Ночь упавшей звезды

Мадре между тем обернулся к сыну:

– - Я не знаю, Алиелор. Мне почему-то кажется, что она. Но доказательств у меня нет.

– - Значит, у меня будут, -- жестко бросил Сианн, скрипнув зубами.

– - Меня не так-то легко отравить, -- шепнула я Одрину.
– - Кроме того, кто предупрежден, тот вооружен. Скорее это я утоплю ее в замковом рву, если что -- я повернула голову.
– - ...Сианн! Я с вами! Мы найдем доказательства! Вот только...
– - я сглотнула и про себя добавила: "Вот только вернусь из Сатвера".

– - Может, меня просветят?
– - раздался жалобный голос Себастьяна.

– - Я совсем недавно бродил в глуши и немного... одичал.

Старшие мевретты в ближайшем времени просвещать его, похоже, не собирались, и мальчуган горестно стал бубнить под нос жалобы по поводу того, что вообще потащился в Твиллег:

– - Эти темные истории... Ох уж эти темные истории!
– - в полголоса причитал он.
– -Жил бы себе в лесу и ни во что не ввязывался...
– - он горестно вздохнул.
– - А все ложечки... а все...

Мужчины, между тем, продолжали о своем:

– - Алиелор, только не горячись! Она и для тебя может быть опасна. Она сильная колдунья, а ты со своей... несдержанностью часто лезешь на рожон.

– - А мне плевать, -- Сианн вскинул голову.
– - Мать с отцом... Эалвором я ей не прощу.

В очаге громко треснуло полено, взметнув сноп искр. Юный Сябик, вздрогнув и откинув со лба колючие волосы, напряженным голосом спросил:

– - А против меня вот Иса уже что-то имеет?

Мадре вздохнул, отвел взгляд от сына и пожал плечами:

– - Думаю, Себастьян (как-вас-там-опять-забыл), что вам-то бояться нечего. Если, конечно, вдруг не выяснится часом, что мы родственники...

Я негромко рассмеялась, глядя в его задумчивые кошачьи глаза.

– - Ой, Одрин, ты опасный чел... в общем, опасный...

– - Э... Надо спросить у отца...
– - без особого энтузиазма решил Сябик.
– - Впрочем, если уж даже вы с ней не в ладах... Я вот тут прикидывал, через какое время нарвусь на встречу с этой колдуньей -- ну и ведь обязательно не сдержусь... надерзю...
– - сделал он неутешительный вывод.

Я тихонько фыркнула, прикрыв рот ладонью, а Одрин перевел на меня удивленный взгляд. Потом до него дошел смысл моей реплики, и он расхохотался, запрокинув голову. Отсмеявшись, чмокнул меня в нос и шепнул:

– - Ну, ты немного преувеличиваешь степень моей опасности...

Я спрятала лицо у него на груди. Ну нельзя же так светиться... хотя, почему нельзя?

– - Одрин, я... говорила, что люблю тебя?

– - Нет, -- он приподнял мою голову, и я снова встретила завораживающий взгляд этих странных глаз, отливающих серебром в свете очага.
– - Но я и так знаю.

Я смотрела на него без страха, доверчиво, уверенная, что мевретт не предаст, не станет играть мною, и словно окуналась в текучее пламя.

А у Себастьяна этой ночью, похоже, появилась насущная потребность выговориться, потому как он снова начал бубнить себе под нос:

– - А вот интересно... может, мне тоже влюбиться? Хотя -- нет... ревнующая Ромашка -- это страшно... И для начала девушке придется ее убеждать...

– - Легко... А тебе чего, завидно?
– - насмешливо поинтересовался Сианн, имея ввиду нас с Мадре.

– - Ну, не то, чтоб завидно...
– - протянул мальчик, -- так, самую малость, -- он вздохнул.
– - А вообще -- ну их, этих девушек, они, если честно, не сильно удобная компания для приключений на голову и прочие места...

О девушках было говорить намного приятнее, чем о Колдунье с Гнилого Болота.

Сианн оглушительно рассмеялся, и невесть откуда залетевшая ночная бабочка, норовившая пристроиться на голову Одрину, испуганно метнулась и хлопнулась на стол. Мадре неодобрительно покосился на сына, повернулся и, осторожно подняв насекомое, подул на серые крылышки.. Бабочка шевельнулась, взлетела и поднялась к висящему под потолком колесу с догоревшими оплавленными свечами.

Сябик медленно поднялся, грустно сообщил в никуда, что проведает Цветочка, и ушел во двор..

На лестнице наконец-то появился трактирщик, сжимая в руках груду полотенец. Осторожно спустившись по скрипучим ступеням, он подошел к нам и вывалил на скамью свою поклажу.

– - А ты, милейший, никак кружным путем шел?
– - строго спросил его Мадре, наклоняясь и придирчиво разглядывая принесенное.

Корчмарь испуганно покосился на него, почесал затылок и невнятно промямлил:

– - Ну так... полночь же на дворе... страшновато одному-то ходить, вот помощника и дожидался.

– - А что страшно-то?
– - удивился Одрин, сунув мне в руки мягкое, пахнущее скошенной травой полотенце с причудливой вышивкой по краям.

– - Ну так...
– - корчмарь помялся.
– - Вы вывеску-то нашу видали?

– - Ну да, видели. Сменить бы ее пора, уж больно потрепанная, -- поморщился мевретт.

– - Да нет, я про название!
– - трактирщик боязливо оглянулся по сторонам и прошептал: -- Танцовщица! И рубашка у нее вот такая -- он выразительно провел ребром ладони по бедрам.

– - Кто?
– - не понял Одрин.

Я, заморгав, посмотрела на трактирщика: ну, танцовщица, ну, в короткой рубашке... Что в ней страшного?

А он тем временем, сложив руки на животе, трепетно живописал, как в таверне померла девушка, от несчастной любви: то ли в колодец бросилась, то ли на сливе повесилась, лет пятьсот прошло, не упомнить. Но и после смерти своей каждый вечер, как отзвенит полночь, приходит она танцевать на столе, соблазняя стройными ножками одиноких мужчин. А если бы мевретты не пренебрегали и чаще сюда заглядывали, так давно это знали бы.

Одрин с сомнением посмотрел на трактирщика. Не похоже было, чтобы последний слишком сильно принял на грудь. Хотя, кто их, корчмарей этих разберет... Может, призраки танцовщиц появляются пред ними и после небольшой кружки?

– - Сын, ты боишься голоногих танцовщиц?
– - обратился он к Сианну. Тот сонно мотнул головой.

– - А что она с ними делает?
– - спросила я напуганного хозяина. Тот закатил глазки:

– - Танцевать заставляет! На столе! Ох, звезда спаси!.. Вам-то, девице, она не опасна. Ее только мужики интересуют, молодые да пригожие.