Ночь упавшей звезды

– - Вот мгла-а! Я ее потеряла!

– - Кого?
– - я удивленно посмотрела вокруг, неизвестно что надеясь найти.

– - Лютню...
– - всхлипнула девушка.
– - И что мне теперь делать...

– - Тем лучше, -- удовлетворенно кивнул головой Олав.
– - Значит, отныне вы избавите нас от слушания дурацких песенок.

– - А я могу и а капелла...
– - непримиримо тряхнула головой Талька, и комтур тяжело вздохнул. Я вспомнила Сианна и подумала, что здешние менестрели, очевидно, являются тайным оружием элвилин, предназначенным для понижения морали врага.

Дверь камеры снова заскрежетала, в нее просунулась ореховая голова Лисая, и юноша негромко окликнул комтура:

– - Отец Олав, мы, кажется, решили насчет специалиста. Но писать придется в Мерриан, и нужна ваша личная печать на послании.

Инквизитор кивнул и пошел к двери. На пороге он обернулся и мягко сказал:

– - А вам, дамы, я бы посоветовал вести себя тихо и помнить о том, что наша встреча не последняя.

Железная дверь тяжело грохнула, послышался скрежет задвигаемого снаружи засова и, отзвенев гулким эхом шагов по коридору, в моей темнице наконец-то наступила долгожданная тишина. Я искоса поглядела на сидевшую рядом элвилиночку. Да, что-то общее с Любом у сестры определенно есть. Глазищи вот, и растопыренные волосы, которые она постоянно приглаживает.

– - Слушай, а ты давно с этими типами знакома?
– - спросила я шепотом, стараясь не нарушать безмятежный покой и справедливо полагая, что девушка меня расслышит.

– - С Олавом Эйнаром лет пять...
– - Талька привалилась к стене и закрыла глаза ладонью, -- а с Леденвалем все пятьсот...

Я удивленно посмотрела на нее, пытаясь навскидку определить возраст. Впрочем, безрезультатно. Вздохнула:

– - Дивное у тебя терпение. А я знаю его всего два часа, и уже не выношу...

Рыжая хихикнула, показав ряд белых зубок:

– - В туман его три раза через коромысло, на углу главной улицы...

Я смиренно сложила ладони у груди и возвела очи горе:

– - Вряд ли он настолько нравится женщинам... бедняга...

– - Зато женщины нравятся ему, -- подхватила Талька, картинно вздохнув.

– - Вместе отобьемся, -- подмигнула я.

– - Ага... может быть...
– - печально произнесла девушка, оторвав руку от глаз и печально глядя на пол: -- Вот только лютню жалко... И что мне теперь делать...

Талька с досады двинула ладонью по нарам и замахала отбитой кистью в воздухе.

– - Руки побереги, а то и лютня не понадобится. Драться предоставь мне. Ну и... найдется кто-нибудь, чтобы новую подарить...
– - я обвела взглядом легкую фигурку, узкое лицо с яркими глазищами, отсвечивающими в полутьме, и рыжие волосы... прямо как мои... Нет, пожалуй, рыжее.
– - Ты красавица...

– - Ага, хромая я особенно хороша.
– - Талька подозрительно посмотрела на меня, видимо решая, не смеюсь ли я над ней, а потом неожиданно зарделась.

– - А у Торуса брат есть...
– - загадочно сообщила она и подергала себя за пылающие кончики ушей, -- как две капли меда на него похож.

Я кивнула и подивилась -- это что, еще одна жертва Сианнова обаяния? Однако, Алер определенно пользуется популярностью среди женского населения... хм... Я негромко фыркнула, и девчонка, покосившись на меня, немного обиженно заявила:

– - Я всю ночь не спала, давай отдохнем?

– - Знаешь... я тоже...

Воспоминание о безумной, бесконечной, счастливой ночи взметнулось, словно ветер... отметая эту камеру с ее вонью и темнотой... остались только Одрин и я... в целом мире... Я сидела, закрыв глаза и нелепо улыбаясь...

– - Ну так что, ляжем спать?
– - завозилась Талька, очевидно, стараясь поделикатнее отвоевать место на нарах.

Я вздохнула. Воспоминание растаяло. Вернулась боль. Я хмуро устроилась с краю, на боку, морщась от резанувшей нос вони гнилой соломы. Одежда и волосы давно высохли, но меня знобило.

– - Эй...
– - донеслось до меня озабоченное.
– - Вам холодно?... Мгла, плащ я тоже потеряла.

– - Х-холодно? Нет...
– - я закрыла глаза, шепча, как молитву: -- Одрин, приснись мне снова, пожалуйста...

– - Тебе совсем плохо?
– - легкая рука легла мне на плечо.
– - А... а что за Одрин?

– - Нет, мне хорошо... Тише... Как ты думаешь, за нами следят?

Элвилиночка осторожно поднялась, похромала к двери и приложила ухо к заслонке:

– - Вроде тихо, а что?

Я, помогая себе зубами, отодрала лоскут от рубашки -- все равно она в клочья, лишней прорехи никто и не заметит. Сунула палец в повязку, стиснув зубы, сцарапала струп. Руны, начерченные кровью, растекались, но, думаю, меня сумеют понять. А, хуже не будет! Я вытащила из-за пазухи манок и тихонько свистнула. Пестрая красавица-летавка появилась в воздухе посреди камеры и, недовольно запищав, уселась мне на плечо.

Привязав лоскут к лапке, я задумалась, к кому же ее отправлять... Одрин мертв... я, точно наяву, увидела его светлые волосы, узкое лицо с серыми глазами, в темноте отливающими серебром и... птичка исчезла. А я тихо заплакала, привалившись к сырой стене.

– - О... а...
– - Талька жалобно всхлипнула и, подойдя ко мне, молча приобняла одной рукой. Ее грязная рубашка неожиданно ярко и свежо пахла хвоей.

– - Они... его убили...
– - громко всхлипывая, я уткнулась девушке в плечо.
– - Куда она тогда... полетела?..

– - Летавки не ошибаются, -- девушка ободряюще погладила мое плечо.
– - Тебя как зовут?

– - Триллве, -- неожиданно для себя ответила я.

– - О, как красиво...
– - элвилиночка устроилась рядом и посмотрела в потолок, словно ожидала увидеть там звезды.
– - А я -- Сандра-Талька Цмин эйп Лаариваль, старший подмастерье-менестрель, -- с гордостью отрекомендовалась она, взъерошив рыжую макушку.
– - Можно просто: Талька-Веретено.

– - Приятно познакомиться. Действительно, приятно, -- улыбнулась я. Прозвище "Веретено" ей было в самый раз, и запомнить проще, чем все эти "Сандра-Талька и так далее".

– - И мне приятно, м-м... А откуда у вас это, -- Талька потянулась и дотронулась до печатки на моем пальце.
– - Это же... мевретта, да?

– - Это... ты их видишь?! А... ну да... ты ведь элвилин... Да, это его. Торус меня сдал, так что можно не скрывать, -- я вытерла кровь, ползущую с прокушенной губы.
– - Его нет, Талька. Совсем... Его утром... на дороге убили... Только во сне... остался...

– - Мевретт Мадре?
– - осторожно спросила рыжая и, нагнувшись, начала осторожно закатывать штанину весьма потрепанных коричневых брюк.
– - Но куда тогда полетела летавка?