Ночная Охотница

Наконец, обольстительно усмехнувшись, он сделал то, чего она так хотела. Его губы вернулись к ее груди, перекатывая сосок во рту, пока она не застонала. Утомившись поддразнивать ее, он погрузил в нее палец. Она была настолько влажной, что ему легко удалось проникнуть внутрь, вызывая у нее вздох восхищения. Он осторожно двигался, пока не отыскал то место, которое вызвало прилив удовольствия у нее. Она открылась еще больше, и он встал на колени между ее раскинутых ног Поджав колени, она подтянула их к груди, упрощая ему задачу. Пульсация нарастала в безумном темпе.

И в тот момент, когда Марика подумала, что это предел удовольствия, Бишоп покинул ее глубины, чтобы отыскать тот крошечный кусочек, что пульсировал, жаждая его прикосновения. Марика буквально задохнулась, выгнув бедра, когда он погладил ее от и до. Удовольствие казалось почти нестерпимым.

Желая ощутить его, Марика потянулась к застежке на его брюках. Какое-то время она возилась и, наконец, высвободила его упругую плоть. Он был плотным, тяжелым, абсолютно готовым к действию в ее руке. Она осторожно провела большим пальцем вокруг крошечной расселины и вниз, вдоль упругой поверхности, жаждая ощутить его в себе.

Он на мгновение приподнял голову, и она ощутила всю полноту бушующей страсти в его взгляде. Его губы были влажными, щеки пылали.

– Сожми, - прохрипел он, толкаясь в бархатное объятие ее кулака.

Марика выполнила его просьбу. Переживая, сумеет ли она угодить, что ему нравиться, и иступлено, желая, заставить его возжелать ее так же, как он сумел сделать с ней. Поначалу ее движения казались неуклюжими, пока инстинкт не взял верх, и она сумела приспособиться к ритму его бедер и пальцев поглаживающих ее. Когда он увеличил темп, она последовала его примеру, полагая, что желанная разрядка настанет прямо у них в руках.

И вдруг он оставил ее. Оставил ее грудь, покинул ее бедра. На какой-то миг, Марика даже испугалась, но вдруг ощутила, как что-то щекочет внутреннюю часть ее бедер, и догадалась, что это его волосы. У нее была только секунда, чтобы понять, что он задумал, прежде чем прикосновение его влажного упругого языка, заставило выгнуться ее бедра. Он целовал ее, его язык скользил между складками ее плоти, чтобы прикоснуться к заветному кусочку плоти. Ее пальцы зарылись в его волосах, ее бедра поднимались, реагируя на прикосновения его языка. Ей всегда казалось, что она в какой-то степени больше животное, чем человек. Именно по этому ей было так трудно ужиться в том мире, который ее отец отвел для нее. Бишоп, заставил эту ее часть заявить свои права на существования.

Он был ее идеальной парой. Она часто спрашивала себя, как он мог простить ей все, что она ему сделала, но теперь это казалось очевидным. Понимал он это или нет, но его душа признала ее своей истиной парой. Он простил ее потому, что принимал ее такой, какая она есть. С его появлением ее мир изменился, потому что до него ее мир не был правильным.

Это и есть любовь, и она ни за что не откажется от нее. И затем, ее тело вздрогнуло рассыпаясь бесконечным множеством мелких импульсов нескончаемого удовольствие, от которого она задохнулась. Она все еще содрогалась от удовольствия, когда он буквально одним рывком овладел ей.

Марика задохнулась, настолько она оказалась восприимчивой к его вторжению. Но ощущения были приятными, ее тело с благодарностью приняло его, она подтянула колени, чтобы у него была возможность погрузиться еще глубже. Он двигался в внутри ее туго обхватившей его плоти резкими толчками, так что электрические импульсы рассыпались по ее коже. Он поднимался и опускался, выходил и неистово возвращался снова, стремительно приближая ее ко второму оргазму.

И он не заставил себя ждать. Волны от первого еще не успели до конца разойтись, как ее захлестнуло новым потоком экстаза, крик удовольствия сорвался с ее губ.

Бедра Бишопа продолжали двигаться в неистовом танце, пока он вдруг не напрягся всем телом. Его тело колотило, его спина была выгнута, голова запрокинута назад - он издал протяжный стон, чем-то напоминающий утробный рык, отозвавшийся дрожью у нее внутри. Ей удалось это. Она заставила его кончить от удовольствия, переживаемого ее телом. Эта мысль пробудила что-то невероятно приятное, и Марика обернула ноги вокруг его бедер.

– Мой, - произнесла она, когда он опустился на нее сверху.
– Ты мой.

– А ты моя, - пробормотал он ей в шею, прежде, чем погрузить в нее клыки.

Ей казалось, что достигнуть еще большего удовольствия не возможно, но его укус и его тело, все еще сплетенное с ее, доказали обратное, вызвав новую волну экстаза. Когда он провел языком по ее шее, закрывая ранку, Марике казалось, что она просто не в состоянии пошевелиться.

Но они не получили возможности отдохнуть в объятиях друг друга. Внезапные крики с улицы привлекли их внимание. Кричали женщины и дети. Вперемешку со смехом. Леденящим душу смехом.

Бишоп с Марикой переглянулись и бросились к окну. Там на улице люди сражались, с другими людьми и среди них был вампир.

– Дерьмо! Бишоп вернулся к кровати и схватил брюки.

Марика схватила свои, не забыв нижнее белье. Бишоп был уже одет, пока Марика возилась с корсетом. Он подошел, чтобы помочь ей. Она поняла, что он рассчитывает на нее, как на партнера.

– Дампир!
– Выкрикнул знакомый, но не явный голос снизу.
– Выходи и сразись со мной.

Марика подошла к окну, на ходу застегивая рубашку. В свете фонаря она различила человека стоящего посреди улицы. Он поднял лицо и увидел ее. Она задохнулась.

– О, Господи.

– Что такое?
– Спросил Бишоп, пихая ей в руки ее ботинки, становясь рядом с ней.

Он посмотрел в окно.

– Христос.

– Этот человек нанимал меня, чтобы поймать тебя, - ответила она, одевая ботинки, не чувствуя пальцев.

– Но он изменился.

– Он превратился...

Бишоп закончил вместо нее:

– В Носферату.

Выражение его лица было мрачным.

– И дьявольски смертоносного.

Глава 16

Носферату, был на редкость гадостным, из того, что Бишопу доводилось видеть. Он никогда не подпустит, это, к Марике, но он все равно волновался. С несколькими молодыми людьми они вдвоем легко бы справились, но Насферату впечатлял, даже Дреукс не был настолько уродлив.

У Дреукса сохранилась совесть. Дреукс предпочел смерть, превращению в исчадие ада. То, что стояло на улице, было чистым воплощением этого, и следа человечности в нем не осталось.

– Он не был вампиром, когда нанимал тебя, так ведь?
– Спросил он серьезно, отворачиваясь от окна. Смертоносная нечисть. Они, создают армию подобных.