No Featherbed for Me

Но драконы – не лютоволки, а недовольный дракон способен сжечь целые деревни. Возможно, пламя и не способно навредить ее троице, но вполне могло сжечь Брандона, Драконий камень и саму Арью.

Алисанна назвала дракона с зелеными и бронзовыми чешуйками Вхагаром. Уже сейчас, когда он выдыхал, из его ноздрей валил пар, и Арья была уверена, что он начнет дышать огнем раньше, чем остальные. Кремовый питомец Эймона – Мираксес – обладал золотыми рогами, напоминающими корону, и Брандон частенько подначивал своего старшего брата по этому поводу. В отличие от своих собратьев, Мираксес позволял Брандону гладить его, хотя Эймон и заставил его пообещать, что он не будет прикасаться к дракону без него. Брандон, разумеется, согласился. Хоть он и был очарован этими существами, Арья знала, что ее младший сын боится драконов не меньше, чем она сама.

Но именно дракон Рэйнис беспокоил Арью больше всего. С черной чешуей, отливающей алым на крыльях, Рэйнис назвала его Балерионом, что совсем не удивило ее. Он был уже в два раза больше остальных драконов, мгновенно реагируя на любого, кто посмеет подойти слишком близко. Даже Эймон и Алисанна не пытались справиться с Балерионом, чья агрессивность лишь возрастала с каждым днем. Хотя он еще не мог летать, Арья видела, как Балерион машет крыльями, отрываясь от земли на несколько дюймов, прежде чем рухнуть на землю, крича от разочарования, но не оставляя попыток.

Если Вхагар и Мираксес и причиняли ей некие неудобства, Балерион откровенно пугал ее, и Арья не имела никакого понятия, что ей делать дальше.

Как только они вошли в замок, Арья услышала приближающиеся шаги и, обернувшись, увидела Брандона, бегущего по направлению к вошедшей группе и крича: «Отец!». Эйгон тут же наклонился, подхватывая Брандона на руки, и ее сердце уже привычно затрепетало при виде того, каким счастливым Эйгон делал ее сына, и как замечательно обходился с ним.

– Вы приехали, чтобы увидеть драконов? – спросил Брандон. Не дожидаясь ответа, он продолжил: - Вы можете посмотреть, но трогать нельзя, иначе они могут вам навредить. Но если попросите Эймона, он может позволить погладить Мираксеса.

Дети с их драконами оказались в одной из больших комнат. Арья услышала, как Эшара резко вдохнула, увидев их, а Дак прошептал: «Да спасут нас семеро». Алисанна первой подняла глаза и широко улыбнулась, поставив Вхагара на пол, чтобы побежать навстречу Эйгону. Эймон и Рэйнис не спешили, и, когда Эймон подошел к Эшаре, она инстинктивно отступила назад, а в ее глазах читался истинный ужас от вида Мираксеса, так что ее сыну пришлось снять дракона со своего плеча, прежде чем обнять свою названную бабушку.

Рэйнис не нужно было убирать Балериона, чтобы обнять Рэйго; дракон недовольно запыхтел, но Рэйго не отстранился, как все остальные. Арья видела, как расширились глаза Дейенерис и Эйгона при виде Балериона, а затем Эйгон встретился взглядом с Арьей. Не важно, сколько времени прошло с тех пор, как они были мужем и женой, Арья читала короля, словно открытую книгу, и знала, что он был крайне заинтересован.

Лишь один Бран не выглядел напуганным, наклоняясь, чтобы посмотреть на Вхагара и Мираксеса, которые клацали в строну друг друга мощными челюстями. Когда с его губ сорвался легкий смешок, Арья почувствовала раздражение к своему младшему брату.

– Что смешного?

Бран улыбнулся ей, ничуть не раскаиваясь.

– Помнишь историю, которую нам рассказывала старая Нэн, о том, что поддерживает тепло в Винтерфелле? – не дожидаясь ответа, он провел рукой над драконами, ощущая жар, который от них исходил. – Мы бы сгорели заживо.

Арья подумала о Рикарде Старке, сожженном заживо в его собственной броне перед пятью сотнями людей, и невольно задалась вопросом, насколько же верными были эти слова.

_____________________

После полуночи Эйгон пришел в ее спальню. Арья не притворялась, будто он не придет, но притворялась, будто расчесала и уложила волосы и надела шелковую ночную рубашку совсем не для того, чтобы увидеть желание в его глазах. Он вошел без стука, расхаживая по ее комнате так же просто, как в те времена, когда они жили в Пентосе, и, уже не впервые, Арья почувствовала, что скучает по замужеству.

В один из редких моментов их близости, Рэйнис спросила Арью о ее мужьях. Она знала, что мысли ее дочери были наполнены фантазиями о свадьбе с Рэйго, причудливых идей о значимости брака, и Арью забавляла мысль, что ее практичная и жесткая дочь предается подобным девичьим играм. Так что, когда Рэйнис спросила Арью, что ей больше всего нравилось в каждом из ее мужей, Арья ответила предельно честно.

– Нед был милым, возможно, самым милым человеком из всех, что я знала. Ренли мог заставить меня смеяться быстрее, чем кто-либо еще, и он был первым, кто признал, что я могу быть больше, чем просто леди. А твой отец…

– Что насчет него? – с нетерпением спросила Рэйнис, и Арья заметила намеки на слепое детское обожание на лице своей дочери.

– Твой отец освободил меня. Все мои качества, которые казались всем остальным позорными и недостойными, Эйгон любил.

Эйгон устало улыбнулся ей, когда она поднялась от своего туалетного столика, и Арья знала, что это все еще было правдой: она будет любить Эйгона Таргариена до самой смерти.

– Мне пришлось рассказать Брандону и Алисанне полдюжины историй, прежде чем они уснули, - сообщил ей Эйгон, и Арья задумалась, стоит ли ей возразить, он скинул ботинки и стянул тунику через голову.

Вместо этого она засмеялась.

– Они манипулируют тобой. Они оба знают, что им положена лишь одна история, две в день рождения.

Эйгон замер на мгновение, прежде чем покачать головой, грустно улыбнувшись.

– Я не знал ваших правил.

– Ты научишься, - беззаботно ответила она.

– Я бы научился быстрее, если бы мне не пришлось ждать месяцами, чтобы приехать. Если бы вы были при дворе…

– Если бы я прибыла ко двору, мы бы не знали более покоя, - вспомнив о трех драконах, находящихся где-то в замке, она добавила: - Особенно сейчас.

Лицо Эйгона потемнело, и он кивнул, неспешно раздеваясь до белья.

– Драконы… – недоверчивый смешок слетел с его губ, и он продолжил: - Когда мы поженились, Коннингтон сказал, что я безумец, что я отказался от Семи королевств ради… Ну, ради не совсем лестного определения. Тогда я сказал ему: «Ты не понимаешь, Джон. Наши дети будут драконами». Но такого я не ожидал.

– Это было страшно, - шепотом призналась Арья, озвучивая позорные чувства, что тлели в ее сердце весь последний месяц. – Когда я увидела дикий огонь, когда я увидела их в огне… Я никогда не боялась наших детей раньше, но я была напугана. И сейчас боюсь.

– Арья…

– Я не дракон, Эйгон, - продолжила она, - и, когда я вижу детей с драконами, с существами, которые вообще не должны существовать, я могу думать лишь об опасности, которая царит здесь: для меня, для Брандона, для жителей, для детей, когда королевство узнает, что у них есть…

Эйгон приложил палец к ее губам, успокоив.

– Именно поэтому вы и должны вернуться ко двору. Если мы начнем строительство прямо сейчас, драконьи ямы будут отремонтированы до того, как они станут слишком большими.