Ночь в тоскливом октябре

Глупости. Это страхи пятилетнего мальчика, а я двадцатилетний мужик.

Удивительно, однако, какой омолаживающий эффект производит пребывание одному в незнакомом месте в три часа ночи. Я снова чувствовал себя ребенком. Ребенком, который лежит ночью в постели, и не сомкнув глаз смотрит на приоткрытую дверцу шкафа, ожидая, как нечто ужасное выпрыгнет на него оттуда.

Забудь про Рэнди… кто там на качелях?

«Никто, — сказал я себе. — Никого там вообще нет. Это просто тени».

И тут «никто» зажег спичку.

В ее пламени, я успел заметить ухмыляющееся, невероятно древнее лицо. Мгновение спустя, спичка полетела в меня, вслед за тихим хриплым хихиканьем.

Глава 15

Когда спичка прочертила яркую дугу в ночной тьме и отскочила от рукава моей толстовки, звуком, который я издал, стало быстрое, визгливое «Йиииии!»

Не помню толком, как судорожно вскакивал, изворачивался на месте, прыгал с верхней ступеньки крыльца, как начал бежать, едва успев коснуться земли. Не оглядываясь, я понесся по диагонали через передний двор. Короткая асфальтовая дорожка казалась бесконечным стадионом. Я бежал спринтом, работая локтями, высоко задирая ноги, преодолевая сопротивление парусящей одежды, с размаху ударяя кроссовками по асфальту.

На углу, я спрыгнул с тротуара и перебежал улицу. Только где-то на середине следующего квартала, я решился перейти на шаг и оглянуться.

Никого позади не было.

Так далеко меня загнали лишь мои мурашки. И хотя я задыхался и потел, холодок по-прежнему ощущался. Мурашки бегали повсюду: по бедрам, по яйцам, по позвоночнику, по рукам, по соскам, по загривку, по макушке, по лбу.

«Господи Всемогущий! — подумал я. — Ведь я, наверное, проторчал на том крыльце минут тридцать или сорок… с ним! Почему он просто сидел там?»

Что он там делал?

Наверное, просто любит посидеть на своем крыльце, и посмотреть, как жизнь проходит мимо.

В три часа ночи?

«Да, черт возьми! — подумал я. — Именно! Как раз когда происходит все самое интересное».

Я нервно рассмеялся.

Продолжая идти, я немного покрутил головой, дабы убедиться, что никто не приближается сзади.

Горизонт был чист.

Без каких-либо причин, мне внезапно пришло в голову, что возможно, старик сидел на качелях, потому что не мог с них слезть. Может, он парализован после инсульта, или еще что, и родственники посадили его на веранду после ужина, чтобы он мог насладиться прекрасным осенним вечером. А потом просто забыли про него и легли спать.

Он не пошевелился и не заговорил со мной потому что не мог. Только руки его слушались. Спичка была для него своего рода аварийным фальшфейером.

Но почему он хихикал?

Потому что он псих, вот почему. Весь этот чертов город КИШИТ психами!

«Дело не в городе, — сказал я себе, — дело в часе. В такой час, должно быть, любой город полон ненормальных. Все адекватные граждане — или на ночных работах, или спят в своих постелях. А улицами правят безумцы».

Но что, если старик и правда парализован? Может, он как раз и пытался попросить меня о помощи, но смог выдавить только такой вот кашляющий хрип?

Может, мне нужно вернуться и проверить его?

— Твою мать, — пробормотал я.

Мне определенно не хотелось этого делать. Но я чувствовал, что, наверное, обязан это сделать.

Нет!

Если он был способен зажечь спичку и кинуть ее в меня, то уж точно мог дать знать о своем присутствии, когда я только появился. Он не был инвалидом, прикованным к качелям. Он просто безумный старпёр со склонностью к жестоким шуткам.

Я не стал возвращаться.

Ближе к концу следующего квартала, до меня донесся шум мотора. Я оглянулся. Фары прорезали темноту на перекрестке позади меня. Не дожидаясь, чтобы узнать, принадлежат ли они пикапу Рэнди — и повернут ли они в мою сторону — я пригнулся и нырнул в кусты.

По ту сторону кустов, я оказался на краю лужайки. Прямо передо мной был двухэтажный дом с темными окнами.

Сев на корточки и замерев, я слушал.

Звук мотора исчез. А если и не исчез, то стих на расстоянии, смешавшись с остальными ночными звуками в однородное фоновое гудение.

Если только водитель не заглушил двигатель.

Возможно, где-то рядом.

Возможно, заметив меня.

Не поднимая головы, я отполз от кустов и поспешил скрыться к дому, который выходил на лужайку задней стеной. На заднем дворе имелся столик для пикников, несколько садовых кресел и барбекюшница. Людей не было видно, поэтому я пробежал по траве в полный рост — но поглядывал на кресла.

В них вроде бы никого не было. Но от взгляда на них все равно становилось жутковато.

Когда я добрался до шлакоблочного забора на другом конце двора, то обернулся.

Никого не увидел.

Поскольку меня никто не преследовал, перспектива взбираться по почти двухметровой стене резко потеряла привлекательность. Я пошел вдоль забора, осторожно пробираясь сквозь темноту между ним и стеной дома. Передо мной, за передним двориком дома, находилась подъездная дорожка и соседняя улица.

«Какая улица?» — подумал я.

Я не имел ни малейшего представления.

Заблудился?

От этой мысли у меня возник неприятный трепет внутри, который отличался как от страха перед прямым физическим насилием со стороны Рэнди, так и от потустороннего ужаса, который на меня нагнал старик на качелях. Этот страх был сродни провалу в нереальность.

Что, если я правда заблудился и не смогу найти дорогу домой?

— Такого не бывает, — прошептал я, пытаясь успокоить себя звуками собственного голоса.

Как только я дойду до перекрестка и увижу указатели…

По тротуару, прямо передо мной, метрах, может, в десяти, неспешно прошла загадочная девушка. Глядя вперед, засунув одну ладонь в задний карман джинсов, помахивая другой рукой сбоку, виляя бедрами, покачивая хвостом волос.

Выглядела как полноправная хозяйка ночного города.

Я не пошевелился — просто стоял там, абсолютно ошарашенный, и смотрел на нее.

Когда она скрылась из виду, я начал сомневаться в своем восприятии реальности. Определенно, кто-то только что прошел мимо. Но она? Это казалось слишком странным и прекрасным совпадением, чтобы быть правдой.