Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
Шрифт:
20 декабря 1906 г. произошла встреча Морозова с Д.И. Менделеевым. У них состоялся разговор о периодической системе строения вещества, обобщающей периодическую систему химических элементов великого русского химика.
Д.И. Менделеев не принял теорию Н.А. Морозова, но отнесся к ней благосклонно и успел до своей неожиданной смерти (20 января 1907 г., фактически через месяц после их встречи) исходатайствовать о присуждении Морозову ученой степени доктора химии honoric causa (почетная степень) за работу «Периодические системы строения вещества».
Отметим, что это открытие Морозова, не получившее соответствующего научного признания, приобретает все новые и новые аргументации. Так, например, моим учеником по системогенетике, Геннадием Геннадиевичем
Геннадий Николаевич Каттерфельд открыл Периодический закон Солнечной системы и на основе этого предсказал в 1984 г. существование не известных ранее спутников Урана и Нептуна за два года до их открытия [480] . Друг автора этой книги, старший научный сотрудник Института ботаники АН СССР Дмитрий Борисович Архангельский в 1980-х гг. открыл аналог Периодического закона по отношению к цветковым растениям. В системогенетике, по автору, показывается, что периодический закон есть особый тип периодической классификации, отражающей конус «спиральной» эволюции, и является, в соответствии с законом спиральной фрактальности системного времени, особым типом эволюционной памяти [481] .
В 1906 г. Н.А. Морозов женится на Ксении Алексеевне Бориславской, к тому времени закончившей Екатерининский институт благородных девиц в Петербурге и Петербургскую консерваторию. В.В. Розанов несколько позже, уже в 1910 г., писал язвительно: «Господин Морозов замечателен четырьмя вещами: 1) тем, что он 20 лет просидел в Шлиссельбургской крепости; 2) тем, что, выйдя из нее, он немедленно женился, о чем говорил весь Петербург, 3) что он нелепо объяснил Апокалипсис, и 4) что Репин написал его портрет, но сбоку, так что глаз не видно, глаза портрета ничего не говорят…» [482] .
В 1909 г. выходит книга Морозова «Письма из Шлиссельбургской крепости», получившая очень высокие отзывы у российской интеллигенции того времени. В.В. Розанов так отозвался на эту книгу: «… “Письма” его будут вечно читаться как один из прекраснейших цветков русской литературы…» [483] , а В.Я. Брюсов в письме к Морозову отметил: «Как странно отправлять Вам это письмо в тот самый Борок, который благодаря Вашим “Письмам” стал знакомым и родным всей читающей России» [484] .
6.2. Сотрудничество с Петром Францевичем Лесгафтом. Воздухоплавание
Петр Францевич Лесгафт – очень необычный представитель Русского Человековедения и всей Эпохи Русского Возрождения, ее пушкинского цикла, и может быть, до конца не оцененный как представитель русской науки, как он того заслуживает. Памятником его подвигу является Санкт-Петербургская государственная академия физической культуры им. П.Ф.Лесгафта, отметившая недавно свое столетие.
В 1907 г. на квартиру Морозовых на Гончарной улице неожиданно приехал П.Ф. Лесгафт и предложил Николаю Александровичу руководить практическими занятиями по аналитической химии в основанном им независимом университете (Вольной высшей школе, из которой и выросла Санкт-Петербургская академия физической культуры), и работать над научными вопросами в биологической лаборатории, которой руководил сам Лесгафт. Благодаря помощи своего ученика И.М. Сибирякова, ставшего крупным миллионером, в 1894 г. была организована Санкт-Петербургская биологическая лаборатория, а затем в 1896 году – Курсы воспитательниц и руководительниц физического образования, которые и стали основой первого общественного университета в России, реализующего давнишнюю мечту Лесгафта. Главный акцент в этом учебном заведении делался на изучении анатомии и физиологии человека, философии, истории, психологии, литературы.
Пожалуй, именно в парадигме образования по Лесгафту впервые был реализован синтез естественно-научного и гуманитарного образования, т.е. синтез общего высшего образования. «Главным недостатком, – пишут С.И. Валянский и И.С. Недосекина, – современной высшей школы Лесгафт считал то, что она дает лишь специальные знания, без общего высшего образования, так что
между средней и высшей школой остается ничем не заполненный пробел» [485] .По предложению Петра Францевича Морозов создал и прочитал курс химии, связав в нем в единое целое общую, физическую и космическую химию. Сотрудничество с Лесгафтом стало весьма продуктивным для Николая Александровича. Он следил за изданием научных статей Морозова, более того, – за выполнением заранее спланированных сроков издания. Только с 1907 по 1911 год Морозовым было опубликовано 80 научных и литературных работ.
П.Ф. Лесгафт умер 28 ноября 1909 г. в Каире. Похоронен был на Волковом кладбище в Петербурге при большом стечении народа и полной тишине. Царское правительство запретило произносить прощальные речи над гробом. Лесгафт был «ангелом-хранителем» Морозова в этом цикле их совместной жизни и дружбы.
После смерти П.Ф. Лесгафта его место занял Сергей Иванович Метельников. В Совет Биологической лаборатории в разные времена входили, кроме Н.А. Морозова, такие видные русские ученые, прославившие русскую науку, как Е.С. Федоров, Н.Н. Яковлев, В.Ю. Чаговец, А.А. Ухтомский, В.Л. Комаров, А.А. Рихтер, И.В. Мушкетов, А.Н. Рябинин, А.А. Орбели. До своего ареста в 1911 г. Морозов руководил отделением химии.
Морозов успешно работает и в области аэродинамики, публикует свою работу «Законы сопротивления упругой среды движущимся в ней телам» (1908). Она была утверждена как учебник для артиллерийских академий.
В то время Россия занимала ведущее место по аэродинамическим исследованиям, во главе которых стояли Н.Е. Жуковский, Д.И. Менделеев, М.А. Рыкачев, К.Э. Циолковский. Украсил этот ряд ученых своим именем и Н.А. Морозов.
Николай Егорович Жуковский высоко оценил вклад Морозова в аэродинамическую науку: «Сочинение Ваше я прочитал и нахожу данную Вами формулу хорошо подходящей к наблюдениям» [486] .
В 1910 г. Императорский Всероссийский аэроклуб принял в свои члены 56-летнего Николая Морозова.
15 сентября 1910 г. на биплане Фармана он с известным авиатором Л.М. Мациевичем совершил свое первое воздушное путешествие. А через девять дней Мациевич погиб у него на глазах, пытаясь установить рекорд высоты на своем «Фармане». Причина гибели – летчик не пристегнул себя ремнем. Когда самолет набирал высоту, порвался один из тросов, скреплявших конструкцию, и запутался в лопастях винта; самолет стал деформироваться, а Мациевич при попытке выровнять его положение выпал из аэроплана. «… Вот она, неизменная доля этих пионеров великого будущего!» [487] – думалось Морозову. Он оставил себе на память половину деревянной распорки аэроплана, распилив ее. Один экземпляр подарил аэроклубу, а другой хранил в Борке на стене за письменным столом в течение всей оставшейся жизни.
31 октября 1910 г. Морозов совершает свой первый полет на аэростате вместе с капитаном Гебауэром. На этот раз Морозов был назначен пилотом и выполнял штурманские обязанности. Аэростат поднялся на высоту 3200 метров. Спуск затянулся, и они опустились уже ночью, в лесу. Николай Александрович и на земле взял на себя функцию штурмана и вывел друзей к деревне Вересь.
Затем Морозов совершает воздухоплавательные полеты в 1911 и в 1912 годах. Он с восторгом встречает эру воздухоплавания и авиации, связывает с ней великое будущее человечества, и в этом своем научном романтизме он близок другому научному романтику, гению космонавтики К.Э. Циолковскому, который связывал прорыв человечества в космос с ракетной техникой.
Морозов писал: «Только слепой может не видеть, что воздухоплавание и авиация кладут теперь резкую черту между прошлой и будущей жизнью человечества и что оканчивающийся теперь навсегда период бескрылого существования будет казаться грядущим поколениям таким же печальным, как и бабочке период ее жизни гусеницей. И вы, улетевшие сегодня на рассвете, – только первые ласточки начинающейся весны!» [488] .
Десять лет спустя свой цикл «воздухоплавательского познания» Н.А. Морозов запечатлел в книге «Среди облаков».