Ночные животные

– Езжай, куда хочешь, но Виктор Ромал все равно будет твоим отцом. Все, что у него есть, он тебе хотел отдать, все, Костя, как отец отдает сыну. Жить было бы гораздо проще, если бы ты принял свою семью и продолжил дело своего отца.

– Да какое дело? Таскать всякую рухлядь с барахолки?

– Т э тут мангав , не говори так.

– Мне от него ничего не нужно.

– Т у хохавэса, мэ джином.

– Да я лучше землей буду давиться, чем…

Неожиданно раздался громкий скрип, входная дверь стремительно распахнулась, и порог пересекли несколько человек. Анна отвернулась, ринулась к плите, а Костя втянул глубоко в легкие тяжелый, влажный воздух и подтянул к себе тарелку.

Невнятный шум перерос в едкие ругательства. Заскрипели половицы. Ромал нарочно не поднимал глаз, доедал суп и убеждал себя, что ему наплевать на приход отца, а в груди загромыхало сердце. Тупое сердце. Почему его вечно нужно контролировать?

– Б ахталэс , – проговорили зашедшие на кухню мужчины.

Краем глаза Ромал заметил своего дядю Волана и двух его сыновей. Костя никогда с двоюродными братьями хорошо не общался, наверное, потому что считал их безмозглыми марионетками, которые с самого детства выполняли приказы родичей и бегали по метро и переходам, как голодранцы. Они обожали собирать монеты в фонтанах, в канализациях, а Костя обожал отнимать эти монеты и перепрятывать их.

Внезапно на стол что-то рухнуло. Дядя Волан застыл, Анна резко обернулась. Костя же не повел бровью. Он доел последнюю ложку супа и только потом поднял голову.

– Не против? – Поинтересовался прокуренным голосом Виктор Ромал и устремил на сына прищуренные, черные глаза. Глаза акулы. В руках он сжимал Костин рюкзак, серый и разорванный в нескольких местах. На кой черт он ему понадобился? – Язык проглотил?

Парень стиснул челюсти. Его отец был высоким, широкоплечим мужчиной с черной шевелюрой, черными глазами и черной душой. Он обвешивался дешевыми цепочками и с грацией лорда расхаживал по смердящим, тонущим в грязи районам. Из-под распахнутой рубашки торчали буквы блеклой татуировки. Там старший Ромал вытатуировал свое имя.

– Валяй. – Безразлично бросил Костя.

– С хрена ты приперся? – Виктор дернул за молнию и уселся за стол, нагнувшись над рюкзаком, как над ценным кладом. Грязные волосы, связанные в хвост, он отбросил назад, чтобы не мешались. Мужчина вытащил футболку и кинул ее одному из сыновей Волана, а потом ядовито усмехнулся. – Делиться надо.

– Мне не жалко.

– Что здесь забыл?

– По тебе соскучился.

Виктор на секунду замер, взглянул на сына, а затем хохотнул и продолжил рыться в рюкзаке, как помойная крыса.

– Домой, значит, вернулся.

– Не вернулся.

– То есть уйдешь скоро.

– Уйду.

– Опять.

– Ничего не изменилось. Я только…

Мужчина так неожиданно ударил кулаком по столу, что Анна зажмурилась, а Волан с сыновьями тревожно переглянулись. Лицо Виктора исказила гримаса ярости, уродливая и пугающая, и он с такой ненавистью уставился на Костю, что, будь его глаза лазерами, от Кости ни осталось бы живого места.

– Ты, значит, приходишь в мой дом, ешь мою еду, а потом нос воротишь?

– Я не ворочу нос.

– Но собираешься удрать.

– У меня учеба, я не могу ее забросить.

– И на хрен тебе сдалась твоя учеба? – Мужчина достал из рюкзака студенческий и в недоумении изучил его, осмотрел, как археологическую находку. На лбу у него появились складки. – Что за фигня?

– Пропуск.

– Без него не пустят?

– Не пустят.

Виктор фыркнул и, недолго думая, разорвал картонку пополам. Он ухмыльнулся, как шкодливый ребенок, а Костя вздохнул: очень страшный поступок. Неприятно, конечно, но восстановить студенческий куда проще, чем срастить кости. Пусть отец развлечется, издеваясь над вещами, а не над самим парнем.

– Мешок мусора, – рыкнул старший Ромал и сердито посмотрел на сына.

– А что ты там ожидал найти? Залежи золота?

– В городе есть чем поживиться.

– Я не для того поступал в институт.

– А для чего тогда, мать твою? С какого хрена ты опять сидишь на моей кухне?

– Я пришел к маме.

– Я пришел к маме, – визгливо повторил Виктор и вдруг резко подорвался на ноги. Ромал встал следом: секунды промедления могли вылиться в проблемы. – Никуда ты не пойдешь, чяво. От меня дважды не уходят.

– А мне наплевать на твои слова, – металлическим голосом процедил Костя.

– Яйца «за забором» отрастил?

– Пришлось.

– Хочешь, отрежу их? – Прыснул мужчина и расхохотался, поставив на пояс руки. – Они тебе там не мешают? Больно большие стали.

Костя смотрел, как отец ржет над ним, как двоюродные братья ржут над ним… И так крепко стиснул в кулаки пальцы, что на ладонях проступила кровь. Он пытался взять себя в руки, но только сильнее злился. Его триггер. Его слабое место. Вот оно. Этот дом и отец, его кривая ухмылка, бренчащие на груди цепи. От одной мысли, чтобы остаться здесь еще хотя бы на пару минут, у парня поднималась температура, и темнело перед глазами. Ромал решительно сошел с места, а Виктор рывком оттолкнул его назад и прищурился:

– Ты куда собрался?

– Пропусти, – прохрипел Костя.

– Не выводи меня.

– Я уйду отсюда. Дай мне пройти.

– Что тебе дать? – Глаза у мужчины сузились. Он наклонил в бок голову, как делал и сам Костя, когда выходил из себя, и расправил плечи. – Я не расслышал. Чего ты хочешь?

– Я хочу…

Виктор Ромал схватил нож со стола и в один шаг оказался прямо перед сыном. Анна почувствовала, как земля под ногами затряслась. Она кричала, кричала изо всех сил, но… ее никто не слышал. Она и сама себя не слышала. Она просто вышла из комнаты, а ее муж приставил острие ножа к горлу сына и зашипел:

– Чего ты хочешь!

Ромал в ступоре уставился на папу. Тело у него затряслось. Он молчал, дыша тяжело и неровно, а Виктор скалился прямо перед ним, как настоящее животное.

Откуда в его глазах было столько ненависти? Почему он его так ненавидел?

– Ч ибэнгиро , – выплюнул отец, – здэмари.

– Нет.

– Здэмари.

– Я никого не предавал! – Горячо воскликнул Костя и дернулся в сторону, но Виктор сильнее прижал лезвие к его кадыку.

– Ты мне противен. Ты… щенок. Променял семью на… – Мужчина не нашел слов. Он поморщился и ненавистно покачал головой. – Кто ты?

– Твой сын.

– Кто?

– Твой сын!

– Ты – мой позор.

– Это ты – мой позор.

– Придержи язык, малец, иначе…

– Что? – Костя подался вперед, и лезвие царапнуло кожу. – Что ты мне сделаешь? Не трать время, давай уже, прирежь меня! Или вали с дороги.

– Да ты страх потерял.

– Я уйду отсюда, хочешь ты этого или нет.

– Уйдешь? – Переспросил Виктор и прищурился. Он встряхнул парня, приблизился к нему и прошипел, – ты не уйдешь, мы тебя вытравим, ты – не предатель, ты – чужак. – Он оскалился, и Костя ощутил, как внутри у него исчезала надежда. – Ты – не семья мне.