No Featherbed for Me

– То, что ты больше меня, не значит, что я не могу снова тебя отшлепать.

– Ты никогда этого не делала.

– Возможно, стоит начать.
– Она поднялась на цыпочки, поцеловав его в щеку.
– Я так скучала по тебе.

Храбрый и дерзкий мужчина перед ней, казалось, был готов растаять. Его красивые черты лица смягчились, и Арья вновь увидела своего мальчика, который мечтал о рыцарстве, прятался от своих братьев и сестер и ужасно любил, когда его ласкали.

– Я тоже скучал по тебе.

– А по мне никто не скучал?
– шутливо вставил Ренли.

Арья с удивлением обнаружила седину в бороде Ренли, но его объятия оставались такими же крепкими, как и прежде. Они изредка обменивались письмами с тех пор, как он взял к себе Брандона, и Ренли часто делился с ней забавными историями и успехами ее сына. Тем не менее, он никогда не приезжал с ним ко двору. Арью были готовы принять в Штормовом пределе в любое время, но каждый раз, когда она заговаривала о том, чтобы привезти Брандона, Ренли говорил, что время для этого неподходящее. Сейчас она понимала, почему, ведь теперь стало слишком очевидно, что в ее сыне нет и капли драконьей крови, и что он принадлежит к дому Баратеонов. Тем не менее, Ренли не мог ослушаться приказа короля, пригласившего их на праздник в честь помолвки Оленны, и Арья знала, что следующие несколько недель будут непростыми.

– О, я тосковала по тебе каждый день, любовь моя, - ответила Арья.
– Скажи мне, ты ведь тоже скучал по мне?

– Я едва мог спать эти шесть лет, - подыграл ей Ренли. Улыбнувшись, он похлопал Брандона по плечу и заявил: - Я неплохо поработал над его воспитанием, не находишь? Истинный лорд Штормовых земель.

Брандон просиял от подобных слов.

– Он уже поделился с тобой новостями?

Арья перевела взгляд на Ренли, который нервно поежился.

– Новостями?

– Я стану его наследником и буду править Штормовыми землями.
– Арья изменилась в лице, и Брандон тут же объяснил: - Я все равно не стану королем, ведь трон принадлежит Эймону, и, если не ему, то Дэйрону. Мне нравится в Штормовых землях, и я стану хорошим лордом.

Она покачала головой.

– Нет, твой отец…

– Какой из?
– прервал ее Брандон, но тут же осекся и отвел глаза. Арья замерла на мгновение, не зная, что ответить, когда Брандон мягко спросил: - Алисанна уже здесь?

– Она приедет к вечеру.

Тишина повисла между ними, и никто не знал, как же уйти от неловкой темы происхождения Брандона. Через несколько минут Арья предложила сыну пойти и привести себя в порядок перед вечерним пиром. Он кивнул и осторожно поцеловал ее в щеку, прежде чем скрыться за дверью. Лишь когда его удаляющиеся шаги стихли, Арья выдохнула.

– О Боги…

– Я знаю, - ответил Ренли.

Никто и никогда не поверит, что ее сын дракон, когда в нем настолько очевидна оленья кровь.

_____________________

Когда Эйгон объявил о помолвке между между юной Оленной и старшим сыном Эдмура Талли, Арья знала, что большинство мамаш будет в ярости от подобного, ведь Рэйнис и Алисанна обе были старше Оленны, и, по традиции, должны были первыми выйти замуж.

Однако Рэйнис не прислала ни единого письма с того дня, как покинула Королевскую гавань на спине Балериона, а Алисанна вежливо отклоняла всех претендентов, уверяя отца, что еще не готова к браку. Хотя Арья с Эйгоном с трудом могли согласиться в чем-то друг с другом, одно обещание, касающееся их дочерей, он все же сдержал. Он никогда не заставит их выходить замуж, никогда не поступит с ними так, как поступили когда-то с Арьей.

Их с Эйгоном отношения так и не восстановились после того случая, но, если честно, Арья никогда и не пыталась что-то исправить. Она знала, что он все еще думает, что виной всему брак Рэйго и Элинор, но дело было не только в этом. Женить Рэйго на наследнице утеса Кастерли было мудрым решением, ведь лишь таким путем можно было прекратить вражду между домами Таргариен и Ланнистер. Арья также знала, что, даже если Рэйнис и вышла бы за Рэйго, она все равно не осталась бы довольна своим положением жены и матери. Подобная мысль может показаться ужасной, но Арья понимала, что это не принесет ей истинного удовлетворения. Она любила своих детей, безумно и яростно, но внутри нее все еще тлели давние обиды: к Эйгону, который так сильно хотел детей когда-то, к самой себе, за то, что позволила себе стать той, кого так презирала в юности, к своим детям, которые привязали ее к одному месту, без права выбора.

Нет, Арья никогда не пыталась восстановить свой брак, потому что знала: в ней недостаточно смелости, чтобы править. Они с Эйгоном лгали самим себе слишком долго. Он не мог сделать из нее королеву, а она не могла сделать из него человека, которому безразлична корона.

Последние шесть лет были действительно тяжелыми. Отделившись от Эйгона и оставшись лишь с близнецами, Арье было ужасно одиноко и неимоверно скучно. Она никогда не думала, что когда-нибудь скажет это, но Санса стала для нее подарком Богом. Она была настолько искусна в политике и так тонко понимала, чего хотят люди и как дать им это, что Арье оставалось лишь восхищаться. Она всегда считала Сансу бесполезной красавицей, у которой лишь ветер в голове. Лишь недавно Арья осознала, что Санса чувствует все то же, что и она сама, просто выражает свое отвращение не настолько открыто и явно.

– Ты даже не представляешь, что здесь творилось под конец правления Роберта, - сказала Санса однажды вечером, когда Арья отметила ее уравновешенность.
– Он предпочитал видеть женщин, но не слушать их, а Серсея всегда считала меня глупой. Единственным адекватным человеком был лорд Тирион, и на него смотрели так же свысока, как и на меня. Я достаточно быстро научилась держать язык за зубами и улыбаться.

– Как ты выдержала это?

Санса удивленно посмотрела на нее.

– Похоже, ты действительно не понимаешь.

– Не понимаю чего?

– Насколько все тебе потакали.

– Потакали?
– повторила она, ощетинившись.

– Ты хотела кататься на лошадях и играть с мечами, и отец закрывал на это глаза. Ты не хотела выходить за Эдрика Дейна, и отец был готов разорвать помолвку. Ты вышла за Ренли, и он позволял тебе делать все, что ты пожелаешь. Ты сбежала с Эйгоном, и безнаказанно провела много лет в Вольных городах и у Дотракийского моря. Ты едешь к Джону, и он уберегает тебя от войны, в которой ты отчасти виновата. Твои дети объявлены бастардами, и, вместо того, чтобы устыдиться, отец принимает всех вас в Винтерфелле. Ты рожаешь ребенка от Джендри, и Эйгон называет его своим, чтобы уберечь тебя от позора. Ты отсылаешь наследников престола непонятно куда, не посоветовавшись с королем, и, вместо того, чтобы наказать тебя, он оставляет тебя своей королевой и требует, чтобы к тебе относились с уважением.

Арья вздрогнула и тут же смутилась, услышав настолько ясный пересказ всей ее жизни.

– Ты ничего не знаешь о том, что значит быть леди в нашем мире, потому что к тебе никогда так и не относились.
– Вернувшись к вышивке, Санса заявила: - Я держала язык за зубами, а иначе Роберт бы вырвал его. Ты никогда не узнаешь, как это.

– Ты говоришь так, будто со мной никогда не случалось ничего плохого.

– И все это было результатом твоих собственных решений.
– Санса подняла свои синие глаза, и Арья с удивлением заметила, как же сильно она была похожа на их мать.
– Ты моя сестра и королева, и любовь, которую я испытываю к тебе, истинная. У тебя была достаточно легкая жизнь, по сравнению с большинством женщин, но ты продолжаешь считать себя жертвой, и это просто смешно.

В Сансе скрывалось гораздо большее, чем Арья могла себе представить, и она пыталась следовать за сестрой при дворе, подражая ее поведению. Ее никогда не полюбят при дворе, особенно при идеальной королеве Джессе, но Арья смогла адаптироваться и к этому, в конце концов, это у нее всегда получалось.

Единственным, что причиняло ей настоящую боль, был Джендри.

Было проще забыть о своих чувствах к старому другу, когда тот был далеко на Западе, а она на Севере. Сейчас же, когда Санса с дочерьми гостили при дворе, Джендри проводил там около полугода, прежде чем вернуться в Кастерли Рок. До Брандона и того, что происходило до этого, они не вызывали ни у кого подозрений, постоянно болтая и смеясь над очередной шуткой, однако с их возвращением ко двору вернулись слухи и многочисленные догадки насчет ее четвертой беременности. И, хотя она никогда не говорила этого вслух, Арья знала, что Санса пристально наблюдала за ними обоими, не желая закрывать глаза на происходящее, как в прошлый раз. В конце концов, Арье пришлось постоянно останавливать себя каждый раз, когда она хотела обратиться к Джендри, так что она могла по пальцам сосчитать количество их разговоров за последние шесть лет, и она с грустью осознавала, что импульсивные решения, сделанные в прошлом, окончательно разрушили их дружбу.