Ночь, когда Серебряная Река стала Красной

До той ночи, когда пришли плохие люди и забрали все это. В ту ночь, когда его собственный папа оказался не храбрым героем, которому маленький Гораций всегда стремился подражать, а низким и подлым трусом. В ту ночь, когда мама умоляла, боролась, плакала слезами.

В ту ночь он тоже ничего не сделал, за что никогда себе не простит. Конечно, тогда он стоял на коленях у кроликов, ему было четыре года, может, пять, но он должен был хотя бы попытаться.

С тех пор он исправлял свою ошибку. Не то чтобы кто-то другой понимал его путь. Даже среди остальных членов банды Нейта Баста, известной как "Мерзкие ублюдки" за всевозможные отвратительные - а некоторые и откровенно бесчеловечные - акты разврата и насилия, он был единственным, кто привлекал больше всего косых взглядов.

Это казалось немного несправедливым, когда парни из " Редвульфа" едят людей, или Таббер получает острые ощущения, держа младенцев и старушек под водой, пока они не утонут, или Гас и Бертран играют в свои сложные пари на то, сколько времени понадобится человеку, чтобы умереть после того, как ему прострелят кишки, или он истечет кровью, или будет прибит на кресте, как, по словам Нечестивого Джо, был прибит Иисус. Тем не менее, справедливо или несправедливо, но это было так.

"Не могу поверить, что ты позволяешь ему ехать с нами", - жаловались некоторые Нейту. "Что он делает? Что он сделал?"

"Я не забыл", - сказал Нейт.

"Твоя родная сестра...?"

"Я сказал, что не забыл. Но, не считая этого, мы с ним не ссоримся".

Не считая этого. Как будто Хорсекок не оказал сестре Нейта откровенную услугу! Просто она не оценила этого с самого начала. Они редко это делали, в горячке и все такое. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Впрочем, он их не винил. Это было много, так сказать, для восприятия.

Он прекрасно понимал, что Нейт специально отправил его в дальнюю усадьбу, так же как он отправил парней Редвульфа на восточную сторону.

"Вытащите это из своих систем", - сказал он им. "Делайте, что должны, а потом присоединяйтесь к остальным в городе, чтобы закончить главное событие. Другие парни не хотят видеть всего этого".

Да. Это может помешать им наслаждаться утоплением младенцев в ванне и стоять над медленно умирающими лавочниками с карманными часами. Нельзя, чтобы удовольствие было испорчено, не так ли?

По крайней мере, это означало, что Хорсекок мог вести свои дела в одиночку, как он предпочитал. Ему не нужен был надсмотрщик, потому что он не собирался впадать в какое-то безумное каннибалистическое кровавое безумие и всю ночь валяться в кишках, доводя себя до тошноты, и никто не мог его подтолкнуть. Он не был животным, черт возьми.

Несмотря на то, что отчасти его звали именно так. Заслуженно, как гласила проверенная молва.

Не то чтобы он сразу осознал степень, так сказать, своего отличия. Только когда его мачеха... а потом, позже, в приюте... и жена владельца ранчо на работе, где он работал, когда сбежал из приюта...

И приличные женщины, и опытные шлюхи, взглянув на него, либо принимали вызов, либо отворачивались. "Должны брать с тебя по дюйму", - говорили ему, как и то, как они должны ему платить.

Но в большинстве случаев это казалось больше хлопот, чем пользы. Он терпел насмешки, зависть, ехидные замечания. Его спрашивали, как он находит портных, не приходится ли ему делать седла на заказ. Терпел, но в пределах разумного.

Некоторые мужчины просто не ценили то, что имели. Он считал своей обязанностью... своим долгом, если не святой обязанностью... напомнить им, что значит быть мужчиной. Настоящим мужчиной.

Убедившись, что обитатели дома не проснулись и не подняли тревогу, он покрепче нахлобучил шляпу на голову и вышел из-под прикрытия деревьев. Он оставил Блонди - свою кобылу-паломино, а были ли шутки? Были ли они вообще!

– дальше по тропе, среди рощи, где она могла бы пастись на случай, если его дела затянутся.

Иногда это случалось. Иногда они были упрямы. Иногда они были хитрыми и создавали проблемы. Пистолет под подушкой, нож рядом с кроватью, каминная кочерга под рукой. Бывали случаи, когда ему приходилось привязывать их надежнее, чем телок во время клеймения, или хорошенько избивать, чтобы привлечь их внимание. Однажды одна неблагодарная дамочка пыталась запудрить ему мозги чугунной сковородой, наполовину заполненной остывшим кукурузным хлебом; всю неделю он ходил с синяком.

В таких делах нужно быть готовым ко всему.

Он приостановился на полпути, чтобы прислушаться, нет ли тревоги со стороны города. Нейт хотел, чтобы они по возможности избегали выстрелов, пока не оцепят значительную часть Сильвер-Ривер. Выстрелов как издающих, так и получающих. Пока что их не было, что, несомненно, частично объяснялось тем, что большинство мерзких ублюдков предпочитают личные методы. Он услышал несколько слабых и далеких криков, которые могли быть человеческими криками, а могли быть просто птичьими криками, далеким собачьим лаем и ничем иным, как ветром в деревьях.

Натянув платок на нос так, чтобы он закрывал нижнюю половину лица, он подошел к дому. Предвкушение будоражило его чресла. Эти женские прикосновения к дому были многообещающим знаком. Молодая пара молодоженов, только начинающая свой путь? Пожилые люди на закате совместной жизни? Крепкий фермер с кучей детей?

Он надеялся, что детей не будет. Дети всегда все усложняют. Как и наемные работники, посторонние родственники и знакомые, постояльцы, гости и все остальные, кто может помешать. Его методы требовали определенного количества времени, с минимальными отвлечениями и прерываниями.

Похоже, здесь не было ни кукол, ни мячей, ни маленьких игрушечных поездов. Он решил, что это хороший знак, и поднялся по ступенькам крыльца, ступая по внешнему краю, чтобы избежать скрипа. Дверь оказалась закрыта на засов, но не заперта - они доверчивые люди, и достаточно легко приподнять ее, просунув лезвие ножа в щель.

Мгновение спустя он оказался в ухоженной главной комнате, освещенной тусклым оранжевым светом от углей в камине. Женские штрихи продолжались и здесь: аккуратно сложенные одеяла, подушки с иголками, стеклянные банки, наполненные декоративными камешками, плетеный тряпичный ковер и тому подобное. Здесь пахло чистотой и домашним уютом, очаг дымил с нотками хвои, в дровяной печи витали ароматы вкусной еды.

Винтовка на каминной полке. Традиционное, но не часто используемое. Библия на каминной полке... аналогично. У Хорсекока были проблемы с верой в Бога, который позволяет миру жить так, как он живет, позволяет таким, как он и остальным Мерзким Ублюдкам бегать на свободе и избегать петли.

Из-за занавешенного дверного проема доносился густой храп бревенчатой пилы, перекрывая более мягкое дыхание женских легких. Храп был достаточно громким, чтобы перекрыть звуки шагов по половицам. Он нашел фонарь на круглом столике, верх которого украшала кружевная штучка, зажег его, прикрыл свет ладонью и отодвинул занавеску, чтобы посмотреть.