. И не притуплялось ничуть.

Наоборот обострилось, после того, как узнал о том, что они Алёну «припугнули». Даже как-то злость на неё исподволь стала сходить на нет.

Будь он на месте Рената, не задумываясь, послал бы ко всем чертям Шилова и вообще бы не парился. И пусть бы кто попробовал назвать его треплом. Но будь он на месте Рената, он бы в этот спор и не ввязался. Хотя тоже хорош, конечно, мог бы ведь тогда настоять, мог за шиворот вытащить этого дурака. Мог бы. Но не настоял, а теперь злился, правда, не столько на себя, сколько на Рената. Дунул он! Плохо соображал!

Одна надежда на это их «всё должно быть добровольно». Потому что какой бы Алёна ни была, но в этом отношении она не такая.

В столовой Ренат его окончательно взбесил.

— Я гляжу, у Мансурова всё идёт по плану, — довольно хмыкнул Кирилл, кивнув на соседний столик, за которым сидели вдвоём Ренат и Алёна.

Тот ей что-то рассказывал, очевидно, очень смешное, потому что она то и дело заливалась смехом. Максим напряжённо вслушивался, но в столовой стоял такой галдёж, что ни слова разобрать не получалось.

Ни к селу ни к городу вспомнилось вдруг, как они в субботу ходили в парк и она вот так же смеялась. И в кафе смеялась, только над его шутками. А теперь она так мило щебечет с его другом.

Неожиданно для него самого это его очень уязвило. Почему — задумываться он не стал. Просто накатила глухая, болезненная ярость.

— Макс! Маааакс! Ты чего не ешь? — потрясла его за плечо Кристина. — Ты что, уснул? Или замечтался?

— Неохота, — ответил он рассеянно и тут же подцепил кусочек мяса и отправил в рот.