Ночной огонь
Шрифт:
5
Машина скорой помощи отвезла Джаро в больницу, где врачи занялись его переломами и ушибами. Он пережил множественное сотрясение мозга. У него были сломаны ребра, обе руки и ключица. Врачи считали, что ему еще повезло, потому что черепных трещин, несмотря на кровоточащие ушибы, обнаружить не удалось. Судя по всему, Ангелы Тьмы применяли исправительные меры в лихорадочном
Джаро провел в больнице две недели. Супруги Фаты ежедневно навещали его, но даже им было трудно изображать жизнерадостность и оптимизм. Полиция вежливо отвечала на вопросы, утверждая, что было проведено тщательное расследование, не позволившее, к сожалению, найти какие-либо улики.
Однажды, словно между прочим, Хильер спросил Джаро, не распознал ли он кого-нибудь из Ангелов Тьмы.
Джаро удивился: «Конечно, я узнал их по голосам! Их было четверо: Ханафер Глакеншоу, Кош Диффенбокер, Алмер Кульп и Лонас Фанчетто».
«Тогда мы можем подать на них в суд!»
Джаро не хотел даже слышать об этом: «Я ничего не смогу доказать. Свидетелей не было. В отсутствие тяжкого преступления судейская коллегия не допустит применения детектора лжи. Даже если их призн'aют виновными, им всего лишь сделают строгий выговор, причем меня тоже предупредят, чтобы я впредь не провоцировал подобное поведение. В результате они выйдут из суда с достоинством, а я буду выглядеть жалким идиотом».
«Но нельзя же допустить, чтобы такое возмутительное избиение осталось безнаказанным! Это ни в какие ворота не лезет!»
«Полностью с тобой согласен».
Хильер поджал губы: «Ты холоден, как рыба — я не замечаю в тебе никаких эмоций. Разве ты не злишься?»
Джаро улыбнулся: «Я злюсь, не беспокойся. Когда настанет время, моя злость найдет надлежащий выход».
Хильер хмыкнул: «Не совсем тебя понимаю».
«Неважно».
Хильер внимательно посмотрел Джаро в глаза: «Надеюсь, ты не намерен взять правосудие в свои руки?»
Джаро болезненно усмехнулся: «По меньшей мере не сейчас».
Этот ответ не удовлетворил Хильера; профессор вышел из больницы в тревожном и раздраженном настроении.
Джаро навестили также полдюжины студентов из Лицея, с которыми он успел установить более или менее дружеские отношения. Все они выражали сочувствие как по поводу побоев, так и по поводу унижения, вызванного белым гребешком и белым хвостом. Их удивляло необычайное хладнокровие Джаро. «Унижение не существует, если человек не чувствует себя униженным», — пояснял Джаро. Базиль Кром, изучавший социологию, возражал: «Теоретически, может быть, ты прав. Но здесь, в Танете, унижение — практически вещь в себе. За объяснением не приходится далеко ходить. В условиях жесткой социальной конкуренции люди становятся особо уязвимыми к осмеянию. Они вынуждены сохранять лицо любой ценой. Вот почему окружающих приводит в замешательство твое безразличие».
«Во-первых, — пожал плечами Джаро, — у меня нет никакой репутации. Ее невозможно уничтожить».
«А во-вторых?»
«Так как я безразличен к осмеянию, оно не приносит удовлетворения и прекратится само собой».
«И в-третьих?»
«Я еще не придумал ничего в-третьих».
Лиссель
не оказалась в числе навестивших Джаро знакомых, а Джаро и не ожидал, что она придет. Гэйнг Нейтцбек, однако, ввалился к Джаро в палату, как только к нему стали пускать посетителей. Увидев морщинистую задубевшую физиономию старого механика, Джаро почувствовал волну облегчения. До сих пор он еще не понимал, в каком напряжении находился.Не будучи человеком, склонным выражать чувства, Нейтцбек, тем не менее, похлопал Джаро по плечу, после чего уселся и ворчливо сказал: «Давай-ка, не стесняйся, расскажи мне всю историю».
Джаро изложил неприятные события, послужившие причиной его пребывания в больнице: «Мне нечем гордиться. Я слышал странный звук, доносившийся с дерева. Я увидел чучело в плаще, с высоко занесенными крыльями, и окаменел, словно меня пригвоздили к месту. Я молчал и не двигался, как загипнотизированный кролик. Теперь мне кажется, что я слабак и трус, что нужно было защищаться».
Гэйнг помолчал, разглядывая Джаро, как деталь, нуждающуюся в починке: «Надо полагать, ты хочешь измениться».
«Хочу, — пробормотал Джаро. — Мне нужно найти какой-то способ избавиться от слабости, от этого испуга и оцепенения, чем бы они ни объяснялись».
«Такой взбучкой трудно гордиться, — согласился Нейтцбек. — Но не мучайся по этому поводу. Гордость — это интеллектуальная самооценка. Это смесь надежд и фантазий, выбрось ее из головы. Самоуверенность, вызванная компетенцией — гораздо более полезный эталон».
«Все это мудро и замечательно, — уныло отозвался Джаро, — но в отсутствие какой-либо компетенции мне приходится собирать по кусочкам и терпеливо восстанавливать мою разбитую гордость».
Нейтцбек понимающе ухмыльнулся: «Кое-какая компетенция у тебя есть, но имеющиеся навыки не помогут тебе избежать побоев».
«Верно. В этом отношении я хочу измениться. Надеюсь, вы сможете что-нибудь посоветовать».
Гэйнг Нейтцбек кивнул: «Смогу. Навыки самообороны — такие же, как любые другие. Им нужно учиться, в их применении нужно практиковаться, пока они не станут второй натурой. Между прочим, тебе повезло. Для того, чтобы научиться этим навыкам, нужен квалифицированный инструктор, а он не всегда под рукой. Я преподавал приемы рукопашной схватки в МСБР и в этом качестве заслужил определенную репутацию, хотя непредвиденные события помешали моему продвижению по службе. По правде говоря — если хочешь знать — меня просто-напросто выгнали, объясняя это самыми несущественными, с моей точки зрения, причинами. Начальство заявило, что я слишком много о себе думаю и выполняю приказы только тогда, когда это меня устраивает».
«Какая нелепость!» — пробормотал Джаро.
«Кроме того, в свое время мне пришлось иметь дело с народом, порочностью и жестокостью превосходящим все расы Ойкумены и даже, возможно, Запределья. Мне пришлось учиться и мне удалось выжить. Теперь я не тот, что был двадцать лет тому назад — отяжелел и заржавел — но голова у меня еще работает, и ты можешь научиться всему, что я знаю, если таково твое намерение».
У Джаро перехватило дыхание, голос его задрожал: «Таково мое намерение! Я так хочу научиться драться, что меня тошнит, когда я об этом думаю!»
Нейтцбек улыбнулся: «Ты настойчив, это мне известно. Начнем, как только ты сможешь ходить. Тем временем, читай!» Старый механик положил стопку книг на тумбочку у койки Джаро: «Начни с краткого руководства».
Джаро не торопился посвящать Фатов в свои планы, но через несколько дней убедился в том, что никакого удобного способа молчать не было. В конце концов он сказал: «Я решил брать уроки самообороны. Надеюсь, вы не возражаете».
Альтея скорбно подняла брови: «Ты хорошо продумал свое решение?»