Нимфа по имени Ди

– Тебе надо в больницу.

– И что ты там скажешь? Что на меня напал грабитель с пятью ножами?
– Рэндалл полез в карман пиджака, протянул волшебнице ключ с чёрной пластинкой сигнализации.
– Водить умеешь?

Элоди закусила губу. Она не то чтобы умела водить, а скорее имела представление, как это делается. Года три назад муж Вэл показывал им обеим, как управляться с этим агрегатом, но, в отличие от подруги, возможности попрактиковаться у Элоди с той поры не возникало.

Решившись, волшебница забрала ключ из чуть дрожащей руки и помогла молодому человеку подняться.

– Где она?

Рэндалл молча показал на уже знакомый "элэкс".

– А ты точно умеешь водить?
– уточнил Лоуридж, когда Элоди, кое-как сгрузив его на пассажирское место, села на водительское.

– Вот сейчас и узнаем, - пошутила молодая женщина, вставляя ключ в замок зажигания.
– Куда ехать?

– На мою квартиру. Это недалеко... я покажу дорогу.

Поздним вечером машин было значительно меньше, чем днём, что позволило добраться до мигающей ещё освещёнными окнами высотки без лишних приключений. В холле Рэндалл запахнул менее пострадавший пиджак, пряча раны от глаз консьержа, однако тот едва удостоил его взглядом, сразу признав жильца и видно решив, что последний удачно повеселился. На Элоди консьерж и не посмотрел. "Принял за дорогостоящую подружку", - мелькнуло у волшебницы.

Поднявшись в квартиру, Элоди немедленно занялась осмотром ран и перевязкой. Добавила заклинание, способствующее скорейшему заживлению, провела общую диагностику, дабы убедиться, что всё в порядке и никаких неприятных последствий не ожидается. Мало ли: например, от ран, нанесённых найиттом, простой смертный уже не оправится.

– Тебе повезло - он лишь слегка тебя задел, - улыбнулась молодая женщина.
– Подойди ты на полметра ближе и от Лоуриджа остались бы верх, низ и четыре тонких поперечных ломтика.

Рэндалл поморщился.

– Красочная перспектива. Кто это был?

Элоди присела на край постели, на которой, тщательно перебинтованный, лежал молодой человек.

– Я слышала о них раньше, в своё время. Это гости с Эос, там их называют Несущие Смерть.

Рэндалл ощупал правый бок, глянул на волшебницу.

– И кому они её несут?

Элоди пожала плечами.

– Лучше спроси об этом выходца с Эос. Лично я никогда прежде не видела Несущего в его, так сказать, истинном облике. Они могут принимать образ любого разумного существа, будь то человек, катесс или тритон. Они поглощают любую магию, их не берёт стрелковое и холодное оружие, они бессмертны и практически неуязвимы. При желании они могут убить одним прикосновением.

Молодой человек отдёрнул руку от бинта.

– Одним прикосновением?

– Похоже, этот не хотел убивать, - успокоила Элоди и добавила: - По крайней мере, таким способом.

"Убей он "фирменным" методом и его мгновенно вычислят. Выходит, он здесь инкогнито и не торопится раскрываться раньше времени. А может, вообще не собирается, ибо межпланетный скандал не нужен ни нам, ни им".

– Что ему понадобилось?

– Кто его знает?

– Но он напал на тебя.

– Хотел бы убить - убил бы сразу.

– Значит, решил надругаться?

– Очень смешно, - нахмурилась волшебница.
– Уверяю тебя, хотя все Несущие однозначно мужского пола, чисто мужских интересов они не испытывают. Более того, они вообще существа безэмоциональные. Не только ни любви, ни сострадания, но и ни злости, ни ярости, ни ненависти. Лишь холодный расчёт.

– Идеальные наёмники, - заметил Рэндалл.

– Если сумеешь нанять. Согласно древним эосским сказаниям, Несущие подчиняются исключительно создавшей их богине, не пожелавшей вместе с прочими богами дарить Эос мир, свет и радость. Так что, - усмехнулась Элоди, - валяй, нанимай. Не говоря уже, что деньги и материальные блага им ни к чему.

"Только если Несущий сознательно отречётся от своей госпожи, выберет себе смертное тело и останется в этом облике навсегда, лишившись большей части талантов".

Рэндалл молчал. Золотистое сияние ночника на прикроватной тумбочке освещало его сосредоточенное узкое лицо, и молодой женщине вспомнилась другая ночь, одновременно и осенне-промозглая, сырая, и эфемерно-воздушная, нереальная, словно дерзкая несбыточная мечта, когда она, Элоди, так же сидела на постели и размышляла, как бы заставить Рэндалла остаться. Интересно, о чём он сейчас думает? Уж не вынашивает ли дикий план, как поближе познакомиться с Несущим?

Волшебница оправила помявшуюся юбку длинного малинового платья. Знала бы, что вечер закончится нападением и вознёй с раненым - оделась бы попрактичнее.

– Я пойду. Поздно уже и Энид осталась в клубе одна...

Внезапно Рэндалл сел, накрыл её лежащую на колене руку своей, опаляя жаром ладони.

– Не уходи, - с неожиданной мольбой попросил он.
– Энид взрослая девушка, к тому же волшебница. Она вполне справится сама.

– Энид не совсем волшебница, - возразила Элоди, - а тебе следует лежать.

Горячее дыхание всколыхнуло каштановые завитки возле уха молодой женщины.

– Останься, Элоди. Пожалуйста.

– - -

Чего только не привидится, если выпить много разного и за короткие сроки. Вот, например, какое-то смутное мгновение назад Рагнер слышал чьи-то крики и видел нечто чёрное, крылатое, взлетевшее с центрального прохода парковки. Целую минуту мужчина мучительно силился сообразить, что же это такое было и на кого могло походить. Сознание подобных нагрузок не выдержало и отключилось.

Когда сквозь накрывшую Рагнера тьму пробился очередной лучик реального мира, заставивший разлепить отяжелевшие веки, никаких крылатых существ не было и в помине. В безмерной дали, среди глубокой черноты неба, сияли звёзды, справа слепил глаз фонарь. Мужчина уже в который раз за эту ночь обнаружил себя лежащим на холодном асфальте, между двумя машинами. Та, что справа, вроде бы его. Кажется, сюда он, выставленный из "Вампа", сумел добрести, двигаясь по зигзагообразной траектории и цепляясь за каждый встреченный на парковке автомобиль. Как упал - не помнил. Сколько с того момента прошло времени - сказать не мог.

Одна из звёзд, особенно крупная и яркая, не испорченная неоновой подсветкой города, вдруг посмотрела на Рагнера ореховым глазом Ниллы, полным немого укора, затаённой боли и невысказанной тоски. Вслух Нилла не говорила ничего: ни скандалов, ни истерик, ни даже простых замечаний. Она никогда не жаловалась и не выносила грязное бельё на всеобщее обозрение, но весь коллектив знал о его загулах и жалел терпеливую, кроткую катессу. Почему она всегда молчит? Почему принимает все его закидоны как нечто само собой разумеющееся? Почему не ушла от него месяц, два, год назад?