Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
Шрифт:
Бегло ознакомившись с рукописью, А.В. Луначарский пишет Ленину письмо с рекомендацией ее издания в Петроградском отделении Госиздата тиражом 4000 экземпляров.
Первый том «Христа» вышел в 1924 г.
В своей работе Н.А. Морозов впервые в истории науки (если не считать попыток Ньютона поправить историческую хронологию Иосифа Скалигера, исходя из логики естественно-научных сравнительных исследований) попытался применить методы естественных наук как наиболее объективные (по его мнению) к реконструкции истории. Морозов существенно расширил применение астрономических методов к уточнению исторической датировки. Собственно говоря, это было главным полем деятельности астрономического отделения Лесгафтовского института. К астрономическим методам корректировки он добавил разработанные им методы, основанные на географии, геологии, лингвистике, этнографии, психологии, попутно обогащая интересными идеями каждую из отраслей
Вот как Николай Александрович сам характеризовал свой метод в беседе с Александром Леонидовичем Чижевским в марте 1926 г.:
«… Я вычислил время Апокалипсиса по гороскопу для него, данному в шестой главе этой же самой книги, и оказалось, что он написан по поводу “вещего сочетания планет”, имевшего место на небе только в ночь с 30 сентября на 1 октября 395 юлианского года. Сомнений здесь не могло быть, так как основное вычисление подтвердилось, по данным той же книги, тремя независимыми друг от друга астрономическими способами, и оказалось, что автор этой книги, Иоанн Богослов, отождествляется с великим сирийским учителем того времени Иоанном Златоустом, умершим в 408 году. Существование этого последнего Иоанна и вычисленное мною время для Апокалипсиса подтвердили справедливость моего вычисления. Я вычислил время столбования Евангелистского Христа (что в переводе с греческого значит “священник”), и оказалось, что лунное затмение, описанное при неудачной попытке его опозорить на столбе, имело место на нашем полушарии Земли лишь один раз на протяжении нескольких веков до и после нашей эры (так называемого Рождества Христова): оно было 21 марта 368 года. Я начал искать около этого времени в Сирии “Великого Святого”, соответствующего “Царю Иудейскому”, и тотчас нашел Василия Великого (333–379), имя которого в переводе значит “Великий Царь”. Я исследовал его жизнь по “житиям святых” и увидел, что он был сыном тоже царя (Василия – по-гречески), и все в них, до попытки столбования, оказалось однородным с евангельским сказанием об Иисусе».
Исходя из изложенной реконструкции и многих других, составивших несколько десятков папок, Морозов пришел к выводу, сформулированному в «Христе»:
«…Теперь отмечу только, что сдвиг Рождества Христова на 333 года вперед, к году рождения Василия Великого, передвигает и Александра Македонского и всех его преемников также на 333 года вперед».
А.Л. Чижевский заметил, что число 333 делится на 11 без остатка, т.е. сдвиг на 333 года является синхронным солнечному ритму, не нарушает «мирового ритма» всеобщей истории – результата, который он, Чижевский, представил в книге «Физические факторы исторического процесса». «Мои работы не могут опровергнуть ваших, а ваши – моих. Вопрос о признании как ваших, так и моих исследований приходится отнести к будущим временам…» – продолжал Александр Леонидович. На что Морозов откликнулся: «Поистине, признание наших работ – дело будущего. Немало еще сломают копий в борьбе за эти точки зрения [519] , но мы-то с вами уверены в верности наших выводов, а это самое главное» [520] .
Встреча в 1926 г. двух великих русских мыслителей-космистов переросла в дружбу. В течение 15 лет, до 1941 г., бывая в Ленинграде, Чижевский постоянно навещал Николая Александровича и Ксению Алексеевну Морозовых.
График создания и частичного издания рукописей «Христа» оказался следующим:
– 1924 г. – «Христос. Книга 1. Небесные вехи истории человечества» (Л.: ГИЗ, 1924, XVI, 543 с.);
– 1926 г. – «Христос. Книга 2. Силы земли и небес» (Л.: ГИЗ, 1926, IX, 693 с.);
– 1927 г. – «Христос. Книга 3. Бог и Слово» (М.; Л.: ГИЗ, 1927, VIII, 735 с.);
– 1928 г. – «Христос. Книга 4. Во мгле минувшего при свете звезд» (М.; Л.: ГИЗ, 1928, VIII, 816 с.);
– 1929 г. – «Христос. Книга 5. Руины и приведения» (М.; Л.: ГИЗ, 1929, VII, 896 с.);
– 1930 г. – «Христос. Книга 6. Из вековых глубин». (М.; Л.: ГИЗ, 1930, XII, 1216 с.);
– 1932 г. – «Христос. Книга 7. Великая Ромея. Первый светоч средневековой культуры». (М.; Л.: Соцэкгиз, 1932, VIII, 920 с.).
Восьмой том остался в рукописи. Когда Чижевский высказал сочувствие с трудностями издания «Христа», Морозов бросил реплику: «Мой товар от времени не портится…» [521] .
Создание многотомного труда (только то, что издано, составило около 6000 страниц) «Христос» Морозовым представляет собой научный и духовный подвиг.
Отсутствие его повторного издания в СССР и в нынешней России на фоне издания, например, такой спорной, мягко говоря, книги, как «Майн Кампф» Гитлера, свидетельствует только об одном – о каком-то интеллектуальном заговоре против этого труда Морозова со стороны сильных мира сего.
И главное, заслуга этого синтетического труда (практически –
результирующего междисциплинарного научного исследования, формирующего своеобразный переворот в истории и в философии истории) не в том, что Морозов предложил новый взгляд на историческую хронологию и соответственно логику исторических событий, что вызвало раздражение и резкую критику со стороны всех «лагерей» науки, философии и религии (хотя критику такой работы выполнять трудно, потому что тому, кто будет браться за нее, необходимо овладеть синтетической методологией реконструкции Морозова), а в том, что предложена новая системная методология исторической реконструкции, в т.ч. реконструкции исторической хронологии, базирующаяся на запараллеливании различных методологий реконструкции и проверки исторической датировки, вытекающей из идентификации астрономических, геологических (геофизических), климатических, историко-этнических, историко-лингвистических, материально-археологических, мифологических и других данных и событий, включая комплексные исследования нарративов.В 1932 г. Морозов избирается почетным членом АН СССР, хотя по тому вкладу в российскую науку, который он реально совершил, он заслуживал звания действительного члена. Но академии часто ошибались в своих выборах. Российская академия наук, например, исторически ошиблась, не приняв в свои ряды Д.И. Менделеева.
История возникновения звания «почетный член» восходит ко временам императрицы Елизаветы Петровны. 24 июля 1747 г. она утвердила Регламент Академии наук и художеств, где в пункте 6 были предусмотрены 10 почетных членов, и первым такое звание вскоре получил в прошлом адъюнкт по ботанике Григорий Николаевич Теплов.
После 1917 г. почетными членами отечественной академии наук (после появления СССР – Академии наук СССР) стали: Н.С. Таганцев (2.12.1917 г.); С.Н. Виноградский (7.12.1923 г.); В.Г. Шухов (31.1.1931 г.); Н.И. Кареев (31.1.1929 г.); Н.К. Крупская (1.2.1931 г.); Н.А. Морозов (29.3.1932 г.); Н.М. Книпович (1.6.1935 г); И.В. Сталин (22.12.1939 г.).
Звание «почетный член» просуществовало в АН СССР до 29 марта 1945 г. и было заменено постановлением СНК СССР, в чьем ведении находилась академия, на звание «почетный академик».
Этого звания удостоились Н.А. Морозов, И.В. Сталин и Н.Ф. Гамалея, осенью 1946 г. почетным академиком был избран В.М. Молотов.
В 1959 г. был принят новый устав АН СССР, из которого было исключено положение о почетных членах и почетных академиках.
История выдвижения Морозова в академики сама по себе поучительна.
Один из почитателей научного творчества Николая Александровича В.Л. Блюминау, откликаясь на конкурсное объявление, отослал заявку в академию, в которой писал: «…Я предлагаю в действительные члены АН СССР директора научного института им. Лесгафта в Ленинграде известного шлиссельбуржца Н.А. Морозова, которого считаю гениальным историком, произведшим революционный переворот во всех наших познаниях…» [522] .
Академия оказалась в двусмысленной ситуации в том плане, что при проведении голосования, вследствие споров вокруг «Христа», по историческому отделению Морозов мог бы получить много «черных шаров», т.е. существовала опасность заболлотирования, как это было сделано по отношению к историкам С.Ф. Платонову, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачеву. Академик А.Е. Ферсман, ученик В.И. Вернадского, нашел выход из положения. Он сказал: «Н.А. Морозов – выдающийся ученый. Он внес вклад во многие науки. Будет несправедливо, если мы выберем его академиком по исторической группе. Я считаю, что он должен принадлежать всей академии. Его надо избрать почетным членом» [523] . При голосовании кандидатура Морозова получила «за» – 39 голосов, «против» – 7. Отметим, что на этом собрании действительными членами АН СССР были избраны будущий президент академии С.И. Вавилов («за» – 42, «против» – 4) и будущий лауреат Нобелевской премии Н.Н. Семенов («за» – 40, «против» – 6).
Несмотря на солидный возраст, Морозов активно продолжал научную деятельность. До начала Великой Отечественной войны он сдал в академические журналы четыре научные статьи.
Первая – «Аберрации от вращения наблюдательной базы и их космологические последствия», где он математически доказал, что импульсы силы тяготения распространяются со скоростью света. Статья была уже набрана в «Астрономическом журнале», сверстана корректура, но война помешала ее изданию.
Вторая – «Влияние небесных воздействий на частоту землетрясений». Статья раскрывает механику воздействий Луны, или Солнца, или центра обращения Млечного Пути (Галактики) на образование разрывов в местах скопления напряжений в земной коре. Причем гипотеза в статье подкреплялась массой фактов из истории землетрясений в разных странах, «в которых они были отмечены не только по дням, но и по часам» [524] . К сожалению, и эта статья из-за административных передряг, возникших в начальный период войны, тоже оказалась неизданной.