Ностальгия по крови
Шрифт:
– Повторяю: справляться с садистом, да еще и с каннибалом, – задача не из нелегких, – ответил Безана.
– Может, он вышел из-под контроля? – предположила Илария.
– Что ты имеешь в виду?
– Поначалу она его всячески подталкивала к убийствам и помогла с постановочной частью, то есть с мнимым возвращением Верцени. А потом он уже не смог остановиться.
Безана вдруг резко затормозил перед церковью в Боттануко. От этого Илария подалась вперед, и ремень безопасности больно вдавился ей в грудь.
– Что случилось? Черная кошка дорогу перебежала?
– Нет. Нам надо здесь ненадолго остановиться.
– Чтобы помолиться?
– Кнопочка, я имел в виду муниципалитет.
– Прекрасная мысль!
Илария даже подпрыгнула на сиденье.
– Там должен сидеть заведующий, и нам надо разговорить его, чтобы он рассказал как можно больше и назвал имена. Выводы будем делать потом.
Войдя в архив, они увидели сидящую за компьютером даму лет шестидесяти. Она сдвинула очки на нос и подозрительно покосилась на вошедших снизу вверх.
– Вы кого-то ищете?
– Заведующего.
– Это я, – сухо и неприветливо отрезала дама, не отрывая глаз от странички на «Фейсбуке».
– Мы бы хотели ознакомиться с документами, касающимися Винченцо Верцени. Это возможно?
Дама с недовольным видом встала из-за компьютера.
– Сейчас все помешались на этом Верцени, – проворчала она. – Можно подумать, в Боттануко только он и жил. И никто не спрашивает, к примеру, о Коллеони [117] . Я имею в виду кондотьера Серениссимы [118] . Так нет же! У всех в голове только этот убийца.
117
Бартоломео Коллеони (1395–1475) – итальянский кондотьер, руководитель военных отрядов.
118
Серениссима – торжественное название Венецианской республики.
– Да что вы? Многие стали им интересоваться? И приходят в архив?
– Уфф! – фыркнула дама.
Безана и Пьятти, чтобы разрядить атмосферу, очень любезно ей представились и рассказали, что по городу ходят слухи, будто бы Верцени был убит. Поэтому они должны ознакомиться со свидетельством о его смерти.
– А, так это Эфизио вам рассказал, да? Это его конек, особенно после пары рюмочек граппы. – Она вытащила из шкафа папку, быстро ее открыла и очень осторожно вынула листок пожелтевшей бумаги, словно хотела поскорее от них отделаться. – Вот оно. Свидетельство о смерти № 87, – произнесла она и принялась читать вслух:
«1918 год, месяц декабрь, день 31, три часа и тридцать пять минут пополудни, здание Муниципалитета. Я, Булла Джакомо, уполномоченный секретарь указом мэра от 5 марта 1876 года, должным образом утвержденным уполномоченным по гражданским делам муниципалитета Боттануко, подтверждаю, что ко мне явились Верцени Джузеппе, сын Джакомо, сорока шести лет, землевладелец, проживающий в Боттануко, и Паганелли Джузеппе ди Микеле, сорока одного года, рабочий макаронной фабрики, проживающий в Боттануко. Они сообщили, что сегодня, в два часа и десять минут пополудни, в доме номер шестьдесят по улице Сан-Джорджо скончался Верцени Винченцо, шестидесяти девяти лет, фермер, проживающий в Боттануко, родившийся в Боттануко, сын покойного Джакомо, холостяк».
– Причина смерти не указана, – заметила Илария.
– Нет, – ответила дама, закрыв папку и быстро ее убрав.
Безана и Пьятти бросились за дамой, поспешившей к своему столу.
– Где он похоронен?
– Если вы пойдете в приходскую церковь, вам покажут документ на латыни, где разъясняется,
что все таинства были соблюдены. Не слушайте Эфизио. До свидания, успехов вам в работе.И женщина принялась комментировать пост своей приятельницы про кота.
– Не очень-то она общительная, – шепнула Илария на ухо Марко. – Попробуй ты.
Безана снова подошел к столу и стал ждать, когда дама поднимет глаза.
– Извините, что снова отрываю вас, – осторожно начал он, – но говорят, сюда приходит много народу. И журналисты тоже?
– Нет, по большей части местные историки. Однажды приходили какие-то люди и собирались снимать документальный фильм. Недавно заглядывала жена Вимеркати, того, что в тюрьме.
– Джулия Лекки?
– Я не помню имени, по-моему, она. Мне больше нечего сказать, я и так много рассказала. Хватит. Извините, у меня есть неотложные дела.
Когда они вышли, Безана посмотрел на часы.
– В аптеку идти уже поздно, – вздохнул он. – Она закрывается.
– Слушай, а ведь мы хорошо сделали, что зашли сюда. Теперь мы знаем, что Джулия здесь что-то изучала.
– Вот пойдем и спросим у нее, – ответил Марко.
23 января
Рано утром Марко позвонил начальник отдела.
– Привет, Безана, прохлаждаешься? Я понимаю, этот вампир тебя измотал, но ты за неделю не выслал мне ни одной статьи.
Вместо ответа Безана проворчал что-то неопределенное.
– В Мантую прогуляться не хочешь?
– В такой-то туман?
– Да ладно, Марко. Еще одно убийство женщины. Тяжелый случай, его долго будут обсуждать. Врач выстрелил в жену на глазах у пятилетней дочки.
– Ох ты, чтоб тебя…
– Возьми с собой Пьятти, съедите вместе равиоли с тыквой и салями.
– Не нравится мне эта идея, – вздохнул Марко. – Я бы предпочел поехать один. – Безана на секунду задумался. Рассказать начальнику, что случилось с Иларией в детстве, или нет? – Пьятти очень устала. Ей надо отдохнуть денек.
– В ее-то возрасте? Да она галопом должна скакать.
– Она и так слишком много скачет, уж поверь.
Вечером, когда Марко, еле живой от усталости, вернулся домой, раздался звонок в дверь.
За дверью стояла Илария и встревоженно смотрела на него.
– Что у тебя случилось? Ты весь день не отвечал на мои звонки.
– Я ездил по работе, – уклончиво ответил Марко.
– Без меня? Тебе надоело таскать меня за собой?
– Нет. Меня послали по другому случаю.
– Женщина, убитая в Мантуе, верно? Ты поэтому не хотел меня брать?
Безана опустил глаза.
– Я никогда не просила меня охранять, Марко, – произнесла Илария, садясь напротив него. – Если ты меня ограждаешь, то ты меня обижаешь. Я хочу и жить и работать, как все остальные.
– Прости.
– Сейчас нас в Италии тысяча шестьсот двадцать восемь.
– Кого «нас»?
– Нас, дважды сирот. Так нас называют. А еще называют «побочными жертвами». Такие названия придумали для детей убитых женщин. Названия придумали, а вот закон – нет. Например, мой отец, когда выйдет из тюрьмы, сможет претендовать на пенсию, положенную ему как родственнику умершего кормильца. А я претендовать не могу. Детям жертв терроризма или мафии положено пособие, а нам – нет. Мне еще очень повезло, потому что меня растила тетя. Многие попадают в детские дома или приюты. Такими нелегко управлять. Когда убили маму, я была в доме, а исходя из документов, все случилось в гараже. Многие же из нас видели, как убивали их мать, а потом, и очень скоро, как отец кончал с собой. В пятидесяти процентах случаев дело заканчивается именно так. Мне очень повезло. Поэтому не надо меня ограждать. Не надо. Я этого не хочу.