No Featherbed for Me

– Я вижу в нем много от вас обоих.

– Он абсолютная копия Эйгона.

– Я имею в виду не малыша. – Убрав прядь рыжеватых волос за ухо, Санса призналась: - Когда мой сын родился мертвым, я безумно ненавидела тебя, ненавидела твоего сына. Почему ты родила здорового мальчика, а я нет? А потом, когда болезнь забрала Эйрона, я поняла, что это мое наказание.

– За что?

– За то, что желала Брандону зла, желала зла тебе. За то… за то, что пошла тогда к королеве Серсее, умоляя помочь мне сделать так, чтобы Джендри выбрал меня, а не тебя. – Санса вновь заплакала, продолжив: - Я не думала о вас двоих, когда шла к ней. В тот момент я могла думать лишь о том, что меня отдадут Джоффри, а он… Ты не представляешь, Арья. Ты даже не представляешь, на какие ужасные вещи он способен. Была одна служанка… Я бы продала тебя любому незнакомцу, лишь бы не быть невестой Джоффри.

Арья ничего не ответила, понимая, что Сансе было необходимо освободиться от долгих лет молчания, сожаления и боли.

– Я так отчаянно пыталась стать хорошей женой для Джендри и полюбить его со временем, как говорила мне мама, но между нами никогда не было страсти. Даже в лучшие времена, мы были лишь друзьями, которым приходилось делить постель, когда того требовал долг. Я всегда знала, что ему нужна ты, и он всегда знал, что мне нужен другой.

– Кто? – выпалила Арья, искренне ошарашенная подобным откровением со стороны сестры.

Санса слабо улыбнулась, зардевшись от гордости и смущения.

– Ты всегда считала меня настолько скучной, что у меня не может быть секретов, да? – Смахнув слезы тыльной стороной ладони, она уклончиво ответила: - Он был человеком на службе у Ланнистеров, слишком низкого происхождения, чтобы быть чем-то большим, чем другом, но я любила его всем сердцем. Возможно, если бы я была смелее…

Пытаясь вспомнить придворных людей Ланнистеров времен их молодости, Арья чуть было не прослушала следующую фразу сестры.

– Он писал тебе письма после рождения Брандона, и я крала их, как обыкновенная воровка. Я была переполнена злостью и ревностью… – Встретившись с Арьей взглядом, блестевшим от слез и отчаянья, Санса призналась: - Он хотел признать Брандона, как своего сына, и отправить его на Штормовой Предел к Ренли. Я не могла даже поговорить с ним, а он все писал и писал тебе, умоляя дать ему хотя бы шанс быть отцом твоего ребенка, называя тебя его «единственной любовью», и я… – Шагнув вперед и взяв руки Арьи в свои, она умоляла: - Прошу, не надо ненавидеть меня. Я была наполовину безумна от горя и все еще зла из-за вас, но я не хотела ранить твоего сына. Я клянусь Богами, старыми и новыми, Арья, я никогда не хотела ранить его.

Подобная смена ролей казалась Арье невероятной. Санса умоляла ее о прощении. Наконец, к ней вернулся дар речи, и, к ее собственному удивлению, она не была зла или обижена, не жалела о прошлых ошибках и упущенных возможностях. Она просто устала бороться.

– Прошлое осталось в прошлом. Я бы хотела двигаться вперед.

Когда она обняла Сансу рядом со своими дремавшими малышами, Арья молилась о мире.

Проблема заключалась в том, что Арья была не уверена, что он все еще существовал.

_____________________

Джендри нашел ее через несколько дней после их разговора с Сансой в детской, и в его глазах застыло дикое выражение, которого Арья не видела со дня их с Ренли свадьбы. Она играла в кайвассу с Рэйнис, которой явно надоело проигрывать, а Эймон наигрывал какую-то песню на своей арфе, когда Джендри вошел в ее комнату без стука, поразив ее детей подобной наглостью.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Это может подождать?

– Нет.

Арья понимала, что Рэйнис и Эймон смотрят на нее, и постаралась сохранять спокойствие, попросив их оставить их с Джендри наедине. Эймон сразу же поднялся, улыбнувшись своему дяде, но Рэйнис с подозрением оглядела их обоих, прежде чем уйти, и ее темный взгляд, казалось, тяжким грузом лег на плечи Арьи. Когда дверь закрылась, оставив их одних, Арья встала и подошла к окну, стараясь не смотреть на Джендри.

– Санса рассказала тебе о письмах, - предположила Арья, наблюдая за Брандоном и Алисанной, которые резвились в саду вместе с Оленной и Элией под надзором септы Мейв.

– Да.

Уровень напряжения в одном коротком слове заставил Арью застыть в ожидании.

– Джендри…

– Ты знала, что беременна, прежде чем уехала?

– Нет, мы были на полпути к Винтерфеллу, когда я осознала, что происходит.
– Улыбнувшись при виде Брандона, забравшегося на яблоню, она добавила: - Он мой северный мальчик.

Несколько минут Джендри молчал, и Арья даже подумала, что он уйдет, но не была уверена, хотела ли она этого или нет. В конце концов, он произнес:

– Почему ты позволила Эйгону признать его своим, когда знала, что он мой?

Ощетинившись, Арья обернулась, злобно посмотрев на него.

– Потому что он не твой! Он никогда не будет твоим! Ты думал, письма смогут это изменить? Ты думал, что ты отправишь какого-то ворона, и все сразу станет хорошо?

– Конечно нет! То, что мы сделали, было неправильно, я знаю, но это не меняет того, что…

– Что в них было? – бросила она. – Скажи мне, что было в этих письмах такого, что могло бы что-то изменить!

На его лице отражалась настоящая злоба, знаменитый баратеоновский нрав давал о себе знать, и Арья ахнула, когда он пересек комнату, схватив ее за плечи.

– Ну конечно, с тобой ничего и никогда не имеет значения, так ведь? Ты делаешь выбор, и к черту всех остальных!

– Отпусти меня, - выплюнула она, пытаясь оттолкнуть его, но лишь снова ахнула, когда он прижал ее к стене. Арья чувствовала его каждой клеточкой своего тела, но в этом не было ничего интимного. Впервые за всю свою жизнь, она действительно боялась Джендри.

Тяжело дыша и сжав челюсть, Джендри смотрел на нее несколько мгновений, прежде чем ярость покинула его. Арья резко вдохнула, когда он уперся лбом в стену рядом с ее головой, и инстинктивно прижалась к нему.

– Мы создали его, - выдохнул Джендри ей на ухо, заставив ее вздрогнуть. – Я и ты, мы создали Брандона из ничего, и это…

Она ускользнула от него, нуждаясь в пространстве, дабы не совершить очередной глупости. Поправив платье, Арья пробормотала:

– Ему нужен был отец. Эйгон любит его, и я подумала… – Ее голос сорвался от давно забытой боли, и она выпалила: - Я сделала то, что должна была!

– Он мой сын, - сказал Джендри таким тоном, что Арья не могла заставить себя посмотреть на него. – Я хотел быть его отцом. Я хотел тебя.

– Это невозможно, - мягко возразила она. – Ты бы хотел, чтобы Брандон знал правду о том, что его родители эгоистичные клятвопреступники, о том, что его рождение стало позором для наших домов?

Джендри посмотрел на нее своими синими глазами, и Арья, казалось, перестала дышать на мгновение.

– Видимо в этом и заключается разница между нами, Арья. Я никогда не стыдился того, что люблю тебя.