Ночь, когда Серебряная Река стала Красной

Он позволил улыбке расшириться до ухмылки. "Неплохое имя. Не возражаешь, если я буду звать тебя просто Уолтер? Так проще".

"Иди к черту!"

"Это Уолтер. Меня зовут Хорсекок. Полагаю, вы не хотите знать почему. В любом случае, я здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Я здесь, чтобы поговорить о тебе. И о твоей миссис".

Он увидел Мэгги на границе своего периферийного пространства и заметил, что она приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, что происходит. Уолтер, тем временем, тоже приоткрыл один глаз, но только потому, что он был зарыт в одутловатом тестообразном синяке. Другой, пылающий разочарованной яростью, смотрел на него.

" Твоя хозяйка, - сказал Хорсекок, - несомненно, прекрасная женщина. Да, сэр. Очень хорошая женщина. Здоровая, красивая, стройная... "

"... убью тебя... . . " - прошипел Уолтер.

" ... держит тебя в хорошем доме, готовит тебе чертовски вкусную еду, греет эту постель, я считаю..."

При этих словах Уолтер дернул стул вперед на целых два дюйма, его ножки заскрежетали по полу, задевая край плетеного тряпичного ковра. Честно говоря, он выглядел так, будто вот-вот выскочит, как клещ, настолько раздутым и безумным он был.

В качестве тонкого напоминания о том, кто здесь главный, Хорсекок отвесил ему еще один удар в и без того обиженный нос. Уолтер отшатнулся, фыркнул, пуская кровавые пузыри.

"У нас тут приятная беседа. Давайте не будем ее портить, а?" Он снова достал свой нож, поднял и повернул его так, что лезвие блеснуло на свету, и положил его на колено. "Итак. Что я хочу знать, Уолтер, так это почему такой мужчина, как ты, заслуживает такую женщину".

Недоумение избороздило его брови. "Она... моя жена!"

"Да, сэр, я знаю. Ты обеспечиваешь ее. Но ценишь ли ты ее?"

"Что?"

" Любишь ли ты ее? Заботишься о ней? Слушаешь ее и серьезно относишься к тому, что она хочет сказать? Ставишь ее выше всех и всего на этой земле?".

"Что?" повторил Уолтер.

"Она, - терпеливо сказал Хорсекок, - самая важная вещь во всей твоей жизни?"

"Почему... она... конечно... что?"

"Ты бы сражался за нее? Убил бы за нее? Умер бы за нее? Страдал бы за нее? Отдал бы все, что у тебя есть, чтобы избавить ее от одного горя или дискомфорта?"

"Я... не знаю, что ты... . . "

"Видишь ли, когда я был мальчиком, - сказал Хорсекок, взяв нож и праздно копаясь кончиком под ногтем большого пальца, - мой папа всегда говорил мне, что мужчина, настоящий мужчина, ставит свою семью выше всего на свете. Свою жену, своих детей. Перед всем остальным. Перед своими деньгами, перед своей гордостью, перед самим собой. Даже перед Богом, если только ты верующий. Она говорила мне об этом. Снова и снова. Мужчина, настоящий мужчина, будет бороться за свою семью. За свою жену. Убить за нее, умереть за нее, страдать за нее, жертвовать ради нее, чего бы это ни стоило. Боль, нищета, унижение, смерть. Ты понимаешь, о чем я говорю?"

Уолтер нерешительно и настороженно кивнул. Мэгги теперь держала оба глаза открытыми, внимательно следя за ним. Обычно они так и делали, когда дело доходило до этого.

"Предположим, - продолжал Хорсекок, - человек может оказаться в ситуации, когда ему придется это доказывать. Предположим, какой-то незнакомец ворвался к вам в дом посреди ночи, намереваясь причинить вред. Предположим, ему нужны деньги, иначе он может причинить вред твоей семье. Дашь ли ты ему деньги?"

Следующий кивок Уолтера был не нерешительным, а немедленным, почти отчаянным. "У нас есть..."

Хорсекок направил нож в его сторону и поднял брови, и Уолтер замолчал. "Верно. Тогда, предположим, этот незнакомец, который вломился к вам в дом, думает о чем-то другом? Предположим, он хочет пошалить с твоей хозяйкой? Предположим, он говорит, что если ты будешь протестовать или возражать, он отрежет тебе пальцы, один за другим?"

Оба они, Уолтер и Мэгги, к тому времени дрожали и плакали.

"Что ты будешь делать?" - спросил Хорсекок, пожимая плечами. " Ты стоишь и ничего не делаешь, позволяешь ему действовать? Бросить собственную жену на произвол судьбы, чтобы спасти свою шкуру? Или ты будешь сопротивляться? Бороться? Убьешь себя, зная, что он все равно добьется своего, как бы то ни было?"

"... не надо... " Уолтер покачал головой, едва не разрыдавшись.

"А если незнакомец задумает сделать это прямо у тебя на глазах?" - продолжал он. "Заставит тебя сидеть и смотреть, пока он пашет на твою хозяйку? Говорит, что отпустит вас обоих на свободу, если вы это сделаете? А ты говоришь ей, чтобы она согласилась?"

Черт, но ему нравилось видеть их такими. Видеть, как они корчатся и томятся в горячей ванне эгоистичного стыда. Заставляя их столкнуться со своими внутренностями. Это так его возбуждало!

Он переместился в кресле, ему пришлось потянуться вниз и кое-что подправить, потому что он был так взвинчен. Взгляд Уолтера быстро метнулся к его коленям и еще быстрее метнулся в сторону. Мэгги начала всхлипывать сквозь кляп.

"Как это может быть, Уолтер? Какой мужчина может согласиться на такие условия? Какой мужчина может сидеть и смотреть, как какой-то незнакомец раздевает его жену догола, как в день ее рождения? И все это время она умоляет и плачет? Раздевает ее догола, грубо лапает ее сиськи, раздвигает ее бедра и трахает ее до полусмерти? Прямо перед ним! Прямо перед его глазами, пока он смотрит!"

Уолтер еще немного покачал головой, да так быстро, что выглядел парализованным.

"Может, незнакомец не один! Может, он привел с собой друзей, и каждый из них сам себе на уме! И смеются над этим! Смеются, переворачивают ее, чтобы вспахать и заднюю сороковку, вырываются, чтобы брызнуть своей спермой ей на лицо, заставляют ее вылизать их дочиста, как только они кончат!"

"... пожалуйста... "

О, теперь он был сломлен, близок к тому, чтобы разбиться вдребезги! Он обмяк в кресле, дух вытек из него, как моча из ноги. Мэгги, привязанная к столбику кровати, жалобно содрогалась от рыданий.

Хорсекок сделал паузу, задерживаясь, смакуя. Затем он наклонился вперед, упершись локтями в колени. "Мне кажется, что мужчина, который допустит подобное, вовсе не настоящий мужчина. Неважно, как много он говорит, неважно, что он говорит, когда дело доходит до дела... сделать такое... нет, это не настоящий мужчина, не так ли?"

"... нет... " сказал Уолтер. "Нет, не настоящий мужчина".

"И не хороший муж".

"Нет. Не... не хороший муж".

"Потому что настоящий мужчина, хороший муж, сделает все, чтобы защитить свою семью, я прав? Вытерпит любую боль, страдания или унижения, чтобы избавить свою любимую жену от такого... унижения. И у него точно не будет повода потом винить ее за это, не так ли? Не говоря уже о том, что он не настоящий мужчина или хороший муж, это просто не достойно человека, не так ли? Это низко даже для крысы, ты не находишь?"