No Featherbed for Me

– Мы не должны быть здесь, в Винтерфелле, - пояснил Эймон, ответив на немой вопрос, написанный у нее на лице. – Не знаю почему, но я всегда это чувствовал.

– И где же мы должны быть?

Впервые за всю его жизнь, Арья заметила отблеск огня и крови в сиреневых глазах Эймона.

– Мы драконы, мама. Ты правда веришь в то, что кто-то на Севере забудет об этом?

Нет, Арья знала, что никто и никогда не забудет, кто приходится отцом ее детям, о том, как она сбежала с изгнанным принцем Таргариеном. Время залечивало раны, но не могло стереть шрамы, оставшиеся после каждого ее поступка: разочарование в глазах Кейтилин, грусть в улыбке Неда, упрек в голосе Робба, невыносимое молчание Сансы, недоверчивые взгляды северян на нее и ее детей. Арья безгранично желала, чтобы ее дети нашли свое место в Винтерфелле, стали волками, но слишком поздно поняла, что они прекрасно знали, кто они на самом деле.

– Ты хочешь вернуться ко двору? – мягко повторила она.

Эймон крепко сжал ее руку.

– Я хочу отправиться туда, где мы найдем свое место.

Где же место драконам? Почти спросила Арья, однако тут же сама ответила на свой вопрос, настолько уверенная в ответе, будто он был выгравирован на ее сердце. Она встала, смахнула волосы Эймона с его лба и мягко поцеловала.

– Я люблю тебя.

Ее сын ответил ей улыбкой, так похожей на улыбку Неда Старка, что ее сердце болезненно сжалось.

– Я знаю. Я никогда не сомневался в этом.

_____________________

Арью никогда особо не волновали Боги, ни старые, ни новые. Она молилась лишь потому, что надеялась, что кто-то слушает ее, Арья не верила в существование могущественных высших сил. Кейтилин и Джейн Вестерлинг все еще зажигали свечи в маленькой септе, Нед и Робб просили о помощи перед чардревом, но Арья не молилась Богам с того дня в Речных землях, когда она попросила дать ей знак и встретила Нимерию.

В богороще было тихо, и Арья улыбнулась, обнаружив своего отца сидящим перед небольшим озером, его трость лежала рядом с ним, пока он трепетно полировал Лед. Она помнила, каким огромным казался ей этот меч в детстве, и как она завидовала Роббу, которому он потом достанется. Иногда, когда ей удавалось ускользнуть от септы Мордейн, Нед сажал ее к себе на колени и позволял помочь с полировкой, так что блеск валирийской стали слепил глаза.

– Ты тиха, как тень, когда хочешь этого, - заметил Нед, когда она присела рядом с ним, не заботясь об испачканных полах своего платья. – Когда ты была маленькой, я слышал, как ты приближаешься, еще за целую лигу.

– Тормунд Великанья Смерть научил меня быть тихой, иначе я бы не смогла ничего поймать во время охоты.

– Ты была свирепым охотником, я уверен.

Они сидели в обоюдной тишине несколько минут, руки Неда работали над Льдом, а Арья наблюдала за рябью на поверхности озера. Наконец, она выпалила:

– Ты когда-нибудь любил Джона меньше потому, что он не твой сын?

– Нет, - мгновенно ответил Нед, - потому что он мой сын. Может, он не от моего семени, но я научил его ходить, говорить, держать меч, бриться и быть мужчиной. Разве не это делает меня отцом?

Арья задумалась о Джоне Коннингтоне, которого уносила серая хворь за тысячи лиг отсюда, и мягко вздохнула.

– Ты когда-нибудь жалел о том, что не сказал Джону о том, что тетя Лианна была его матерью, а Рэйгар Таргариен его отцом?

– Я жалею о том, что причинил боль твоей матери, солгав, - дипломатично ответил он, - но Джону было бы больнее, если бы он знал, - Нед понимающе посмотрел на нее. – Дело в Брандоне?

Арья никогда не переставала удивляться, насколько быстро она могла из взрослой женщины и матери превратиться в смущенного ребенка под взглядом отца.

– Думаешь, мужчина может полюбить ребенка, который стал результатом предательства?

– Я думаю, что мужчина может сделать все, что угодно, если он достаточно любит женщину, - Нед смутился, но его голос звучал уверенно, когда он заявил: - И он любит тебя больше, чем достаточно.

Арья вздрогнула, скрестив руки на груди и закусив губу. Она не хотела думать о том, насколько сильно любит ее Эйгон, и насколько сильно она любила его. Когда дело касалось любви, Арья хотела быть похожей на Сансу, которая всегда знала, что чувствует. Арья же знала, как убить оленя одним выстрелом из лука, как обезоружить мужчину с мечом, как держать аракх не хуже любого дотракийца, но Арья не могла понять свое собственное сердце.

– Наверное, ты разочарован во мне и моих решениях.

– Иногда это так, - признал Нед, и Арья любила его за эту слепую честность, - но чаще всего я завидую твоей смелости.

Арья фыркнула.

– Моей смелости? То, что я сделала…

– Когда ты вернулась, признаюсь, я не знал, что и сказать тебе, как обращаться с тобой. Казалось, мне приходилось выбирать между дочерьми, выбирать, кого из вас поддерживать. Но затем ко мне пришла Эшара.

– Я не думала, что вы разговаривали.

В голосе Неда звучала удивительная нежность, когда он сказал:

– О, я не столько говорил, сколько слушал. Она рассказала мне обо всем, через что ты прошла с того момента, как покинула Штормовые земли, а затем сказала: «Если бы она была сыном, ты бы охотно слушал о ее приключениях и простил бы ей все проступки. Лианну ты простил достаточно легко», - Нед глубоко вздохнул, слегка покачав головой. – Она любит тебя не меньше, чем твоя собственная мать.

– Эшара всех любит с такой силой.

– И всегда любила.

Заинтригованная, Арья выпалила:

– Ты все еще любишь ее?

Нед вновь вернулся к работе над Льдом, но Арья заметила, что в его руках больше не осталось сил.

– Твой дядя Брандон, он был… лучше меня во всем, что волновало нашего отца, но Эшара Дейн, самая красивая женщина в Семи Королевствах, хотела именно меня. Я был молод, и это было поистине пьянящее чувство. Я любил ее больше, чем было возможно, и был уверен, что женюсь на ней.

Арья знала, что последовало за этим.

– Но потом Эйрис убил Брандона и дедушку Рикарда, и тебе пришлось жениться на маме.

– Война меняет все, как и всегда. Я написал Эшаре, сказал, как мне жаль, что мне приходится жениться на Кейтилин. Хоть я и знал, что это сделает ее ребенка бастардом, я все равно женился на твоей матери, и, клянусь Богами, я любил ее так сильно, как только мог.

– Но?

– Но я скорбел по ней двадцать пять лет, и никогда не забывал о дочери, которую мы потеряли. Я стараюсь жить настолько честно, насколько возможно, но все было значительно проще, пока я думал, что она мертва, - его руки остановились, валирийская сталь засияла под весенним солнцем, и Нед Старк показался ей гораздо старше, чем выглядел несколько мгновений назад. – Если король любит Брандона, а Брандон любит короля, правда может стать такой, какой ты ее хочешь видеть.

– Ты говоришь мне солгать? – шокировано спросила она.

– Ложь может быть благороднее правды, когда дело касается детей, - их серые глаза встретились. – Во имя защиты своих детей, ложь стоит запятнанной чести.

– Чести? – с горечью протянула Арья. – Семь Королевств свято верят, что я шлюха и предательница.

– Зато четверо детей думают, что ты потрясающая, а король уважает тебя больше, чем женщину, которую зовет своей королевой.

– Ты всегда говорил, что человек стоит столько же, сколько его имя.