Номер двадцать шесть. Без права на ошибку

Глава 20.

Этот человек мне не понравился.

Несмотря на его приятный низкий голос, солидную, даже располагающую внешность: округлое, всё какое-то благообразное тело, улыбчивое лицо с легкой паутинкой морщин и небольшой бородкой, длинные, густые, тёмные с проседью волосы. Из-за волос мне отчего-то пришла в голову мысль о нашем внешнем сходстве. Наверное, так мог бы выглядеть мой отец. Однако дочерних чувств к наставнику Кристема, наёмному магу Лиарду Джастину я не испытала. Никаких объективных причин для такой неприязни не имелось. Наставник из него, как мне кажется, вышел действительно неплохой.

День за днем я наблюдала, как Кристем под его чутким руководством штурмом берет сопротивляющуюся ему стихийную магию воздуха. Комкает его, словно невидимую глину, пытаясь нагревать и остужать, лепить смерчики и ветерки, поднимать с его помощью и переносить различные предметы. Я вела кое-какие записи, подавала и уносила нужные предметы, а чаще — работала живым объектом для этих довольно немудрёных воздушных экспериментов. Крошечные вихри летали вокруг меня, разбивались о моё тело, холод и тепло оценивала тоже я, и прочее, прочее… Всё это было таким незначительным и несложным, что порой я терялась в загадках, с какой целью мой малообщительный и по большей части погружённый в себя хозяин проводит со мной так много времени, фактически, всё своё время от пробуждения и до сна. Но потом я, кажется, поняла. Каким-то образом, несмотря на отсутствие собственной магии, я усиливала Кристема, и он инстинктивно чувствовал это. Поначалу-то я боялась, что рядом со мной магия вовсе не сработает, но поскольку воздействие было не направлено непосредственно на меня, вроде бы никто ничего не заметил, даже маг-наставник. Однако его интереса ко мне, ожидаемого и всё же до невозможности отталкивающего, это, к сожалению, не убавило.

— А ты и впрямь обзавёлся до крайности прелюбопытным имуществом, Крис, — улыбаясь, заметил лорд Лиард. Впрочем, не уверена, что стоило обращаться к нему "лорд", по крайне мере, от Кристема я такого обращения не слышала — наставник и ученик общались почти на равных, без формальностей, по именам. С другой стороны, пять букв имени свидетельствовали о несомненно благородном происхождении. — Какое крылышко, какие пёрышки… Почему ты держишь её взаперти? Такую птичку стоило бы привезти в столицу. Старник погиб, но магия должна жить и развиваться, ей нужна почва, ей нужны материалы!

Меня ощутимо царапнуло внутри от того, как он это сказал, отозвавшись о городе, словно о живом существе — "погиб". А потом царапнуло снаружи — и это была уже не метафора, лорд Лиард действительно кольнул мне палец чем-то острым, кровь моментально набухла багряной каплей и тут же скатилась в подставленную стеклянную узкую трубочку. Я в панике глянула на Кристема, но тот стоял к нам спиной, выискивая что-то в своих заваленных снизу доверху стеллажах, а наставник перехватил мой затравленный взгляд, подмигнул и заговорщически приложил палец к губам. Мне стало жутко от этого преувеличенного лукавства, словно рядом находился ребёнок в теле взрослого или безумный, для которого не было никаких преград и границ, зато в запасе в изобилии имелись остро наточенные лезвия и пробирки с кровью. Я потёрла палец — крохотная ранка неприятно чесалась.

— Тебя осматривал маг? — совершенно иным, серьезным, «нормальным» голосом спросил у меня лорд Лиард, как только Кристем обернулся, я не заметила, куда и когда он спрятал пробирку.

— Целитель на рабовладельческом корабле, — ответила по инерции, совершенно искренне, и только потом вспомнила еще и о черноволосом маге. Но он, по сути-то меня и не смотрел — всего лишь помог одеться. Пообещал, что всё наладится. И продал в рабство. А потом приснился…

Лорд Лиард прищёлкнул языком.

— Ты просто находка для людей науки, для настоящих учёных, птичка из Старника. После гибели тамошних мастеров столько их секретов ушло в небытие… — и снова он употребил странное, неподходящее слово "гибель", как-то не вязавшееся с королевской казнью государственных преступников, одержимых идеей мирового господства, мучавших невинных людей, замысливших переворот и захват власти. Лорд протянул ко мне руку, сорвал плащ с плеч и потянулся к крылу, я отступила, а Кристем коротко приказал:

— Оставь её, Лиард.

— Но это так удивительно, — едва ли не благоговейно произнёс наставник, вытягивая руку к моему плечу и почти касаясь того места, в котором моя человеческая кожа переходила в жесткую и шершавую птичью. — А ведь мы могли бы попробовать возобновить процесс…

Еще чего не хватало! Я отступила дальше, вжимаясь в стену, прикрываясь руками, крыло тоже дернулось, норовя взметнуться преградой между нами.

— Лиард! — Кристем выхватил плащ из рук мага и накинул мне на плечи. — Не трогай двадцать шесть, ей и так досталось.

— На каких правах тут эта девочка, Крис? Чего бы и не потрогать? — хмыкнул маг. — Она же клеймённая.

— Терпеть не могу эти грубые методы, — Кристем раздражённо захлопнул дверцу, отчего внутреннее содержимое полок нервно подпрыгнуло и безуспешно попыталось вывалиться. — По-моему, это омерзительно, прижимать калёное железо к коже.

— Грубые топорные методы я тоже не приемлю, — лорд Лиард взглянул на меня с неудовлетворенным аппетитом голодного человека. — Но вот тонкие, почти ювелирные… не могут не вызывать восхищение. Вся эта девочка — причудливая поделка, произведение магического искусства. И если произведение не доделано, это не может не вызывать сожаления и чувство тревожащего дискомфорта, верно?

— Она человек, а не изделие, — рассеянно произнёс Кристем, заинтересовавшись чем-то в найденной-таки книге.

Наставник снова улыбнулся и двинулся к своему ученику, но по дороге резко наклонился ко мне и шепнул прямо в ухо — отшатнуться я не успела:

— А вот этого мы еще и не знаем, верно?

* * *

Мягко говоря, Кристем не особо заботится о бытовых удобствах. Правда, о его благополучии сполна печётся не в меру внимательная мать. Слуги предельно вышколены: еду приносят четыре раза в сутки, чистая и идеально отглаженная одежда регулярно ожидает своего рассеянного хозяина на специальной вешалке в спальне, чистоту в самом рабочем кабинете, правда, наводят не так часто и весьма выборочно, но здесь дело уже в другом: наводить порядок в присутствии Кристема довольно затруднительно. Любой посторонний человек (в данном случае таковыми могут считаться все, кроме меня и Лиарда), вторгающийся в его личное пространство, сразу же начинает активно ему мешать, удостаивается крайне недовольных взглядов с примесью подлинного трагизма, потом Кристем, не выдерживая, принимается ходить за дерзким нарушителем спокойствия по пятам, тщательно следя за тем, как бы заведенный им порядок, а точнее, беспорядок, случайно не нарушился. Раз в день, обычно между завтраком и обедом, леди Далила навещает наследника. Официальный родственный визит длится десять-пятнадцать минут, сводится к формальным вопросам и ответам, и, насколько могу судить, такой хронометраж полностью устраивает и мать, и сына. На меня леди смотрит… странно. То ли из-за экзотического вида, к которому трудно привыкнуть даже за полтора прошедших месяца, то ли из-за той нашей абсурдной стычки с леди Кристиной.

Всё было бы в целом нормально, но мне нестерпимо не хватало воздуха. Воздуха, ветра и высоты. Прогулки хозяин не любил, мог целыми днями оставаться в замке, максимум раз в пять или шесть дней отправляясь верхом по окрестностям. Иногда, когда Кристем уединялся в ванной комнате, или беседовал с матерью, я оставалась одна и торопливо, украдкой открывала окно, порой с немалым трудом справляясь с желанием спрыгнуть вниз.

Спустя примерно месяц после приезда лорда Лиарда в нашем расписании появились кое-какие изменения. Ежедневно, на час-другой, как правило, днём, мужчины удалялись к сестре хозяина — колдовать над необходимым для неё снадобьем против частых и на первый взгляд беспричинных приступов удушья, судя по всему, безуспешно. Меня с собой не брали после первой же неудачной попытки — от одного только моего вида сестрица Кристема вознамерилась повторить свой жуткий припадок, мохнатые твари — Кристем назвал их ласками, в остатках моей памяти места для такого животного не нашлось — злобно шипели, забившись в угол. Так что у номера двадцать шесть стало появляться свободное время, которое я тратила на вылазки под открытое небо, встречи и болтовню с Родом и Мари и приручение той самой непримиримой лошади Шоколадки. Никаких полезных идей по собственному вопросу не намечалось, хотя каждое утро я с дрожью ощупывала кожу вокруг крыла. Может быть, процесс всё же движется очень и очень медленно? И время у меня еще есть? Время на жизнь… потому что это тоже была жизнь.

Опытным путём мы с Родом выяснили, что меня на дух не переносили никакие животные, и это отчего-то очень меня расстраивало. Собаки рычали и уползали, кошки, как и ласки, шипели и выгибали спины, лошади по большей части старались игнорировать, пока я была в отдалении, и нервно гарцевали, ржали и отфыркивались, стоило приблизиться. Даже ручной охотничий ястреб главного конюшего, благоволивший Роду, никогда не приближался к юноше в моем присутствии — сидя поодаль, он пристально и неодобрительно следил за мной чёрными настороженными глазами, даром, что у меня тоже есть перья… Насекомые ещё находились в спячке, шёл месяц сновидения, прохладный, ветреный и пасмурный, поэтому проверить, как реагируют они, я пока не могла — да и не особо хотелось. Недозверь, недочеловек — ни в том, ни в другом мире мне не было законного местечка.