Ниоткуда с любовью

Окно ее комнаты пару раз били камнем, на асфальте не раз мелькало ее имя в числе многочисленных нелицеприятных прозвищ, как и в лифте ее подъезда. Ее подкарауливали по вечерам, когда она шла из художки, и пугали, а один раз швырнули в нее банкой с остатками пива и — вот удивление — попали. Это был первый и единственный раз, когда она плакала из-за кого-то, и в тот вечер Рудик и Полина были единственными, кто за нее заступился.

А однажды с ней случилось «это». То, из-за чего это место, то в котором она сейчас находилась, навсегда осталось местом из ее кошмаров.

Ходили в их компашке легенды о бункере. О месте, которое давало начало целому подземному городу. Якобы под Портовым городком был целый город, который построили тогда, когда закладывали сам город. Только якобы во время войны город этот завалило и где вход в него, никто не знал. Но считалось, что старейшие жители Бухты знают, где он, этот город.

Как там дела обстояли с целым подземным городом, Маша не знала, но знала, что бункер существует действительно. Нашли его какие-то банды подростков еще много лет назад и вроде как о нем не знала даже местная полиция. Все это, правда, были слухи, проверить наверняка не получалось.

В один из вечеров, когда компания Полины и Родиона зазвала ее гулять, Маша не увидела там никого из своих друзей. Это ее насторожило, она хотела уже вернуться домой, но Леха остановил ее. Положив руку ей на плечо, он вкрадчиво просил прощения за их поведение и предлагал в знак примирения пойти с ними — сегодня старшие решили показать их компании бункер, и это же круто!

Маша еще колебалась, но дала себя увести. А вдруг правда? — подумала она. Вдруг ее наконец приняли, эта дурацкая проверка закончена и к ней действительно не будут лезть? Ведь все, кажется, действительно взбудоражены возможностью увидеть бункер. Они долго шли через дворы, потом миновали рынок и гаражи, и очутились возле оставшегося нетронутым клочка леса. Если пройти дальше — Маша знала — можно было выйти к заповеднику, куда их водили еще в начальной школе.

Но территория, на которой они находились сейчас, не была частью заповедника. В наступающих сумерках ребята смело вошли в лес.

— Далеко еще, Лех? — услышала за спиной голос кого-то из ребят Маша.

— Нет, тут близко. — Всю дорогу он шел рядом все с тем же невинным выражением на лице. Они оказались возле земляного вала и, обойдя его, увидели старую железную дверь. Раздались радостные вопли, Леха открыл дверь со скрипом, а в следующую секунду Маша почувствовала, как ее толкают внутрь и она летит в темноту, потеряв равновесие.

Она больно ударилась о ступеньки и лежала на земляном полу, не в силах пошевелиться. Тем временем к ней уже спускались трое парней. Кто-то там снаружи держал дверь. А троица, одним из которой был Леха, уже оказалась рядом с ней с гадкими ухмылками на лицах.

Они бы изнасиловали ее там, в этом подвале — Маша это знала. Но ее спас Родион. Он узнал, где найдет их компанию — они с Полиной просто не собирались в тот день идти гулять вместе со всеми. Но он знал, что все пойдут к бункеру. Единственное, чего он не знал — их планов относительно Маши. Он прибежал и, поняв в чем дело, для начала шуганул полицией всех любителей острых ощущений, расположившихся на поляне с пивом и картами. Когда он сказал про полицию, всю компанию словно ветром сдуло. Сбежал и тот, кто должен был сторожить дверь. А затем он влез в этот бункер и вытащил ее оттуда, вправив мозги Лехе.

— Вы сдурели! — бросил он презрительно. — В колонию для несовершеннолетних захотели?

— Лучше не мешай, Расков! — отрезал Леха, хотя двое его подельников уже неуверенно переглядывались.

— А то что? — спросил Расков. — Оставьте ее в покое.

Они не стали с ним драться — Родион обладал в Бухте своим авторитетом и просто так он бы не ушел. Поэтому он просто увел Машку с собой. Дело закончилось миром. Она отделалась испугом и несколькими синяками на руках и ногах. Ее долго трясло, и Родион увел ее на пляж, где они сидели, пока она не успокоилась.

— Если бы твои планы не поменялись, — бормотала Маша, зуб на зуб у нее не попадал. — Если бы ты остался сегодня дома…

— Все хорошо, Маш, — успокаивающе произнес Родион. — Тебя больше никто не тронет.

Но она не верила и мечтала сбежать туда же, куда сбежал ее отец. Вот так вот однажды выйти на пристань, сесть на отходящее судно и больше никогда не возвращаться.

Но Рудик сдержал обещание. Маша не знала, как у него так вышло, но больше никто не сказал ей ни одного плохого слова. Рудик умел убеждать и склонять на свою сторону. Есть такие люди, которые, как магниты притягивают других людей. И это совершенно необъяснимый факт, это качество невозможно выработать и купить даже за самые большие деньги. Только родиться с ним.

Но Раков отказывался слышать все ее теории. Отказывался верить, что она просто неудачница, прокаженная, которую будут ненавидеть несмотря ни на что.

— Тоже мне потеря! — фыркнул он. — Да это просто зависть, Маш.

– Ну, а ты… ты же тоже не принадлежишь к их компании. Ты живешь в хорошем районе, у тебя все есть. По их меркам.

– Здесь все уважение зарабатывается кулаками. А ты девушка, к тому же еще и красивая. И они понимают, что ты ну просто никогда не станешь такой, как они — даже искупай тебя в навозе и перьях. И ударить тебя нельзя и дотронуться тоже. Их это злит.

Маша смотрела на себя в зеркало, видела открытую улыбку, темные сияющие глаза, темные волосы, но не принимала это ко вниманию. Как и не принимала ко вниманию свое явное обаяние и ум, которые тоже служили причиной злости и нелюбви. Умная, значит слишком кичится своими знаниями. Не считая себя настолько умной, чтобы «кичиться», она, тем не менее, все поняла.

С тех пор Маша больше не задавала подобных вопросов.

Внешне они с Рудиком были как две капли воды. Как брат с сестрой — их часто и принимали за брата и сестру, когда видели вместе. И однажды Маша узнала, что Рудик и назвал ее своей сестрой, дабы отгородить от назойливого внимания. Якобы у них общий отец. Об этом он проболтался случайно, спустя годы. Но тогда все как-то рассосалось само собой, и ей некогда было искать причину этому. В художке их водили на экскурсию по современной архитектуре города, и Маша тогда впервые услышала о Красовском. Он был знаком с директрисой Машиной художественной школы, и пришел по ее просьбе рассказать о профессии архитектора. Вечером она, очарованная его речью, просматривала альбом с его работами, оставленный директрисе. Она поняла, что хочет стать архитектором.

В тот зимний вечер, она смотрела с улицы на зажженные квадратики в окнах домов. Никто ее не трогал, это был непривычный взгляд извне, и внезапно Маша обнаружила свой «квадратик». Окна во всех комнатах ее квартиры весело горели, а значит, мама была дома, и они с Женькой готовили ужин. Впервые она почувствовала, что ей не придется «приклеивать» на лицо улыбку.

Маша открыла глаза и поняла, что она снова вернулась в этот подвал, в котором ей, видимо, и предстояло умереть. Но за что же это происходит с Катей? Неужели она тоже пострадает, как и она? Катя всего лишь ребенок. Только ребенок, она совсем еще ничего не видела и еще совсем ничего не знает.

— Господи, пусть с ней все будет в порядке. Пожалуйста, Господи, — зашептала Маша, судорожно заламывая пальцы. — Я прошу тебя.

В комнате было пусто и тихо. Маша бессильно закрыла глаза.

* * *

— Ну и где она? — Олег склонился к лобовому стеклу, пытаясь что-то рассмотреть в ночной темноте.

— Я не знаю! — растерянно бросил Родион. — Может, она у корабля нас ждет?

— Это где?

Родион показал направление. Но и там не было Полины.